Леонид Млечин - Случайная война: Вторая мировая
20 июля 1944 года оказалось самым светлым моментом в мрачной новейшей истории Германии. Каким малым бы ни был политический результат покушения, совершенного Штауффенбергом, убежденность Трескова в том, что решающий шаг должен быть сделан самими немцами, стала приносить плоды. Попытка убить Гитлера — это то, что можно было записать в актив, когда открылись варварские преступления нацистского режима. 20 июля спасало Германию от полного позора, хотя осознание этого пришло не сразу.
В социалистической ГДР изображение и интерпретация немецкой фронды стало жертвой узколобых идеологических концепций. Социалистические историки издевались над "якобы подсказанным совестью" решением Бека, Гёрделера и Трескова противостоять режиму. Они обливали грязью "путч генералов, монополистов и реакционеров" и называли заговор "легендой".
Путаница и смятение царили и в ФРГ. Разговоры об оппозиции не находили ни малейшего отклика в народе. Смущено было и командование бундесвера. Командование видело в нарушении заговорщиками присяги нечто недопустимое. Выполнение солдатом приказа должно быть законом. Тем не менее с 20 июля 1961 года казармы в Ольденбург-Бюммерштеде стали носить имя Хеннига фон Трескова.
Командующий военным округом генерал-майор Шватло-Гестердинг произнес речь. Выстроили почетный караул всех родов войск. Приехала Эрика фон Тресков. Военный оркестр исполнил марш 1-го гвардейского пехотного полка. Зазвучал гимн, и с большого портрета генерала Хеннига фон Трескова, укрепленного на фасаде здания штаба, сняли покрывало…
Воспоминания графини Дёнхоф
Нацистская пропаганда опозорила участников заговора 20 июля 1944 года, их выставили жалкими антипатриотами, предавшими родину в трудные для нее военные годы. И после разгрома нацистской Германии немцы ничего не знали об участниках последней попытки убрать Гитлера.
К первой годовщине покушения на Гитлера, летом 1945 года, в разрушенной Германии графиня Марион Дёнхоф написала очерк о том, что произошло 20 июля. Очерк издали тиражом в триста экземпляров и распространили среди друзей и родственников участников антигитлеровского Сопротивления. Многие из них плохо понимали, ради чего отдали свои жизни близкие им люди.
Рассказ графини Дёнхоф в силу неких обстоятельств, которые я назову чуть позже, представляет особый интерес:
"Исполняется первая годовщина того дня, когда Германия разом потеряла своих лучших граждан, последних подлинных патриотов. Один-единственный день, 20 июля 1944 года, уничтожил все наши надежды. Люди, которые хотели возродить страну, были погублены одним смертельным ударом. Лишь немногие знают, кем были эти люди и какой образ Германии они носили в своем сердце.
С самого начала было ясно, что переворот в Германии возможен лишь с помощью армии, поскольку только она в состоянии противостоять партийному аппарату. Трудно было решить, когда устраивать переворот — в ситуации, когда Гитлер одерживал победы на фронте и его политика пользовалась поддержкой, или ждать, когда Германия начнет терпеть поражение. Боялись, что мертвый Гитлер превратится в мученика и это обречет заговор на поражение. Решились ждать момента, когда Гитлер утратит свою популярность…
Единственным авторитетным главой армии мог быть только генерал Людвиг Бек, бывший начальник Генерального штаба сухопутных сил. Он соединял в себе прусские традиции и европейскую широту. Его имя было известно каждому офицеру. Его имя было само по себе программой. Можно было предположить, что, если бы в случае смерти Гитлера генерал Бек встал во главе государства, его приказы стопроцентно бы исполнялись. В подготовке возрождения страны участвовали представители обеих церквей и крайзауский кружок графа Хельмута Джеймса фон Мольтке и графа Петера Йорка фон Вартенбурга. Граф Мольтке был внучатым племянником знаменитого фельдмаршала, который возглавлял Генеральный штаб германской армии. Он служил в военной разведке экспертом по международному праву.
Поскольку простое устранение Гитлера ничего не решало, от идеи просто убить его отказались. Нужен был точный план действий после его устранения.
