Евгений Кукаркин - Море без надежды
- Если ты так хочешь..., давай. Но хорошо бы сделать приличную мину при плохой игре.
Она улыбнулась.
- Мария Ивановна, - она тихо зовет хозяйку, - мы подышим свежим воздухом.
- Давайте, ребята. Многим надо освежиться и покурить.
Началась подвижка тел, сидящих на скамейках, часть гостей поползла на улицу и по углам...
На улице прохладно.
- Скоро наступит зима, - ежится Таня.
Я снимаю китель и набрасываю на нее.
- Спасибо.
- Зима рано начнется?
- Рано, сразу за октябрем. В ноябре здесь все покроется льдом. Правда есть места, где вода не замерзает...
- Там, где отрава изменила ее структуру.
- Ага. Ты знаешь, я очень болею за свое море. Хочу чтобы оно было чистым, красивым, хочу купаться, загорать на песке, хочу чтобы пили эту воду. Я пишу тысячи писем во все инстанции, за границу, зеленым... Пытаюсь привлечь их к проблемам моря. Кто то отвечает, кто то отмахивается, а кое-кто и угрожает. Ты думаешь, от чего у папы болит печень? От того, что на него из-за меня давят, без конца угрожают и даже действуют. Он два года назад был по делам в Архангельске и его там подловили и избили хулиганы. После этого пролежал месяц в больнице и теперь часто побаливает печень и все из-за меня.
- Почему так думаешь?
- Потом сообщили. Записочку прислали, что еще буду капать, то и прибьют всех родителей и меня.
- А ты по прежнему капаешь?
- Пока не отступаю.. Мне офицеры говорят, хорошо, что ты живешь в поселке, где все друг друга знают, жила бы в городе, давно голову бы оторвали. Слава богу, что они все понимают и не дадут меня в обиду здесь.
- Как же им не понять, когда мы служим на таких морях.
- Я добилась кое что. В Октябре в Архангельск прибывает международная комиссия ООН и зеленых... Москва в ярости. Сюда хотели прибыть какие то подонки, но их моряки выгнали.
- Неудачное время выбрали, пойдут штормы..., будет холодно.
- Знаю. Это все подстроено нашим правительством. Они думают, посидит комиссия по кабакам, не дождется спокойного моря и уедет. Дудки. Я поеду в город и покажу им все. Повезу образцы с рыбами, водорослями, мелким животным миром, водой. Привезу коллекцию Натальи Сергеевны...
- Как? Разве они не отвезли образцы с собой?
- Нет. Полковник, сказал, что экспедиция сорвана и теперь на следующий год собирается делать новую, но только уже не с нами. Все образцы он бросил здесь. Они у меня в биологическом центре. В Архангельске мы все таки, наймем судно и я повезу комиссию по всем грязным местам моря...
Я качаю головой.
- Тебе этого не дадут сделать, а потом обломают ребра как отцу.
- Пусть попробуют. Друзья обещали охранять. Но скажи, бороться за море все равно надо.
- Ты права. Чем могу, я тебе помогу.
- Ты умница, я как увидела тебя, сразу определила, что ты выделяешься среди всей массы военных...
- Спасибо. Неужели я так плохо выгляжу?
- Ты выглядишь лучше всех.
Она приблизилась ко мне и поцеловала.
- Мы уже у дома, - шепотом говорит она. - Возьми китель. До завтра.
Она упорхнула к крыльцу. Тихо щелкнула дверь.
Командир базы принял рано утром не только меня, но и моего командира дивизиона Курицына. В кабинете командира, рядом с ним, чуть опухший, но уже трезвый, сидел новый начальник штаба.
- Товарищи офицеры, - говорит Валентин Александрович, - здесь мой новый помощник, Георгий Давыдович изучил все ваши предложения, обстановку на море и учитывая свой боевой опыт в Сомали, предложил собрать, так сказать, небольшой совет... Я пошел на это, учитывая все наши провалы и хочу чтобы разговор получился деловой и по нему, вынесем решение. Начинайте, Георгий Давыдович.
- Значит так, - после этой фразы, муж Марии Ивановны прокашлялся. Ваши предложения товарищи офицеры мне понравились и первое что не подлежит сомнению, это необходимость договориться с заводом о совместной операции по испытанию новых подводных лодок, а так же с таможней и пограничниками о задержке судов. Любое испытание нужно сделать приманкой и постараться захватить лодку. Методы, которые вы предлагаете при этом, к сожалению не приемлемы.
- Но мы же..., - пытался защитится Курицын.
- Постойте, давайте разберемся. Какие преимущества у американца. Скорость в любую погоду, наличие льда в Баренцевом море и... пока его инициатива. У нас, только знание местности. При любом шторме, мы теряем свое преимущество - быстроходность. Значит, сколько бы мы не ставили наличных сил на выходе в Баренцево море, у американца есть шанс выскользнуть. Вот вы, Иван Дмитриевич, в первом походе в шторм, какую имели скорость?
- 13-17 узлов.
