Валерий Шамбаров - Казачество. История вольной Руси
Расплачиваясь за зимние набеги, черноморцы каждое лето сами ходили за Кубань под командой войскового атамана Федора Яковлевича Бурсака. Он был сыном священника, бежал из киевской бурсы на Сечь, воевал с турками, брал Очаков и Измаил. Выдвинулся в Черноморском Войске, в 1799 г. был назначен атаманом. Бурсак правил во время павловских и александровских реформ, но не был ни реформатором, ни администратором. Он оставался «батькой» и воином-запорожцем. И походы всегда возглавлял сам. (В 1816 г., когда Бурсак почувствовал, что больше не может лично водить в бой казаков, он добровольно оставил свой пост). За Кубанью поднимались по одному из притоков — Афипсу, Пшишу, Псекупсу, Супу, разоряли аулы, угоняли скот, если встречали сопротивление — пощады не было.
Особенно трудно пришлось на Кавказе в 1812 г. Снимались войска, переводились в главную армию многие лучшие офицеры и генералы, ушли и несколько полков черноморских казаков. Пользуясь этим, снова перешли в наступление персы. В Грузии поднял очередной мятеж царевич Александр, подтолкнув к войне лезгин, хевсуров, чеченцев. Лишь напряжением всех сил и массовым героизмом нашим войскам удалось отбиться. Генерал П.С. Котляревский, имея всего 2200 штыков и сабель, отчаянными рукопашными атаками наголову разгромил 30-тысячную иранскую армию Аббаса-Мирзы на Араксе. Штурмом взял Ленкорань. А разгром Наполеона лишил персов надежды на его помощь. В 1813 г. с ними был заключен Гюлистанский мир, по которому к России отошли Карабах и территория нынешнего Азербайджана. В этом же году казаки и регулярные части разбили большие контингенты черкесов и ногайцев в сражении у Невинномысской и в двухдневной битве на р. Лабе.
После победы над французами стало полегче. На Кавказ пошли дополнительные силы. К 1816 г. здесь было 2 пехотных дивизии и 1 бригада, 3 гренадерских и 1 кавалерийский полка, 10 полков донских и 3 полка астраханских казаков. Плюс черноморцы, линейцы, терцы. А главнокомандующим стал Алексей Петрович Ермолов. Ученик Суворова, участник почти всех главных сражений в войнах с Наполеоном, в 1812 г. начальник штаба Кутузова. Будучи талантливым полководцем, организатором и государственным деятелем, он сразу же верно оценил обстановку: «Кавказ — это огромная крепость, защищаемая полумиллионным гарнизоном. Надо или штурмовать ее или овладеть траншеями. Штурм будет стоить дорого. Так поведем же осаду». Установки его были самые жесткие: «Я терпеть не могу беспорядков, а паче я не люблю, что и самая каналья, каковы здешние горские народы, смеют противиться власти государя». Он установил два главных принципа. Первый — неизбежность возмездия за любую враждебную акцию. Второй — не делать нового шага вперед, не подготовив его, не закрепившись на предшествующем рубеже. А закрепляться следовало крепостями, прокладкой дорог.
Самым опасным очагом напряженности Ермолов выделил Чечню, которую называл «гнездом всех разбойников». В 1817 г. началось возведение Сунженской линии южнее Терека, чтобы прикрыть терские поселения и оттеснить чеченцев из долин в горы. В верховьях Сунжи было построено укрепление Преградный Стан, в 1818 г. войска Ермолова предприняли поход в урочише Ханкала, заложив крепость Грозная. За ней появились Внезапная и на берегу Каспия — Бурная. Крепости контролировали сопредельные районы Чечни и Дагестана, между ними прорубались просеки в лесах, ставились форпосты. Горцы сопротивлялись, нападали на рабочие команды, обозы. Нередко стычки перерастали в большие бои. Однако с этим справлялись. Причем русские потери были небольшими — войск на Кавказе было немного, но это были отборные, профессиональные бойцы.
В ермоловском корпусе сложились совершенно особые традиции. Без телесных наказаний, вместо шагистики учили стрельбе, рукопашной. Поощрялась и развивалась инициатива каждого солдата. Он был мастером на все руки — топор строителя и дровосека, лопата, кирка тоже были здесь оружием. Даже форма была особой. Еще в 1804 г. генерал Лихачев ввел для своих «зеленых егерей» одежду по подобию казачьей: папахи вместо киверов, просторные куртки и шаровары, холщевые сумки вместо ранцев. Ермолов распространил этот опыт на весь корпус. А вот местных казаков он сперва недооценил. По прежним войнам генерал знал только донцов, а тут встретил каких-то оборванцев, не имеющих понятия об армейских порядках. Но прошло немного времени, и генерал был потрясен боевыми качествами казаков Кавказской линии, писал, что им нет равных [201].
