Уильям Аллен - История Украины. Южнорусские земли от первых киевских князей до Иосифа Сталина
Украинские и русские консерваторы в Киеве оказались не единственными, кто ждал начала германского похода на Москву. Успех немецкого наступления во Франции весной 1918 г. убедил русские фракции в том, что германская мощь несокрушима. Даже Павел Милюков, приверженец Тройственного союза (Антанты), вступил в Киеве в контакт с немецким командованием с помощью украинского премьера Лизогуба, членом партии кадетов. Но немцы «стояли там, где стояли», и даже убийство германского посла в Москве графа Мирбаха не привело к высылке из Берлина советского представителя Иоффе, чей персонал в это время пропагандировал коммунизм, пользуясь своим иммунитетом.
А в это время на Дону сложилась любопытная ситуация. Немцы признали донского казачьего атамана генерала Краснова главой сепаратистского государства. На севере атаман воевал с большевиками, а на юге сотрудничал с Добровольческой армией, которую в ту пору формировал генерал Деникин — протеже держав Антанты как союзников императорской России. Скоропадский, несмотря на свою зависимость от немцев и стремление Германии расположить к себе советское правительство, сумел при попустительстве немецких офицеров помочь Краснову, а через него и Деникину войсками и припасами.
Летом обстановка на Украине серьезно ухудшилась. Немецкие и австрийские войска, измотанные войной и непрерывными стычками с анархистами и революционерами в селах, были близки к деморализации. В начале августа, после катастрофы на Западном фронте, в немецких войсках началось брожение, однако беспорядки в армии вспыхнули только в октябре в Кракове, когда некоторые батальоны отказались от переброски на Западный фронт.
Официальный германский источник в 1936 г. опубликовал с предисловием генералов Бломберга и фон Бека описание постепенной деморализации оккупационных войск на Украине. Полицейские функции, которые пришлось выполнять немецким войскам, подрывали их боевой дух. Солдаты, занимавшиеся сбором продовольствия, подвергались большим соблазнам: «Процветали незаконная торговля и спекуляция, и военным властям было все труднее с ними бороться, поскольку войска оказались разбросаны по огромной территории и необходимо было обслуживать большое число мелких постов. Поведение отдельных немецких отрядов подрывало престиж оккупационных войск в глазах местного населения. Даже разрешенная торговля, целью которой являлась отправка солдатами домой посылок с едой, приводила к нежелательным контактам с населением — особенно с евреями, которые держали большую часть торговли в своих руках. Евреи часто являлись распространителями большевистской пропаганды».
Тот же самый источник дает мрачное описание правительства гетмана: «К сожалению, гетман Скоропадский управлял Украиной только потому, что опирался на немецкие штыки. Его правительство не имело ни необходимой власти, ни энергии, чтобы принять жесткие меры для восстановления законности и порядка в стране. Большинство населения не доверяло ему по причине его монархических пророссийских тенденций и поддержки крупных землевладельцев. Население выступало либо за республику и дружбу с Антантой, либо просто за большевиков. Крестьяне требовали прежде всего решить аграрную проблему, но гетманское правительство не могло взять это на себя. Судя по началу, сформировать гетманскую армию было вряд ли возможно. Было слишком много офицеров и слишком мало солдат — особенно мало тех солдат, которые позже оказались благонадежными».
Уже в апреле, незадолго до падения Рады, крестьянские восстания охватили Киевскую и Полтавскую губернии. Это был ответ крестьян на экспедиции за продовольствием. При Скоропадском выполнение приказа Эйхгорна происходило в более жесткой форме — с помощью немецких отрядов, но оно привело к чрезвычайно опасным моральным последствиям не только для оккупационных войск, но и для украинского правительства. Помещики неоднократно обращались к гетману с просьбой восстановить их права собственности и порядок в их владениях, но тот, не имея надежной полиции и армии, вынужден был обращаться за помощью к оккупационным властям. Ему посылали немецкие войска, поскольку интересы землевладельцев и немецкого командования совпадали. Среди крестьян оказалось много бывших солдат, которые покинули фронт, но прихватили с собой винтовки. Иногда звучали выстрелы, но за ними тут же следовали кровавые расправы или, по крайней мере, аресты и военные трибуналы. Нет ничего губительнее для любого правительства, чем «наводить порядок» с помощью иностранных войск. Через два-три месяца сельское население, включая наиболее зажиточных крестьян, было едино в своей ненависти к гетману и немцам. Атаки на мелкие германские посты, охранявшие железнодорожные станции, мосты и депо, участились. Немецкие солдаты гибли от выстрелов из-за угла или удара ножом. Эти случаи вызывали у оккупантов страх и ярость не столько против местных жителей, сколько против своих же собственных командиров. Гетманское правительство способствовало «революционизации» Украины и, косвенно, самой оккупационной армии.