- Вот. А он имел под водой 32 узла. В хорошую погоду вы бы легко, еще до льда вышли на него и возможно утопили. Посмотрите по карте. Я беру три катера и ставлю их здесь, рисую зону охвата акустики, видите сколько дыр. А теперь, подводная лодка в Белом море, вот здесь в районе испытаний, она пошла на выход. Вот, так. Ваши действия. Сюда? Но ваша скорость 15-17 узлов, если не меньше. Просчитайте в уме...
- Уйдет, черт, если это действительно так, - расстраивается Курицын.
- Так, так. Как стоят наши катера ему, через спутниковую связь сразу известно. Капитан Гордон все заложит в компьютер и найдет щель...
- Значит надо выставить еще с десяток катеров и сторожевых кораблей, предлагаю я.
- Пригласить весь Северный флот. Вы думаете Гордон идиот, да при виде такого скопления кораблей, он даже близко к Белому морю не подойдет, не говоря о Баренцевом и в петлю не полезет. А нам надо его поймать не числом, а уменьем. Одна мысль только хороша, использовать знание местности. И здесь мы его поймаем...
- Сами же говорите, что со спутника нам ничего не укрыть...
- Почему же? Еще как укроем. Что у нас здесь ребята?
- Кладбище кораблей...
- А здесь?
- Корабли - артиллерийские мишени.
- Вот здесь то мы их и обхитрим...
Мы уходим в дежурство. На мостике я, вахтенный офицер, старпом и рулевой. Берег все больше и больше отдаляется от нас.
- Сейчас куда? - интересуется Наумов.
- К Мурманску и обратно.
- Чего мы все близко к берегу...?
- Просмотрим все заливчики, бухточки... Мы же пограничники и должны навещать наши земли. А если будет шторм, уйдем под берег...
- А как же подлодка? Она же может подобраться...
- Ее не будет. Теперь завод информирует нас, когда у него испытания. Эту неделю точно ничего не будет, так что дежурство будет спокойным.
Кончился сентябрь, задули ветры с Севера и лед Баренцева моря начал расти. Таня стала собираться в Архангельск.
- Ваня, мне нужна грузовая машина или катер... Надо взять много образцов, документов.
- Пообещай мне, что ты будешь осторожна. Как приедешь в город, сразу сгрузи где-нибудь груз в неприметном месте и никому об этом не рассказывай. Только когда приведешь комиссию, репортеров, тогда распакуй ящики...
- Не учи ученого. Я это знаю.
- У тебя есть место, где спрятать ящики?
- Есть. Там же в Архангельске, мои друзья по институту... А как ты меня доставишь туда?
- Синцов, ты его помнишь? - она кивает головой, - Его из нашего госпиталя переводят в кожную больницу Архангельска, там будут наращивать кожу на лицо, руки.... Вот на его машине и поедешь
- Ой, как хорошо. Ты меня проводишь?
- Нет. Не могу. Завтра утром весь дивизион выходит в море. Я попрошу Георгия Давыдовича, пусть он тебе поможет...
- Хорошо. А сегодня вечером, мы пойдем в клуб?
- Обязательно. Только я все время путаю. Что там по расписанию, танцы или кино?
- Кино.
- Отлично, какой фильм не спрашиваю, но все же отвлечемся...
- Сегодня следующий фильм с Лундстремом.
Мысленно я послал его подальше...
В этот вечер мы целовались, как безумные. Будь то расстаемся на всю жизнь.
- Может ты пойдешь ко мне? - предложил я.
- Нет. Ну что ты? У меня же дома будет революция. А папа, не дай бог, с его здоровьем...
- Когда же я теперь тебя увижу?
- Как провожу комиссию, так буду здесь... Ваня, пусти, мне уже пора. Вот мама свет зажгла ждет, наверное. До свидания.
Она целует меня и я не могу оторваться от этого давно ждущего ласки тела. Дверь скрипит.
- Таня, это ты? - слышен голос матери.
- Я. Пока, Ваня.
Я ночью припрятал свой катер среди изуродованных временем и людьми плавучих гробов, бывших судов кладбища кораблей. Матросы спешно камуфлировали катер под старую рухлядь. Утром нас не узнать, обрывки веревок, бумаг, разбросаны по палубе, завалены деревянными щитами орудия и кормовые мины, номер закрашен, а мостик и надстройки подкрашены черным цветом, будь то мы горели. На палубе ни души, работает в дежурном режиме одна радиостанция. Мы замерли и ведем себя, как все качающиеся и скрипящие вокруг нас никому не нужные посудины.
Стоим третьи сутки. Завод, по моим данным, со вчерашнего дня, начал ходовые испытания новой модели. На море немного штормит. Мы ждем...
В два часа дня, заторопилось радио. Шифровкой нас известили, что неизвестная подводная лодка вышла из-подо льда Баренцева моря и появилась в Белом, ее засекли гидрофоны. Я засекаю время по часам и медленно считаю время. Все в напряжении. Проходит минут пятьдесят.