В имении Мольтке в Крайзау (Силезия) собирались противники Гитлера и нацистского режима. Образовался своего рода кружок, где обсуждалось будущее страны. Крайзауский кружок превратился в духовный центр рабочей группы, которая годами готовила преобразование хозяйственной и социальной жизни Германии. К кружку примыкали социал-демократы, профсоюзные деятели. И не в последнюю очередь офицеры абвера. Без абвера, который вплоть до смещения адмирала Канариса в феврале 1944 года и перехода в руки Гиммлера и Кальтенбруннера оставался относительно самостоятельным, организация сопротивления была бы невозможна.
Почему все это известно лишь немногим?
Человек, сам не переживший в Германии те годы растущего террора, слежки и доносительства, не в состоянии представить себе, что это значило — лишь взглянуть на такой план, не говоря уже о том, чтобы его осуществить. Доносы, концлагеря, смертные приговоры определяли атмосферу, в которой эти обреченные на гибель люди делали свое дело.
Регулярная смена людей, занимавших ключевые посты в армейском руководстве и Генеральном штабе, не позволяла образовать центры действия, которые были необходимы. Часто, когда все уже налаживалось, вдруг отправлялась в отставку одна из важнейших фигур и заменялась кем-то неизвестным. И всю работу приходилось начинать сначала.
Причем среди более молодых офицеров нацистская база была шире. Те, кто стал офицером в 1939 году, в момент захвата нацистами власти были подростками. То есть решающие, формирующие взрослого человека годы провели в гитлерюгенде, трудовом фронте и на занятиях по военной подготовке, где воспитывали в национально-социалистическом духе.
Диктатура удерживала власть насилием и террором, располагая доселе неслыханным аппаратом тайной государственной полиции (гестапо). Благодаря простой конструкции государства нацисты были принципиально гарантированы от любых неожиданностей, так что революция изнутри казалась невозможной.
Попытка свергнуть подобную диктатуру была вообще-то безнадежным предприятием. Это требовало таких мер предосторожности и такой подготовки, которые посторонний человек себе и представить не может. Только весной 1944 года, когда полковник граф Клаус Шенк фон Штауффенберг стал начальником штаба резервной армии, то есть занял одну из ключевых позиций, удалось сделать значительный шаг вперед.
Из соображений безопасности круг активных участников заговора и посвященных в него был крайне мал. Многим даже не были известны имена всех участников. Конечно, это уменьшало шансы в борьбе против всеохватывающего аппарата власти партии и ее организаций. Но иначе было нельзя. Гестапо следило за теми, кого подозревало, чтобы схватить не только жертву, но и целый круг связанных с ним людей.
Таким тяжелым ударом был внезапный арест в январе 1944 года графа Хельмута Джеймса фон Мольтке, входившего в узкий круг заговорщиков. Это могло быть концом всего. Посторонний никогда не сможет представить себе это нервное напряжение, которое возникает в такой момент, это парализующее ощущение, что наблюдают за каждым твоим шагом, это чувство ответственности за жизнь друзей и соратников, за судьбу миллионов немцев и всего отечества.
Последнее, что нам осталось, — это брать пример с лучших из нас, с тех, кто отдал жизнь не за сытный обед с мясом, как призывал Гитлер, а за восстановление чести и достоинства своего народа. В истории решающую роль играет не столько успех, сколько дух, из которого рождается действие. Этот дух более всего был присущ графу Штауффенбергу.
Он был прирожденным лидером, необыкновенно одаренным лидером. Ему еще в военном училище предсказывали большое будущее. Он незаметно взял в свои руки руководство подготовкой переворота. Трагедия состояла в том, что в решающие часы он был абсолютно необходим в Берлине. Но ему пришлось взять на себя само покушение, ибо никто другой не имел доступа в ставку Гитлера. Необходимость одному человеку сыграть обе роли одновременно никогда не предусматривалась, к этому не были готовы! На это пришлось пойти вынужденно, в то последнее мгновение, когда еще что-то можно было предпринять.
В конце июня 1944 года впервые установились контакты с представителями коммунистов. Это происходило вопреки прежним принципам. Представители социалистического направления настояли на этом и взяли на себя переговоры с коммунистами. В начале июля состоялась вторая встреча, во время которой все были арестованы.
Час пробил. Следовало действовать, а действовать мог только один — Штауффенберг. Ситуация превратила руководителя заговора в "боевика". Эта двойная роль стала роковой не только для всего плана, но и для него самого. Мужественного, обладавшего рыцарскими чертами человека несведущие современники считали "боевиком", которому не хватает любви к родине…"
