Сергей Руденко - Крылья Победы
Конечно, на самом деле все было не так просто: наш летчик проявил высокое боевое мастерство, умело вышел на удобную для атаки позицию, с которой без промаха поразил такую юркую и малоразмерную цель.
На другой день Путяков вместе со своим командиром капитаном А. Привезенцевым решительно атаковал и уничтожил второй фашистский самолет.
Наступил новый боевой день. Чуть светало, а старший лейтенант Путяков после короткого отдыха уже находился у своей машины. Прячась в утреннем тумане, над аэродромом на небольшой высоте пролетел неизвестный самолет. Путяков быстро запустил мотор и вылетел в погоню. Через несколько минут он настиг самолет, на котором рассмотрел советские опознавательные знаки. Но трудно обмануть опытного летчика. Покачиванием с крыла на крыло Путяков подал неизвестному сигнал: «Заходите на посадку!» Но вместо того чтобы выполнить команду, самолет резко увеличил скорость. Путяков дал предупредительную очередь и вынудил экипаж подчиниться своему требованию. При вынужденной посадке вне аэродрома экипаж погиб. По документам удалось установить: под советский самолет был замаскирован гитлеровский воздушный разведчик.
10 августа Путякову пришлось драться с большой группой фашистских истребителей. Он расстрелял весь боекомплект и потом, безоружный, сумел уйти от преследования фашистов. Хотя в этот раз он не сбил ни одного вражеского самолета, командир похвалил его за мужество и мастерство. Механики насчитали в «чайке» 326 пробоин. Весь реглан летчика был иссечен осколками, но сам он оказался невредимым.
Во второй половине августа 1941 года наши воздушные разведчики установили, что гитлеровцы готовятся к наступлению. Об этом говорили, в частности, участившиеся налеты на станции Великополье, Андреаполь, Старая Торопа. Решили организовать засаду. 20 августа лейтенанта Н. Морозова, младших лейтенантов А. Попова и Л. Муравицкого мы направили на полевую площадку у станции Великополье.
Два слова о Луке Муравицком. Когда часть перебазировалась с Дальнего Востока, наиболее подготовленным летчикам мы разрешили перегонять самолеты самостоятельно. Муравицкому же тогда не доверили машину: слишком молод он был! Настоящая летная зрелость пришла к нему в дни боев.
Самолеты в засаде обслуживали младший воентехник Ф. Потапов, механики старшина Н. Елисеев, старшие сержанты И. Азаров и Титов. Прибыв на площадку, они сразу же оборудовали стоянки для боевых машин, замаскировали их, вырыли щели. Напряжение в летной работе было исключительное. За считанные минуты самолеты заправлялись горючим и пополнялись боеприпасами, чтобы снова подняться в воздух,
«Юнкерсы» очень часто налетали на полевую площадку, сильный огонь по ней вела и вражеская артиллерия. Но наши летчики блестяще действовали из засады. Они уничтожали вражеские самолеты в воздухе, расстраивали боевые порядки бомбардировщиков, направлявшихся в расположение советских войск.
21 августа противник произвел три налета на Великополье. Шесть «юнкерсов» бомбили площадку, когда взлетал младший лейтенант Л. Муравицкий. Точными атаками он сбил два из них. Младший лейтенант А. Попов, возвращаясь с задания, сразил еще одного.
После посадки Попов приказал дозаправить машину, почистить пулеметы и пополнить боекомплект. Техники и механики сразу же принялись за дело. При осмотре они обнаружили поломку ударника у одного из пулеметов. Нужно было быстро устранить этот дефект.
Солнце клонилось к горизонту, все больше тускнея в сгущавшейся дымке. Младший лейтенант Попов готовился к вылету. Были приведены в порядок два пулемета из четырех. Вдруг со стороны станции послышалась стрельба, а затем неподалеку появились танкетки с крестами на бортах. Отважный командир принимает решение: во что бы то ни стало выйти из-под удара, спасти самолет и людей. Младший лейтенант Попов быстро занимает свое место в кабине, отдает приказ младшему воентехнику Потапову уничтожить горючее и следовать на автомашинах в Торопец. Младший воентехник Федор Потапов спрашивает, как быть с пулеметами, которые не поставлены на самолет и не заряжены. Попов уточняет:
— Полечу без них. К запуску! — Взлетев прямо со стоянки, он на бреющем пошел над полем.
«Сжечь горючее? Самим отходить?» — эти вопросы волновали младшего воентехника Потапова. И он решил: «Бензин вывезем, все три тонны. И боеприпасы тоже. Они нам еще пригодятся».
А танкетки с черной свастикой продолжали беспорядочную стрельбу. Вот тут-то и выручила маскировка. Помог и туман. Противник не заметил группу наших техников. А двигаться к аэродрому наугад не решался.
