Игорь Стодеревский - Автобиография. Записки офицера спецназа ГРУ
К чему я это всё так подробно расписываю, да потому, чтобы люди гражданские поняли, что в Армии начиная с должности командира полка случайно должность получить не возможно, надо пройти чистилище. Да конечно, если у тебя есть волосатая рука в высших структурах Армии пролезть можно, но таких были единицы. Основная масса офицеров, шла вверх по карьерной лестнице, только благодаря своим способностям и адскому труду. Когда всё личное отбрасывалось и во главу угла ставилось только одно, безопасность Отечества.
6.4. 355-й гвардейский мотострелковый полк. (пгт. Первогвардейск.)
В полк я прибыл в конце декабря 1987 года. С жильём мне повезло. Дней двадцать я прожил в квартире заместителя по тылу, он был в отпуске и уступил мне свою квартиру. А затем мне дали четырёх комнатную квартиру. Я сказал комдиву, что у меня только двое детей и четырёх комнатная мне не положена, но он сказал: «Живи». Это было здорово, по приезду в Батуми я с семьёй около двух месяцев жил в одной комнатке изолятора медицинской части полка. А в Лагодехи снимал номер в туристической гостинице, что больно било по карману. Но с квартирами мне все равно везло, большинство офицеров было в более тяжёлых условиях.
Полк имел богатое историческое прошлое, он в своё время был сформирован на базе Богунского и Таращанского полков дивизии героя гражданской войны Щорса. Да и дивизия имела героическое прошлое, она первой в Красной Армии, в августе 1941 года, в боях под Ельню, получила звание гвардейской.
Не успел я, освоиться на новой должности, как в феврале следующего года мой полк был развёрнут до штатов военного времени и выведен на учения, опять всё в те же Караязы, но теперь это было всего в 50 километрах от нашего расположения.
Правда полк как был, так и остался на своём месте, а я с частью офицеров принял приписной состав. Офицеры, до командира роты включительно, тоже были приписники.
То время я вспоминаю как дурной сон, мне кажется, что даже в Афгане было легче. На дворе был 1988 год, уже шёл развал Союза. В Азербайджане и Армении начались межнациональные конфликты. А у меня в полку славян минимум, в основном армяне, азербайджанцы и грузины. И все получили боевое оружие. Поддерживать дисциплину было очень сложно. Уже не проходили призывы о любви к отечеству и патриотизму. Ни кого нельзя было напугать и уголовной ответственностью. Люди подчинялись просто по привычке. Но я находил с ними общий язык, и грубых нарушений дисциплины в полку не было. Пару раз смуту создавал, как это не парадоксально, командир дивизии.
Приезжая он выступал с импровизированной трибуны, полк размещался в палатках в открытом поле, условия были отвратительные и когда возмущенные люди задавали ему вопросы по благоустройству, он отвечал им как солдатам срочникам, а это были мужики. Они начинали свистеть, и оскобленный генерал удалялся в Тбилиси, а я был вынужден ещё минимум минут 30–40 успокаивать народ, мне, слава богу, подчинялись.
Сразу после развёртывания мы провели 100 километровый марш, и оказалось, что призванные из запаса машины ГАЗ-53 проходят по любым полевым дорогам, так как за рулём сидели профессионалы, местные жители. А вот полковые машины высокой проходимости ломались и застревали.
Ну и конечно сложно было бороться с употреблением спиртных напитков, ну не может грузин обедать в сухомятку, без вина. Но к чести приписников могу сказать, что пьяных я не видел.
При наведении порядка я опирался не на офицеров приписников, многие из них не пользовались авторитетом среди солдат, а на лидеров. Так был в одной из рот старшина грузин, мастер спорта по борьбе весом килограмм 150. На него даже форму не смогли подобрать, весь месяц он проходил в маскхалате. Так вот, если возникала какая-либо проблема по дисциплине, кто-то начинал бузить, я его вызывал, ставил задачу и проблема исчезала.
Провели мы все положенные занятия. В том числе и боевые стрельбы.
Я решил сам провести первое занятие по метанию боевых гранат с одной из рот. И делал это как всегда в обстановке максимально приближенной к боевой. Рота была построена в две шеренги, и я бросил гранату на 50 метров. Разлёт осколков наступательной гранаты РГД-5 около 10 метров. Всё было нормально, солдаты наклонили головы, на головах были каски и передвинули противогазы на пах. Это меры предосторожности, если какой-то шальной осколок всё же долетит.