Кстати, в 1816 г. и для Черноморского Войска были придуманы мундиры: кивера, тесные куртки и шаровары из синего сукна со всевозможными декоративными «наворотами» вроде ложных рукавов [281]. Из Петербурга прислали образцы. В Екатеринодар были вызваны портные от полков, атаман Г.К. Матвеев приказал казакам обмундироваться к августу 1817 г. Но на Кубани эта форма не прижилась вообще. Ее пошив стоил дорого, около 100 руб. (цена 2–3 лошадей), рядовым и даже офицерам это оказывалось не по карману. В Войсковую канцелярию пересылались отговорки. Срок перенесли на январь 1818 г. Потом снова перенесли. Приказы «сильнейше понуждать казаков» к пошиву формы шли куренным атаманам, командирам полков, полиции. Требовалось даже «продавцам питья отпускать не более как на 5 руб.», чтобы казаки экономили на форму. Централизованно закупалось сукно. Но нет, ничего не помогало. По донесениям, в полках обмундировалось по 30–50 человек, да и те не полностью, кто куртку пошил, кто шаровары. И образцов не соблюдали. Делали так, чтоб было удобнее. В результате еще и в 1830 г. для встречи знатных особ собирали по 20 казаков в форме от каждого полка, а если в целом полку не наберется 20 обмундированных, то хотя бы прилично одетых.
А вот линейцы и терцы привыкли носить черкески. И с 1824 г. было официально разрешено надевать их на службу. У линейцев Ермолов отменил пики, бесполезные в горной войне и ввел такое же вооружение, которое носили горцы — длинные винтовки вместо карабинов, легкие шашки вместо кавалерийских сабель. Эту одежду и оружие стали перенимать и черноморцы. Да и на Дону в то время многие казаки предпочитали носить черкески. Кавказское происхождение имеет и казачья фуражка. В тогдашней армии фуражки разрешалось носить только вне строя. Но в Кавказском корпусе их носили и в строю. И казакам фуражки понравились, их, в отличие от киверов, шили охотно. Ермолов провел и некоторые реформы казачьей организации. Последним Казачьим Войском в России, сохранявшим полное внутреннее самоуправление, было Гребенское. В 1819 г. Ермолов указал на низкий авторитет выборных властей, на ссоры и непорядки на кругах. Упразднил выборные должности войскового атамана, есаула, знаменщика и дьяка, отменил и сами войсковые круги и придал гребенцам полковое устройство — такое же, как Моздокский, Хоперский и прочие полки линии. Первым командиром Гребенского полка был назначен ротмистр Е.П. Ефимович [235].
Предшественники Ермолова пытались играть в «дипломатию» — уговорами склоняли горских князей и старшин к покорности. Они приносили присягу, получали офицерские и генеральские чины, большое жалованье. Но при удобном случае грабили и резали русских, а потом снова присягали, и им снова давали чины и жалованье. Ермолов эту пагубную практику пресек. Нарушивших присягу стал «возвышать» иным образом — вешать. Селения, откуда шли нападения, навлекали на себя карательные рейды «в наставления прочим народам, на коих одни примеры ужаса удобны наложить обуздание». Действовали круто и эффективно. Когда селение оказывало сопротивление, подводились на 50 шагов пушки и открывали огонь: попробуй посопротивляйся. После чего дома сжигались, скот забирался — все равно большая его часть была угнана у русских. Если же «немирное» селение соглашалось замириться, на слово уже не верили, брали аманатов. И в случае возобновления нападений немедленно отправляли их в Сибирь или казнили. Ну а из «мирных» горцев Ермолов формировал отряды чеченской, дагестанской, кабардинской милиции. Если ты подданный России, так и воюй на ее стороне.
Земли по новым линиям и укреплениям Ермолов стал заселять казаками, а для этого усиливал и умножал их. В казачье состояние разрешено было записывать всех желающих. Многие старые солдаты выражали желание поселиться на Кавказе. Куда им было деваться после 25 лет службы? Возвращаться в деревню, где их забыли? Снова в крепостные? Ермолов поощрял стремление остаться, выписал из России несколько тысяч вдов с детьми и девушек для женитьбы воинам. Они заводили хозяйства и «оказачивались».
Ермолов привлек на Кавказ и отличных военачальников. Ближайшими его помощниками стали И.А. Вельяминов 1-й и его брат, начальник штаба корпуса А.А. Вельяминов 3-й. Именно они спланировали расчленить укрепленными линиями на части «крепость» Кавказа и ее «гарнизон». Кроме Сунженской линии, стало строиться ответвление Кубанской — от Невинномысской до Баталпашинской. Генерал В.Г. Мадатов, которого называли «хитрейшим из храбрых», с частями казаков, регулярных войск и ополчением шамхала Тарковского в 1818–1820 гг. смирил в Дагестане табасаранцев, лезгин, кайтагцев, совершив стремительный переход через горы, окончательно разгромил казикумухского Сурхай-хана. Через Дагестан стала прокладываться новая дорога в Закавказье. Войска первого коменданта крепости Грозной Н.В. Грекова и донского генерала Сысоева нанесли чувствительные удары чеченцам. После штурма было стерто с лица земли селение Дадан-Юрт. Ермолов приказал уничтожить и базы налетчиков Исти-Су, Ноен-Берды, Аллаяр-аул.
