Федор Раззаков - Дело, взорвавшее СССР
«Сотни тысяч людей лично или по телевизору видели, как его (Рашидова. — Ф. Р.) хоронили, все знают, что тело его было эксгумировано и перенесено из центра города на почетное кладбище. Но нет, оказывается. Твердо ходят по узбекской земле слухи, что Рашидов жив…»
Вообще этот известный узбекский писатель в годы горбачевской гласности буквально прописался в центральных СМИ либерального толка. Таких «разоблачителей» в те годы мутная перестроечная волна вынесла на самый гребень событий неимоверное количество, причем почти все они раньше считались добропорядочными советскими интеллигентами, воспевающими положительное в человеке, а в горбачевскую перестройку вдруг превратились в «гробокопателей», танцующих на костях своих предков (тот же Икрамов, помимо Рашидова, усердно клеймил и другого узбекистанского лидера — Усмана Юсупова, и даже написал сценарий разоблачительного фильма о нем). Как будто тумблер какой-то щелкнул в головах у этих людей: раньше они писали только о светлом, теперь же — сплошь один негатив. Взять того же К. Икрамова.
В марте 1977 года он писал Рашидову следующее:
«Поистине нет слов, чтобы рассказать, какое огромное впечатление произвело на меня и мою семью Ваше доброе, мудрое, щедрое, отеческое письмо! Десятки раз я перечитывал его, думая о том, как и чем я должен ответить на такое Ваше внимание и заботу.
Буду краток. Я обещаю Вам, дорогой Шараф Рашидович, написать свою главную книгу— роман о замечательных людях и небывалых трудовых свержениях современного Узбекистана, о дружбе народов, о преемственности народных, революционных и культурных традиций, — обо всем том, чему Вы лично без остатка отдаете Ваш ум, талант и саму жизнь.
За последние годы в качестве специального корреспондента «Правды» и других центральных изданий я много ездил по Узбекистану и районам Нечерноземья, собирал материал для книги и очень надеюсь, что она понравится Вам больше всех других моих книг…»
Отметим, что письмо это было написано в тот самый период, который господа-либералы позднее охарактеризуют как «апогей брежневского застоя». Однако Икрамову почему-то оно таковым тогда не казалось. И он с упоением пишет о том, что собирает материал для новой, главной книги в своей жизни, где воспоет трудовой подвиг своей родины. Значит, он воочию видел этот подвиг на хлопковых полях Узбекистана и на целинных землях Нечерноземья? Или он притворялся, идя на компромисс с собственной совестью: дескать, напишу еще одну книгу «про успехи» и отхвачу за нее солидный куш (на такого рода книги в те годы тиражей не жалели)?
Минует всего-то десять лет, и вот уже Икрамов пишет иные строки о бывшем руководителе республики, которого уже нет в живых и, значит, он никак не сможет ему ответить: «Рашидов, вместе с министром внутренних дел Яхъяевым и знаменитым уже на весь мир Адыловым был большим знатоком пыток, фабрикации клеветнических документов и мастером «мокрых дел»».
Заметим, что ни одного факта, подтверждающего правоту этих обвинений, писатель не приводит. Впрочем, в те годы либерал-перестройщики особо не утруждали себя поиском каких-то проверенных фактов, видимо, исходя из старого геббельсовского принципа: чем чудовищнее ложь, тем больше у нее шансов на успех.
Другой узбекский литератор— Тимур Пулатов— специализировался в те годы на разоблачениях Рашидова-писателя. В главном рупоре либерал-перестройщиков — в журнале «Огонек» — он опубликовал статью «Под сенью «отца нации» (июль 1988), где писал следующее:
«Пусть простят мне кандидаты и доктора наук, защитившие диссертации по творчеству Рашидова, если скажу: все, написанное им, начиная с первого стихотворного сборника, «Мой гнев», и кончая его прозаическими работами — романами «Сильнее бури», «Могучая волна», — вторично и конъюнктурно. Ничего оригинального ни в сюжете, ни в манере письма. Темы для своих романов он брал из «Основных направлений пятилетнего плана развития Узбекской ССР». Это не преувеличение. «Глобальные» темы он брал себе, а остальные милостиво раздавал своим приближенным писателям, ибо темы считались престижными, наградными. Рашидов был убежден — и это видно из его литературно-критических работ, — что литература должна показывать жизнь лишь на высокой ноте прославления, напрочь отвергая ее противоречия, драматизм…»
Вдумайся, читатель, в чем интервьюер обвиняет Рашидова: что тот показывал жизнь на высокой ноте прославления! Кстати, в этом же «грехе» в те годы либерал-перестройщики обвиняли и других известных советских деятелей литературы и искусства. Среди писателей это были: Михаил Шолохов, Анатолий Софронов, Всеволод Кочетов, Анатолий Иванов, Петр Проскурин, Георгий Марков и др.; среди кинорежиссеров: Сергей Бондарчук, Евгений Матвеев, Юрий Озеров, Даниил Храбровицкий и др. Всех этих деятелей либеральная общественность скопом записала в «соловьи режима», напрочь забыв, что их произведения в течение долгих десятилетий помогали миллионам советских людей, как поется в известной песне, «строить и жить». Да, эти произведения выходили миллионами экземпляров или тысячами копий, однако они отнюдь не навязывались людям из-под палки — те сами их покупали или смотрели в кинотеатрах, записывая в свои любимые не по принуждению, а по собственной воле.