Действия Эйхгорна и Скоропадского в некоторых австровенгерских кругах подвергались критике. Австрийцы были недовольны тем, что во главе Украины будет стоять русский генерал, а не австрийский князь. Они также с подозрением отнеслись к планам, которые вынашивали немцы в отношении Украины, поскольку считали, что эта территория должна входить в сферу влияния Габсбургов. 13 июня генерал Вальдштеттер писал в секретном отчете в Вену, что «Германия преследует на Украине определенные экономические и политические цели. Она хочет постоянно держать открытым безопасный путь на Месопотамию и Аравию через Баку и Персию. Путь на Восток идет через Киев, Екатеринослав и Севастополь, а оттуда — к Батуму и Трапезунду». Чуть позже главнокомандующий австро-венгерскими войсками генерал Краус доложил правительству: «С одной стороны, немецкое командование сознательно поддерживает монархическое движение, а с другой — германский министр-резидент Мумм делает все, чтобы деморализовать Украину. В целом оно хочет изолировать от нас как консервативные, так и левые элементы и усилить свое собственное влияние». Мумм, в свою очередь, жаловался на австрийцев в Берлин: «Они пытаются добиться от киевского правительства полной независимости той части Украины, которая занята австро-венгерскими войсками».
Каковы в действительности были планы Германии на будущее Украины в течение лета 1918 г., неизвестно. Верховное командование не заглядывало так далеко вперед, справедливо полагая, что будущее Украины решалось на полях сражений во Франции. Когда в августе Людендорф перестал верить в окончательную победу Германии, он потерял интерес и к Украине. Конечно, в тех кругах, которые изучали политические и экономические проблемы войны (типичным их представителем являлся известный экономист доктор Рорбах, посетивший Киев), обсуждались теории, «навсегда» связывавшие судьбы Украины и Германии. Император Вильгельм II в своем послании атаману донского казачества генералу Краснову изложил свои взгляды на будущее России: «Ее нужно будет поделить на четыре независимых государства — Украину, Юго-Восточный Союз, Центральную Россию и Сибирь». Кстати, эти взгляды были очень далеки от идеи «единой и неделимой России», которые, как надеялись ее адепты, разделял с ними и император Германии.
В сентябре Вильгельм II принял в своем штабе в Спа гетмана Скоропадского со всеми почестями, которые полагаются «главе независимого государства». Этот визит, однако, не прибавил гетману популярности.
Эйхгорна, Скоропадского и Мумма также критиковали генерал Хоффман и доктор Рорбах. По их мнению, политика Эйхгорна, поддержанная Людендорфом, толкала Украину назад в объятия России. Однако эти критики не заметили гораздо более грозной угрозы — присутствия в Киеве советской делегации с Раковским или Мануильским во главе, которая явилась туда под предлогом проведения мирных переговоров Советов с правительством гетмана. Профессор Могилянский писал в мемуарах, что украинское Министерство внутренних дел «располагало многочисленными документами, которые с абсолютной определенностью свидетельствовали о том, что большевистская делегация в Киеве проводила на Украине большевистскую пропаганду и потратила миллионы на организацию забастовок на железной дороге и армейские бунты. В начале сентября министр внутренних дел доложил Совету министров о том, что немцы чинят на его пути препятствия, когда встает вопрос об арестах большевиков, хорошо известных своей деятельностью, и даже потребовали освободить тех, кто уже был арестован».
30 июля фельдмаршала Эйхгорна убил украинский террорист, но это не заставило немцев изменить осторожную и даже примиренческую политику, которую они проводили по отношению к Советам. В то же самое время преемник фельдмаршала, генерал Кирбах, не обладал его влиянием и не имел того престижа, который был необходим, чтобы противостоять сомнительным интригам барона Мумма. Последний продолжал отношения (непосредственно через германское консульство) с представителями Рады. Он настаивал на том, чтобы правительство гетмана освободило Симона Петлюру и других арестованных политиков.
