KnigaRead.com/

Руслан Скрынников - Святители и власти

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Руслан Скрынников, "Святители и власти" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Патриарх Гермоген пригласил к себе двух членов боярского правительства — Андрея Голицына и Ивана Воротынского и с их помощью вызвал на свое подворье чиновных людей — дворян и приказных. Дважды посылал он за Мстиславским и прочими начальными боярами, но те отговаривались занятостью. Тогда Гермоген пригрозил, что вместе с толпой сам отправится в думу. Лишь после этого Мстиславский и главные бояре явились к нему.

Дворяне, собравшиеся у Гермогена, забыв об этикете, бранили Жолкевского за многочисленные нарушения заключенного договора: гетман, вопреки соглашению, раздает поместья по своему произволу, не считаясь с правами собственности, он сам желает царствовать на Москве, для чего намерен ввести в город свои войска! Более всего патриарх Гермоген негодовал на то, что польское командование не выполнило обязательств о пленении Лжедмитрия II. Дворянское большинство всецело разделяло его гнев. Однако на соборе нашлись и защитники Жолкевского. Особенно усердствовал Иван Романов. Если гетман отойдет от столицы, говорил он, то боярам придется идти с ним, чтобы спастись от черни.

Доброжелатели успели уведомить Гонсевского о происходящем. Тот клятвенно заверил членов собора, что польское командование завтра же пошлет свои роты против самозванца. Заверения эти были лживыми. Гонсевский таким образом выигрывал время, чтобы завершить последние приготовления к занятию Москвы. Но Мстиславский громко повторил эту ложь и тем заставил замолчать Гермогена.

Бояре распустили Земский собор, зачинщикам возмущения сделали суровое внушение. Патриарху, мол, не следует вмешиваться в мирские заботы, ибо никогда не было, чтобы «попы вершили дела государства». В трудное время брани и междоусобий многие духовные пастыри предпочитали оставаться в стороне от борьбы, но Гермоген был не из их числа. Он выступил как патриот, возвысив голос против опасности иноземного вмешательства. В дни возобновления деятельности Земского собора патриарх пытался не допустить того, чтобы войска Сигизмунда III вошли в Кремль. Но он остался в меньшинстве: многие влиятельные члены собора были предусмотрительно удалены из Москвы.

Единственной силой, способной спасти положение, были столичные низы. Однако страх патриарха Гермогена и его сторонников перед назревавшим восстанием черни не дал им обратиться к народу. Земский собор потерпел неудачу. Тотчас же после роспуска собора Мстиславский и Салтыков, посовещавшись с Гонсевским, отдали приказ об аресте четырех патриотов, наиболее решительно отвергавших иноземное вмешательство. Так бояре устранили последние препятствия на пути занятия Москвы иноземными войсками. Наемные роты вошли в крепость под покровом ночи без барабанного боя, со свернутыми знаменами…

Впустив чужеземное войско в Москву, семибоярщина совершила акт национального предательства. Кровавой ценой заплатил за него русский народ. Бывший «тушинский патриарх» Филарет фактически возглавил переговоры с королем в военном лагере под Смоленском. Сигизмунд III и слышать не хотел о возвращении России захваченных земель, требовал, чтобы Смоленск немедленно сдался. Посольство настаивало на исполнении московского договора, но король окончательно отказался от него, отдав приказ о штурме Смоленска. Филарет был взят под стражу и увезен в Польшу.

Штурм Смоленска ошеломил москвичей. Между тем вожди семибоярщины решили подчиниться воле короля и отдали приказ о сдаче Смоленска. Их решение вызвало гнев и возмущение патриотов. Патриарх Гермоген категорически отказался присоединиться к решению Боярской думы о передаче Смоленска Сигизмунду III. Михаил Салтыков обрушился на патриарха с угрозами, грозя ему расправой. Но Гермоген не испугался угроз.

В королевском лагере под Смоленском русские послы наотрез отказались следовать приказу насчет сдачи города. «Отправлены мы от патриарха, всего священного собора, от бояр, от всех чинов и от всей земли, а эти грамоты писаны без согласия патриарха и без ведома всей земли: как же нам их слушать?» — заявляли они королевским сановникам.

Посол Василий Голицын тайно уведомил Гермогена, что Сигизмунд сам намерен занять русский трон и нельзя верить его обещаниям прислать в Россию сына. Разоблачения посла еще больше накалили обстановку в Москве. Швед по рождению, Сигизмунд III не понимал вольнолюбивого духа польского народа и не пользовался популярностью даже среди собственных подданных. Рьяный католик, король способствовал торжеству католицизма в Речи Посполитой. Заключенная при нем церковная Брестская уния отдала православную церковь Украины и Белоруссии под власть Ватикана. В России знали об этом и считали Сигизмунда III злейшим врагом «истинной веры». Даже ярые приспешники короля, наподобие Салтыкова и Мстиславского, не предлагали ему царскую корону из-за его крайней непопулярности среди русского православного населения. Замыслив подчинить Россию, Сигизмунд допустил массу просчетов. Один из них был связан с церковными делами. Примеряя шапку Мономаха, король нимало не заботился о том, чтобы наладить отношения с православной церковью, слабо представлял себе роль московского патриаршества в жизни русского общества. Королевская агентура в Москве надеялась справиться с церковной оппозицией, с боярским кругом с помощью угроз и гонений. Подготовляя почву для расправы с патриотами, Гонсевский с помощью Салтыкова инспирировал громкий судебный процесс.