Силу и пользу этих произведений доказала история: во многом благодаря им СССР долгие годы был великой и процветающей державой. А какую пользу принесли публикации икрамовых и пулатовых, коротичей и Яковлевых? Они взорвали общество, перессорили между собой народы и похоронили Советский Союз. Именно в таком контексте они навсегда и останутся в памяти большинства людей, кто помнит то лихолетье, именуемое «перестройкой».
Без сомнения, что разоблачения по адресу Рашидова, Брежнева и других высокопоставленных советских деятелей помогли сделали громкое имя многим ранее безвестным писателям, кинорежиссерам, поэтам, публицистам, журналистам, а также двум следователям Гдляну и Иванову. Последние буквально за считанные месяцы, благодаря беспрецедентному пиару в СМИ, сделали головокружительную карьеру в рядах демократов, которых позже в народе метко окрестят «дерьмократами». Сегодня даже поражаешься, как же легко можно было облапошить миллионы взрослых людей: достаточно было взойти на трибуну, проорать что-то про «мафиози Брежнева», намекнуть на то, что у тебя есть чемодан компромата на него и все — народ тебя боготворит и готов сделать хоть Прокурором страны, хоть ее Президентом.
Но уже очень скоро сама перестроечная власть пришла в ужас от того, каких «чудовищ» она взрастила, и бросилась их усмирять. Но было поздно: на защиту своих кумиров дружно встал облапошенный народ, вышедший на площади, а также их покровители, которые в конце перестройки уже не скрывали своей принадлежности. Поэтому, чтобы Гдляна и Иванова самих не арестовали, лишив депутатской неприкосновенности (депутатами они стали в марте 1989 года), их сделали народными депутатами… от Армении. Более того, книгу Т. Гдляна (и еще одного тогдашнего кумира толпы — скандального перестроечного журналиста Евгения Додолева) под характерным названием «Мафия времен беззакония» выпустил… ЦК Компартии Армении тиражом 200 тысяч экземпляров. Предисловие написал профессор Сурен Золян. В нем он, заливаясь соловьем, писал следующее:
«Гдляну не дали поставить последнюю точку в его блестяще начатой роли. Ушли от возмездия те, кого он разоблачал и как дотошный юрист, и как взрывной оратор. Но его не смогли ни купить, ни сломить, ни заставить замолчать, и при колоссальном неравенстве сил выстояв, он остался в народном сознании — победителем…»
Ну чем не панегирик времен Брежнева? Рассчитан он был, конечно же, на людей наивных и легко внушаемых. Поскольку умные люди уже хорошо разобрались в сути гдляновских разоблачений. Ведь никто не мешал Гдляну продолжить свою борьбу в том же Ереване и, зайдя в соседний с типографией, где печаталась его книга, дом, в котором располагался ЦК Компартии Армении, завести уголовное дело на какого-нибудь функционера тамошнего ЦК, а то и вовсе на самого Первого секретаря. А потом вместе с тем же Е. Додолевым написать вторую часть книги под названием «Мафия времен беззакония: «армянское дело». Вот тогда следователь и в самом деле мог бы вырасти в народном сознании до подлинного борца с мафией. Атак для большинства людей, кто уже прекрасно разобрался что из себя на самом деле представляла горбачевская перестройка, он так и остался «цепным псом», кусающим того, на кого укажет хозяин.
ЭПИЛОГ
Без сомнения, так называемое «узбекское дело» ставило главной целью не борьбу с коррупцией, а являлось звеном в цепи операций «кремлевских глобалистов» по развалу Советского Союза. Вместо того, чтобы начать «разминировать бомбу с замедленным действием», каковой являлся вовсе не Узбекистан (и не Средняя Азия в целом), а Закавказье и Прибалтика, кремлевские политтехнологи ловко переключили внимание общественности на самый спокойный и лояльный Центру регион. А когда прозрение народа наступило, было уже поздно. Приведу по этому поводу слова из выступления русского писателя Валентина Распутина, сказанные им на I Съезде народных депутатов РСФСР всего за полтора года до развала СССР — в июне 1990 года:
