Леонид Млечин - Случайная война: Вторая мировая
18 августа гестапо арестовало Эрику фон Тресков. Ее девочек — одной было пять, другой тринадцать лет — гестапо отправило в приют. Допросы в главном управлении имперской безопасности продолжались многие часы — в надежде, что ее сопротивление ослабнет и она признается. Но Тресков уничтожил все, что могло представить интерес для гестапо, и следователю было с Эрикой труднее, чем с кем-либо другим. Несмотря на все ухищрения следователя, она не попадалась в ловушки. Даже найденная в квартире в Потсдаме телефонная книжка ее не подвела. Напрасно следователь кричал, что Тресков был духовным отцом заговора против фюрера и что за маской добропорядочного отца семейства скрывался отъявленный негодяй…
Ничего не удалось выжать и из других допрашиваемых. Следователь решил, что Тресков просто ни во что не посвящал жену. 2 октября он выпустил Эрику фон Тресков на свободу. Она провела в гестапо семь недель. Через четыре дня вернулись из приюта ее дочери.
Шлабрендорфа вызвал командующий армией и потребовал объяснений. Шлабрендорф доказывал, что ничего не знал. Он дал Вайсу честное слово. Две недели его не трогали. Потом арестовали. В первую секунду он хотел застрелиться — пока у него не отобрали оружие. Но некое внутреннее чувство подсказывало ему, что он останется жив… Пока его везли в Берлин, он тоже не воспользовался возможностью сбежать.
Вечером 18 августа 1944 года за ним закрылась дверь одиночной камеры внутренней тюрьмы на Принц-Альбрехтштрассе. Его заковали в наручники.
Арестованные заговорщики уже дали показания. Гестапо знало, что Тресков был главным закоперщиком и в будущем правительстве ему отводилась роль начальника полиции. Гестаповские следователи исходили из того, что именно генерал Тресков организовал заговор, разработал план государственного переворота и настаивал на том, что Гитлер должен быть убит. Шлабрендорф не признавался, что знал о противозаконной деятельности своего командира. Несмотря на уловки гестапо, он видел, что у следователей ничего нет против него.
Он упорствовал, и его стали пытать. Это был средневековый механизм. Его руки вставляли в тиски и медленно сжимали. Острое железо впивалось в плоть. Когда эти пытки не возымели действия, так же посту пили с его ногами… Его избивали плетками и палками. Били по голове. От каждого удара он валился на пол и терял сознание.
Истязания заставили его дать показания. Он рассказал, что Тресков, который был прежде стопроцентным нацистом, считал войну против Советского Союза проигранной и проникся пессимизмом. После Сталинграда ему стало совершенно ясно, что роковая развязка неизбежна, "если фюрер не отойдет от командования войсками и не сосредоточится исключительно на политических вопросах".
— Стремился ли Тресков к такой должности, — сказал Шлабрендорф на допросе, — которая позволила бы ему попадать в ставку фюрера, чтобы готовить покушение на него или самому его совершить, мне неизвестно. Но он действительно считал, что фюрера надо принудить к отставке с поста Верховного главнокомандующего.
Хотя Шлабрендорф не назвал никаких имен, в гестапо были удовлетворены. Его отправили в концлагерь Заксенхаузен. Подвели к стенке, где приводились в исполнение смертные приговоры. Сопровождающий сказал с издевкой:
— Вот теперь будете знать, что вас ждет. Но пока у нас в отношении вас другие планы.
Его повели в крематорий. Там стоял выкопанный из вартенбергской могилы гроб Трескова. Потрясенный Шлабрендорф должен был наблюдать за тем, как открывают гроб. Ему сказали, что он может улучшить свое положение, если признается, что это он убил этого русского и выдал его труп за тело генерала Трескова. В гестапо полагали, что Тресков, как и Кун, перебежал через линию фронта.
Шлабрендорф ответил, что в гробу лежит генерал-майор Хенниг фон Тресков. Он, конечно же, узнает своего начальника по тонким кистям рук. После этого гроб с телом сожгли. Шлабрендорф вновь простился с Тресковом.
Его изгнали из вермахта и обвинили в предательстве и измене родине. 21 декабря 1944 года он предстал перед народным трибуналом. Но до него дело не дошло. 3 февраля 1945 года Шлабрендорфа вновь привезли в здание трибунала. Но в его судьбу вмешалась тысячекилограммовая бомба. Во время авианалета председатель трибунала Фрайслер, державший в руках дело Шлабрендорфа, погиб. 16 марта прошло последнее заседание — уже без Фрайслера.
Шлабрендорф напомнил:
— Фридрих Великий отменил пытки, а ко мне они применялись.
