Гиперборейские тайны Руси - Демин Валерий Никитич
Н.Я. Марр пытался связать название Москва с этнонимом моски (месхи), народом, упоминаемым у античных авторов и отождествленным Марром с древними кавказскими месхами [57]. Думаю, рассматривать данную концепцию вне контекста полярной теории происхождения человечества и единого происхождения языков мира вообще не имеет смысла. То же можно сказать и относительно подхода, объясняющего название Москвы на основе финно-угорских языков. Дескать, славяне появились в центральных областях современной России не ранее середины -го тысячелетия н. э. (следовательно, у топонима Москва в принципе не может быть славянских корней). До этого на Москве-реке, Оке и других ее притоках, как и на всей Верхней Волге, проживали финские племена (следовательно, они и только они могли дать название реке Москве, на берегах которой впоследствии и был построен одноименный город) [58].
«Финский подход» имеет право на существование, если его рассматривать в рамках гиперборейской теории. Тогда не будет никаких противоречий и нестыковок, связанных с теми неоспоримыми фактами, что топоним и гидроним Москва, в общем-то, не является уникальным, то есть присущим исключительно нынешней столице России и реке, где она расположена. Река практически с таким же названием протекает и по территориям Польши и Германии – правда, вокализация в польском и немецком языках не вполне совпадает – Mozgawa и Mozkawa. В Белоруссии есть река Московица (или Московка) – приток Березины. На Украине также зафиксированы сходные топонимы: ручей Московец, овраги (балки) в разных местностях под названием Московки. В словацком языке отмечено нарицательное слово moskwa, означающее «отсыревшее зерно».
Все вышесказанное позволяет предложить еще одно – гиперборейское – объяснение происхождения интересующего нас гидронима (и топонима). Для этого еще раз взглянем на его исходные формы. Помимо привычной Москвы, в прошлом достаточно распространенным был и ее эквивалент – Москова, от которого образовано и старинное название страны – Московия, и современные прилагательные – московский, московская, московское. Кстати, гласная во втором слоге была воспринята и сохранилась по сей день в иноязычной вокализации названия столицы России: например, Moskow – в английском, Moscou – во французском, Moskau – в немецком и т. п. Отсюда же видно, что чередование гласных «о» и «а» во втором слоге вполне естественно.
С точки зрения современной русской грамматики, перед нами (особенно в случае прилагательных) обыкновенный, типичный и весьма распространенный суффикс -ов, соединенный с корнем «моск». Однако в упомянутой архаичной форме Москова последний слог (или его часть) никаким суффиксом не является. Это нечто совершенно иное, целостное и образованное отнюдь не по законам морфологии современного русского языка. Слово Москова легко разложить на две части двумя же, но различными способами: Мос + кова или Моск + ова. Исходя из естественного характера чередования «о» и «а» во второй части гидронима (топонима) Моск(о)ва, можно считать обе гласные равнозначными.
Хотя в лексеме «кова» легко узнается славянский корень, от которого образованы русские слова «ковать», «кователь» и т. п., остановимся все же на последнем варианте разложенного на составные части слова Москова, считая морфему «моск» неделимой смысловой единицей. В таком случае вторая часть слова может выступать в двух фонетических вариантах – «ова» (так пишется) и «ава» (так в большинстве случаев произносится). Слова в такой вокализации встречаются в самых разных языках (вполне естественно, с разными смыслами). С точки зрения теории моногенеза языков, здесь все понятно. С точки зрения «гиперборейской теории», здесь тоже множество вполне реальных привязок. Попробуем выявить индоарийские корни искомых понятий. В санскрите слово v имеет двоякое значение: 1) «дуть в сторону»; 2) «втыкать», «вплетать». Вмонтировать его в Москву (Москову) лично мне не представляется возможным.
