Александр Бадак - Всемирная история. Том 2. Бронзовый век
Экономические и социальные отношения
В первой половине II тысячелетия до н. э. основные критские общества начали претерпевать разделение по имущественному цензу. Кносский дворец и аналогичные ему гигантские здания в Маллии, Агиа-Триаде и Фесте довольно убедительно доказывают существование государственного аппарата, в определенном смысле — органа насилия. Об этом свидетельствуют также и темницы-тюрьмы в Кноссе, изображения вооруженных негров (скорее всего дворцовой стражи), критский иероглиф, изображающий кандалы, наличие большого централизованного дворцового хозяйства. Очевидно, что все это не могло возникнуть в условиях первобытнообщинного строя. Уровень развития производительных сил говорит нам о том, что критское общество было рабовладельческим.
Вряд ли без применения силы рабов могли возникнуть сооружения, подобные Кносскому дворцу. Возможно, что миф о Тезее и о ежегодных поставках юношей и девушек на Крит — это эхо далеких воспоминаний о дани рабами, которую уплачивали острову подчиненные Криту племена. Документы, найденные археологами в Кноссе, содержат очевидные указания на существование в то время довольно больших групп рабов. Одна из них, кстати, называлась мноиты. По крайней мере, так утверждают более поздние античные авторы. Некоторые исследователи проводят в этом случае параллель с именем легендарного критского царя Миноса.
Как бы то ни было, однако имеющиеся данные позволяют считать, что в минойский период на острове Крит уже существовало рабство. Правда, уровень развитости рабовладения был не очень высок. Не было больших систем орошения, как во многих других древневосточных государствах; земельные наделы были небольшими. В то же время ремесло достигло настолько высокого уровня развития, что позволяет нам предполагать глубокий личный интерес производителя к качеству своего продукта. Такое отношение к труду возможно только при условии личной свободы производителя.
Немногочисленные данные дают нам смутное представление о формах собственности в древнем Крите. Множество печатей, которыми, случалось, клеймили пифосы (большие глиняные сосуды для хранения продуктов), говорит о значительном расширении частного интереса, частнособственнических отношений. Хотя печати могли принадлежать и государственным чиновникам, обслуживающим огромное царское хозяйство. В позднеминойский период наблюдается уже значительное имущественное разделение. Все указывает на развитие частной собственности: дома богатых, их грандиозные гробницы, внешние контакты Крита, в конце концов, использование драгоценных металлов в торговле. Огромное дворцовое хозяйство, очевидно, обслуживалось множеством рабов, свободных ремесленников и земледельцев, которые таким образом отбывали повинности.
Культура Крита
Несомненно, одним из важнейших достижений минойской культуры была письменность, которая успешно прошла путь от пиктографической через иероглифику к линейному письму. Если критская иероглифика в некоторой степени зависела от египетского письма, то линейное письмо Крита было в той же степени своеобразно, как и вся минойская культура. Выше уже отмечалось, что первоначальное линейное письмо А затем развилось в Кноссе и материковой Греции в линейное письмо Б (XV–XII века). На острове Кипр на основе этого письма было создано кипро-минойское письмо (XV–XI века), а также кипрское слоговое письмо (VII–IV века до н. э.). Прочтение кипрского слогового письма значительно облегчило ученым расшифровку линейного письма Б.
Насколько позволяют судить факты, изложенные Т. В. Блаватской в уже упоминавшемся труде «История Европы», распространение письменности на Крите связано с ведением обширного дворцового хозяйства или, точнее говоря, дворцовых хозяйств. В основном надписи обнаружены на узких и длинных глиняных табличках, напоминающих своими контурами пальмовые листья. Табличек найдено очень много. Что же касается надписей, то они имеются еще и на сосудах, печатях, других предметах. Очевидно, что еще большее количество надписей делалось на менее стойкий материалах — папирусе, пальмовых листьях и так далее. Использование чернил также свидетельствует о довольно широком распространении письма.