А вот когда я сказал, что это бросали мы, а теперь бросят по нам и отбросив гранату на 20 метров скомандовав: «Ложись!» упал, то услышал топот, как будто несётся стадо слонов. Подняв голову, увидел улепётывающею вниз по склону холма роту, такой бег я наблюдал только в фильме «Пёс Барбос и необычайный кросс». Команду «Ложись!» выполнило всего человек шесть.
Впервые за мою службу солдаты, пусть приписники, я такое в ТуркВО проделывал и с приписниками, бросились бежать, контингент не тот. Ведь я на пять метров был ближе их к месту взрыва.
Эти сборы были рассчитаны на 30 суток. Но командир дивизии мне пообещал и я довёл до людей, что как только будут проведены стрельбы, мы отпускаем их на трое суток раньше.
Мы уже хотели откомандировывать людей, но тут приезжает генерал Макашов и объявляет, что наш полк должен выкопать 15 КНП (командно-наблюдательный пункт) полка.
Дело в том, что в Караязы прибыли слушатели академии им. Фрунзе, и им для занятий требовалось большое количество КНП. Задачу, копать их, поставили не только нам, а ещё ряду частей.
Что тут начало творится, люди почувствовали себя обманутыми, стали снимать с себя шинели, бросать их на землю и группами уходить в Тбилиси, хотя до него было 50 км. Я уж не помню, как мне удалось успокоить людей и вернуть назад в лагерь. Но копать, они на отрез отказались.
Что не отнимешь у народов Закавказья, то это их предприимчивость. Они проявили её и здесь. Ко мне явилась делегация от одной из рот, с вопросом, что они готовы выкопать КНП, но чтобы их сразу отпустили. Я пообещал, и буквально часа через три КНП было готово. Оказывается, они наняли экскаватор «Беларусь» в соседнем селе и быстро справились с делом. Когда народ увидел, что часть людей отпущена по домам, что тут началось. Они собрали технику со всех ближайших сёл. Всю ночь в поле слышался её гул и к утру, вся работа была выполнена.
Закончились эти сборы и буквально через неделю я с учебным батальоном убыл в горный учебный центр под г. Кироваканом. Он располагался на высоте 1600 метров над уровнем моря. Места красивейшие. Солдатам здесь нравилось. Никаких хозработ, только боевая подготовка. Улучшенное питание, давали горный паёк. Я приказал, чтобы чай заваривали со зверобоем или бессмертником поочерёдно.
Вид на лагерь Кироваканского горного учебного центра.
Не стало кишечных заболеваний, в полку с наступлением тепла, это стало проблемой. Солдат обязан был носить во фляге только кипячёную воду или янтак (отвар из верблюжьей колючки), это по опыту Средней Азии. Но этот отвар был очень горький и солдаты его выливали. Разве за этим уследишь, пили, конечно, они и воду из-под крана, а это, как правило, в лучшем случаи расстройство желудка или ещё что похуже.
Выше барельефа В.И.Ленина стрельбище.
Это проблема лета, а зимой простудные заболевания. С ними можно было бороться только одним способом каждый обед выдавать солдатам по большой головке репчатого лука. По нормам снабжения это не положено, но мы выкручивались.
Занятия по горной подготовке проводили офицеры-инструкторы управления боевой подготовки штаба округа. Стреляли на двух стрельбищах, на горном, в этом же учебном центре, и на стрельбище Кироваканской дивизии.
-:-;-
Жена с дочерью у отметки 2025 м., у каньона где проходили занятия по скалолазанию.
Такой полевой выход был положен в конце каждого учебного периода, то есть, каждые полгода на месяц в горы. Как я уже говорил, мой полк готовил командиров отделений для горных батальонов округа. Готовил, как я считаю, плохо, за полгода не сделаешь из солдата горного стрелка тем более командира отделения. Хотя на выпускных экзаменах солдаты и показывали не плохие результаты, все равно это был ещё сырой материал.
Вид на горы из генеральского домика.
Моё присутствие, в этом учебном центре, было необходимо только первые дня три, проконтролировать как организовывается боевая подготовка в учебном батальоне. И в конце месяца, когда проводятся контрольные занятия, но приказ комдива был сидеть там весь месяц. Любят у нас перестраховку, есть комбат пусть и командует, нет, надо повесить над ним командира полка. Я комбату не мешал, трое суток жёсткого контроля, а затем не вмешивался, наблюдал со стороны.