Зато вполне допустимо выявить слова со сходной вокализацией в других индоевропейских языках. На ум моментально приходит латынь и «крылатые слова» ab ovo – «от яйца», то есть «с самого начала». Ovum по-латыни – «яйцо». А что – вполне подходящее слово, ничуть не хуже зырянской «коровы» (не в обиду будет сказано народу коми, который я очень люблю и уважаю, вместе с Василием Осиповичем Ключевским, которому так хотелось привязать Москву к «корове»). К тому же оvum имеет и глубокий философский смысл, ибо в миропредставлении древних ариев Космическое яйцо выступает первоосновой всего существующего. Но в латинском языке множество других слов с тем же корнем.
Латынь – это литературно оформленный язык древних римлян, кои по своему происхождению были италийцами, заселившими Апеннинский полуостров скорее всего в начале 1-го тысячелетия до н. э. Пришли они с Севера на волне одной из последних индоевропейских миграций, которая, как нетрудно догадаться, проходила через территорию Европейской России (иначе из Гипербореи в Средиземноморье просто не попасть). Мифологические предания в закодированном виде подтверждают сказанное. Латины были самым крупным и активным племенем среди италийцев, поселившихся первоначально на Апеннинах вместе с этрусками, пришедшими туда гораздо раньше и постепенно ассимилированными мигрантами. Предводителем латинян был праотец Латин, на его дочери – Лавинии – женился бежавший из разгромленной греками Трои Эней, положив тем самым начало собственно римскому народу. По античной традиции, Латин считался сыном Одиссея, его он прижил с Цирцеей (Киркой) во время пребывания у нее в добровольном плену.
Одним словом, нет ничего предосудительного и экстравагантного в том, чтобы искать этимологические корни русских слов в латинской лексике, ибо латынь и русский язык возникли из общего индоевропейского лингвистического источника. Так, с учетом смысловой идентичности корневой основы ava / ovo, привлекают внимание такие латинские слова, как, например, ave! – «здравствуй!», avus – «дед, прадед, предок», avis – «птица» и русские слова: «авось», «овен» («баран»), «овца», «овод», «овощ», «овраг», «овсень» («авсень») и др.
Другие языки раскрывают не менее впечатляющую картину [59], но я не стану развивать данную тему дальше, потому что истина находится в лоне нашего родного языка. Среди множества указательных понятий и местоимений [60] русского языка было и ныне утраченное слово «овый», имевшего, в общем-то, разные значения. Но главное среди них – «этот» и «тот». В этом же смысле слово употребляется и в современных славянских языках, причем даже в более богатой вокализации: чешск. – ov, ova, ovo; польск. – ow, owa, owo; болгарск. – ови и т. д. И что особенно важно – сходные по смыслу и звучанию значения обнаруживаются также и в древних индоевропейских языках: авестийск. – ava; санскр. – avs.
Есть все основания полагать, что при истолковании этимологии гидронима (топонима) Москва в первую очередь следует принимать во внимание образующую ее лексическую единицу, указывающую на другой словообразующий элемент: «этот (тот)» <…> «моск [мозг]», <…> «мост», <…> и все, что угодно…
Днепр
Эту великую реку древние эллины называли Борисфен. Под таким именем она встречается у Геродота, который сравнивал Днепр-Борисфен с Нилом. Вообще же название Днепр гораздо древнее, чем эллинская история. В незапамятные времена его имя звучало как Данапр, в котором общеиндоевропейский и даже доиндоевропейский корень дан (дон, дун) означал «воду». В IV веке н. э. на берегах реки появилась гуннская орда, докатившаяся до Европы аж от Великой Китайской стены. По преданию, Днепр настолько поразил воображение кочевников, что они решили переименовать его в «Реку гуннов» – Гуннавар. Название не прижилось, поскольку гунны вскоре откочевали на Запад, где принялись громить римские войска и грабить варварские племена. Тем не менее одна из народных этимологий дожила до наших дней: это древнерусское название Днепра – Словутич.