Его слова прервали рыдания, но он взял себя в руки и продолжал. Судьям пришлось прервать заседание и допросить следователя, который и не отрицал, что арестованного пытали. Шлабрендорф был оправдан — и тут же вновь арестован гестапо. Со словами "теперь вас остается только расстрелять" его повезли во Флоссенбург, потом в Дахау. Но ему повезло: в начале мая его освободили наступающие американские войска.
Молчание Фабиана фон Шлабрендорфа спасло жизни многих офицеров. Кроме тех, кто покончил с собой или погиб на войне. Скажем, майор Ханс Ульрих фон Ёрцен из штаба столичного округа, как и Тресков, подорвал себя гранатой. А фон Бёзелагер погиб на Восточном фронте.
Полковник Герсдорф, который к концу войны дослужился до генеральских погон и получил множество наград, так и остался неразоблаченным. В середине августа 1944 года, еще до прорыва союзников под Сент-Лё, он уговаривал генерал-фельдмаршала Гюнтера фон Клюге прекратить боевые действия в Нормандии.
18 августа 1944 года Клюге сняли с должности и вызвали в Берлин для объяснений относительно его отношений с заговорщиками. Он покончил с собой — принял яд. Клюге оставил Гитлеру прощальное письмо:
"Мой фюрер, я всегда восхищался Вашим величием и Вашим самообладанием в этой гигантской борьбе и Вашей железной волей, с какой Вы утверждали самого себя и национальный социализм. Если судьба сильнее Вашей воли и Вашего гения, значит, такова воля Провидения! Вы вели честную и великую борьбу. Это свидетельство Вам выдаст история.
Проявите сейчас такое же величие, положите конец безнадежной борьбе, если это окажется необходимым.
Я ухожу от Вас, мой фюрер, как человек, который, сознавая, что до конца выполнил свой долг, был к Вам ближе, чем Вы, возможно, думали".
Эти слова ставят точку в споре о том, почему он вел себя так нерешительно, когда заговорщики уговаривали его выступить против Гитлера. Перед смертью генерал-фельдмаршал Клюге, признаваясь фюреру в любви, похоже, сказал правду.
Напрасной оказалась надежда Трескова своим самоубийством спасти брата. Подполковник Герд фон Тресков воевал в Италии. Ему едва ли могли быть предъявлены какие-то обвинения. Но, прямой по характеру, он не терпел неискренности. 21 июля он отправил письмо жене и детям, намекая, что они, возможно, больше не встретятся.
Через два дня он по собственной инициативе пошел к своему командиру и признал, что полностью разделяет взгляды своего брата. Пораженный генерал пытался спустить дело на тормозах, успокаивающе говорил, что у подполковника "лихорадка и он бредит". Но Герд фон Тресков стоял на своем. За этим последовал арест. Подполковника отправили в Берлин. Когда его везли по Баварии, он написал последнее письмо семье, в котором есть такие строчки:
"Я проезжал по цветущей, залитой солнцем земле. Созревает урожай. Повсюду кипит работа. Как она прекрасна, немецкая родина!"
В середине августа Герд фон Тресков оказался в тюрьме на Лертерштрассе. 6 сентября он вскрыл себе вены, чтобы избежать допросов. Родным отказались выдать его тело: Тресков недостоин лежать в немецкой земле.
22 января 1945 года погиб старший сын Трескова Марк, канонир 23-го артиллерийского полка. Почти одновременно умер Юрген фон Тресков, последний владелец Вартен-берга. Через неделю, когда пришли советские войска, погибли его жена и сын. В мае ушла из жизни сестра Трескова Мари Агнес фон Арним вместе с мужем и дочерью. Эрика фон Тресков бежала через скованный льдом Одер. Она спаслась, выжили ее дочери и второй сын.
Заключительная фаза войны подтверждала прогнозы заговорщиков. Война вступила в пределы Германии, и ее жертвой стали те, кто начал агрессию. Горели немецкие города и деревни. Немцы испытали месть противника. Немецкое командование шло на все, чтобы заглушить в людях готовность "поддаться соблазну" прекратить борьбу и капитулировать. От немцев требовали "стоять до конца". Террор нацистского режима усиливался, но катастрофа была неизбежной.
Расплата была жесткой и горькой. Оккупация, репарации, раздел Германии уничтожили старую Германию, большие части территории были от нее отрезаны. Но надежда Трескова сбылась: не вся Германия погибла.
20 июля 1944 года оказалось самым светлым моментом в мрачной новейшей истории Германии. Каким малым бы ни был политический результат покушения, совершенного Штауффенбергом, убежденность Трескова в том, что решающий шаг должен быть сделан самими немцами, стала приносить плоды. Попытка убить Гитлера — это то, что можно было записать в актив, когда открылись варварские преступления нацистского режима. 20 июля спасало Германию от полного позора, хотя осознание этого пришло не сразу.