После погрузки боеприпасов младший воентехник Потапов скомандовал: «По машинам!», трехтонный ЗИС с бензобаком и автостартер двинулись к ближайшей деревне, находившейся примерно в трехстах метрах. Фашисты усилили огонь, но по-прежнему били наугад. Когда наши машины с техниками подъехали к селу, навстречу им из крайней избы выбежала старушка и закричала: «Ой, сынки мои, не заезжайте сюда, здесь немцы». Поблагодарив ее, Потапов решил объехать деревню. Машины повернули к линии железной дороги. Стартер удачно переехал рельсовый путь, а ЗИС с баком застрял. Кто-то из механиков предложил сжечь горючее. Но Потапов оставался твердым в своем решении. Он вышел из кабины стартера, огляделся, прислушался к стрельбе. Начинало темнеть. Солнце уже давно закатилось, и стало темно. Позади виднелось большое зарево.
— Ребята, давайте поднажмем! — бодро сказал воентехник. — Нас шесть человек, неужели не справимся.
В это время техническую группу догнал вездеход. Он и помог перетащить грузовик через полотно.
Тронулись дальше. Впереди была деревня Литвинове. Остановились. Потапов и старшина Н. Елисеев пошли в разведку. Убедившись, что немцев в селе нет, заехали туда. Здесь оказалось пятнадцать автомашин, стоявших без горючего, а в их кузовах наши раненые бойцы.
Каждый техник и механик неплохо водил автомашину. Остальных шоферов Потапов подобрал из числа раненых.
Заправив все машины, авиаторы двинулись по дороге на Торопец. К утру младший воентехник благополучно привел автоколонну на свой аэродром. Ф. Потапов и его помощники совершили настоящий ратный подвиг.
К тому времени в печати все больше появлялось сообщений о подвигах авиаторов, о наградах отличившимся. А про нас в газетах не было ни строки, да и наградами пока никого не отметили. Стали высказывать жалобы: «Разве мы плохо воюем? Нас не замечают? Уже столько самолетов сбили».
Я не раз беседовал с офицерами по душам, доказывая, что ничьи заслуги в бою Родина не забудет. Но слова оставались словами, и мы с комиссаром Н. П. Бабаком решили принять меры к тому, чтобы поощрить лучших бойцов.
А тут вдруг от прокурора 29-й армии получаем приказание выслать для допроса и суда Н. Н. Морозова за то, что он сбил свой самолет. К тому дню Морозов уничтожил уже пять фашистских стервятников, стал одним из первых асов в полку, а его отдают под суд. За одной неприятностью нагрянула другая: Н. П. Бабак узнал, что началось следствие по поводу незаконного питания личного состава за счет местного населения. Это, мол, пахнет поборами. В общем, прокуратура против нас вела два следствия.
Я доложил члену Военного совета 29-й армии К. А. Гурову о своих неприятностях. Он подробно расспросил про вызов прокурора и трудности с питанием. Тут же пообещал прекратить оба следствия.
— Что касается наград за славные боевые дела и сбитые самолеты, — распорядился он, — напиши представления на Морозова и остальных отличившихся. Поддержу.
Между тем обстановка на фронте снова накалилась до предела. 22 августа противник крупными силами начал наступление. Главный удар он наносил по левому флангу 22-й армии. К вечеру 23 августа вражеские танки прорвались с юга в тыл наших войск, оборонявшихся в районе Великих Лук. Многим наземным частям пришлось вести бой в окружении. Понятно, как важно было, чтобы воздушные разведчики в такой критической ситуации непрерывно следили за противником.
Истребители вылетали на разведку, как правило, парами и вели ее визуально. Воздушным разведчикам приходилось «лезть в самое пекло».. Они пробивались сквозь сплошные завесы зенитного огня и, увертываясь от атак истребителей противника, проникали в районы сосредоточения вражеских войск, добывая нужные командованию сведения.
Старший лейтенант Н. К. Петров на истребителе И-16 поднялся в воздух на рассвете 23 августа 1941 года с летного поля в Старой Торопе. Его ведомым был лейтенант П. Н. Орлов.
Установив, что на станции Новосокольники выгружаются танки, а по дороге Невель — Чеваты движутся автоколонны врага, разведчики взяли курс на аэродром Старая Торопа, северо-западнее озера Жижицкое. Самолеты были обстреляны с земли.
…Выйдя из зоны огня зенитной артиллерии, Петров перевел «ишачка» в набор высоты с тем, чтобы, маскируясь облачностью, незаметно пересечь линию фронта. И когда ему уже казалось, что полет прошел благополучно и важные данные о противнике будут своевременно доложены командованию, под самолетом разорвался вражеский зенитный снаряд. Была изуродована приборная доска, пробит бензобак, сильно повреждено хвостовое оперение. Один из осколков, отскочив рикошетом от бронеспинки, попал старшему лейтенанту Петрову в голову. Теряя сознание, летчик интуитивно взял ручку управления «на себя», и истребитель скрылся в облаках.