Благодаря многолетним усилиям целой плеяды ученых линейное письмо Б теперь в основном расшифровано. Это дает возможность прочесть около 2 тысяч кносских, 1 тысячу пилосских табличек, найденных при раскопках Пилоса на юго-западе Пелопоннеса, и примерно сотню других табличек со знаками этого письма. Линейное письмо Б состоит из 88 знаков, которые обозначают гласные и слоги. Помимо этого есть знаки и для понятий. Система счета была десятичной. Язык расшифрованных надписей оказался греческим, с небольшими отличиями от языка древнего греческого эпоса. Из этого можно сделать вывод, что язык греков фактически является более древним, нежели предполагалось ранее, ибо кносские таблички составлены были в середине II тысячелетия, то есть за 600 лет до того, как был оформлен греческий эпос. Прочтение линейного письма Б убедительно доказывает, что уже в то время Кноссом владели ахейцы, говорившие на греческом языке. Они и приспособили линейное письмо А к греческому языку.
Отличительными чертами обладало минойское искусство. К изображению растительного и животного мира критские мастера перешли от простейших точечных и линейных орнаментов и ярких многоцветных геометрических фигур. Фрески на стенах дворцов в Кноссе — одни из лучших художественных произведений древнего мира. Произведения изобразительного искусства мастеров Крита являются для нас ценным историческим источником. Невзирая на то, что в критском искусстве тоже присутствовала религиозная тема, оно было гораздо в большей степени светское, чем египетское или вавилонское.
Минойские художники середины II тысячелетия искусно воспроизводили детали туалета участников пышных шествий, женские и мужские одеяния. Одежда мужчин была проста и состояла из набедренной повязки, пояса и головного убора. В некоторых случаях, предположительно, у царя, головным убором были корона и венец, украшенные длинными перьями. И только на знаменитом клинке так называемого «меча Миноса», инкрустированного золотом, на трех охотниках изображены не набедренные повязки, а короткие, подобные современным мужским трусам, штаны.
Главными действующими лицами ритуальных сцен, изображенных на фресках, являются женщины. Они жрицы культа матери-природы. Естественно, исполнение столь важных функций женщинами ставило их в привилегированное положение. С другой стороны, каждая из них по своей природе была олицетворением богини-матери. Такое положение женщины не могло не сказаться на ее внешнем облике. Именно оно помогает нам объяснить характерные особенности критского женского костюма, столь непохожего на все, существовавшие до него.
Костюм женщины-аристократки поражает больше, чем все искусство в целом. Это прекрасно разработанный крой, подчеркивающий все характерные особенности женской фигуры: пышную грудь, тонкую талию, округлые, широкие бедра.
Роскошные распущенные волосы критянок поддерживала драгоценная диадема или венец. На большинстве изображений женщин и особенно на статуэтках богинь узкий лиф платья оставлял грудь совершенно обнаженной.
В основных чертах силуэт оставался неизменным, но существовало множество вариантов платья: то цельнокроеное, то юбка украшена поперечными полосами, то сплошь состоящее из оборок. Каждый из перечисленных вариантов служил одной цели — подчеркнуть женственность.
Но не только силуэт определяет костюм женщин Крита. В любом костюме, особенно женском, всегда зашифрован интересный рассказ, полный чувств, скрытых желаний, увлечений и особенностей идеалов данного времени.
Окруженная вековой тайной исчезновения с лица земли критская культура задает нам трудные загадки. И, например, если вернуться к уже упомянутой фреске ритуальных жертвоприношений женщинами жрицами, то можно увидеть, что в их костюме, очевидно, заложена магическая сила, которая могла заключаться в ряде соотношений как числовых, так и цветовых.
Измерение основных частей одежды и их сопоставление дает нам иррациональные соотношения. Сопоставление же цветовых сочетаний в одежде порождает гармоничные созвучия смежных тонов, созданные умелым подбором соотношений площадей этих цветов.
Однако несмотря на то, что смысл костюма ясен и подтверждается еще рядом дополнительных данных о роли и значении женщины на Крите, остается нерешенным, как возник этот тип женской одежды, что предшествовало ему, почему он погиб, почему он никак не повлиял на греческий костюм последующих эпох. У нас пока нет никаких данных об умении критян строить чертежи сложных конфигураций, и как они создавали столь сложные костюмы, также остается тайной. Но, как и все изобразительное крито-микенское искусство, женский костюм привлекает нас своей необычностью и какой-то странной и неразгаданной близостью к современному.