Произошло это следующим образом — в руки властей попал некий казак из войска самозванца. Под пыткой пленник оговорил московского попа Иллариона: поп якобы отвез Лжедмитрию II письмо от всех сословий столицы с приглашением в Москву, где все готовы присягнуть ему. Власти нарядили следствие. Немало «помог» донос, поступивший от холопа боярина Мстиславского. Холоп сообщил, что видел заподозренного попа в день отъезда того из Москвы в Серпухов. Показания свидетелей плохо увязывались между собой. Казак толковал о попе Илларионе, а холоп — о попе Харитоне. Но подобная мелочь не смутила следователей. При аресте у Харитона в самом деле нашли «воровские листы». Правда, они не заключали в себе никакого обращения москвичей к Лжедмитрию II. При Харитоне были грамоты, каких в то время много ходило по Москве. Самозванец писал «прелестные листы» без счета, обещая всем подряд свои милости. Хотя обнаруженные грамоты и были адресованы Гермогену, но не доказывали вину патриарха. Однако судьи нашли выход из положения, приобщив к делу признания бывшего слуги Юрия Мнишека. Слуга показал, что он «делал измену» Владиславу в компании с Лжедмитрием II и Гермогеном.

Попа Харитона несколько раз брали к пытке, пока он не сознался в преступлениях, ранее приписываемых Иллариону. Священник по подсказкам палачей покорно повторял наветы. Боярин Иван Воротынский и князь Засекин, признавался Харитон, не раз поручали ему носить изменные письма в Калугу. Василий Голицын, показывал поп, писал Лжедмитрию II, едучи в Смоленск. В заговор с «вором» вступил не только Василий, но и Андрей Голицын.

Власти обнародовали официальную версию, «раскрывавшую» планы заговора во всех деталях. Переворот якобы намечался на 19 октября 1610 года, за три часа до рассвета. Москвичи, по этой версии, вступили в сговор с серпуховским воеводой Федором Плещеевым, державшим сторону самозванца. Плещеев с казаками будто бы ждал условного сигнала. С первыми ударами колоколов мятежники должны были проникнуть через тайный подземный ход в Кремль и овладеть Водяными воротами, а затем впустить в крепость «воровские» войска. Поляков предполагалось перебить всех, кроме самых знатных, а князя Мстиславского «ограбить» и в одной рубашке привести к «вору».

Инициаторы процесса постарались убедить Мстиславского, что заговор был направлен лично против него, а заодно и против всех «лучших» столичных людей. Они объявили, что бунтовщики замыслили побить бояр, родовитых дворян и всех благонамеренных москвичей, не участвовавших в «воровском» совете, а жен и сестер убитых отдать холопам и казакам вместе со всем их имуществом.

Обвинения по адресу заговорщиков носили обычный характер. Верхи неизменно предъявляли их всем повстанцам, начиная с Болотникова. Правдой в них было лишь то, что восстание в Москве могло вспыхнуть со дня на день. Эмиссары Лжедмитрия II открыто настраивали народ против Владислава. На рыночных площадях стражники и дворяне не раз хватали таких ораторов, но толпа отбивала их силой. Гонсевскому нетрудно было заполучить сколько угодно доказательств подготовки восстания в столице. Однако ни патриарх, ни Голицын с Воротынским не имели никакого отношения к назревавшему выступлению низов. Своих казаков эти люди боялись гораздо больше, чем иноземных солдат.

Дело о заговоре патриарха и бояр едва не рухнуло, когда разбирательство перенесли с пыточного двора в помещение суда. Бояре, полковники и ротмистры собрались во дворце, чтобы выслушать важные сообщения о заговоре. Но как только началось заседание суда, главный свидетель обвинения поп Харитон отказался от своих показаний и заявил, что со страху оговорил бояр Голицыных. Признание Харитона испортило спектакль, но не заставило инициаторов процесса отказаться от своих намерений. Раскрытие мнимого заговора стало для Гонсевского удобным предлогом, чтобы ввести наемных солдат в Кремль. Отныне на карауле у кремлевских ворот вместе со стрельцами стояли немцы-наемники. Ключи от ворот были переданы смешанной комиссии из представителей семибоярщины и польского командования.

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*