Ахметшин Наиль - Тайны великой пустыни
Чингисхан был убежден, что его родственники и сподвижники должны учиться грамоте. «Атак как татары не имели собственной письменности, — писал средневековый историк Джувейни, — он отдал приказ о том, что монгольские дети должны учиться письму от уйгуров». Любопытно, что первым постиг грамоту мальчик-сирота из племени татар, которого воспитывала мать великого хана — Оэлун.
Как известно, в войске монголов, покорявшем большие и малые государства на огромном евразийском пространстве, истинных татар было совсем немного. Еще на раннем этапе ожесточенной борьбы за власть в монгольской степи Чингисхан разбил это могущественное племя и почти полностью уничтожил. Он, кстати, называл татар «губителями дедов и отцов».
Через монголов уйгурское письмо восприняли также маньчжуры, сложившиеся в единый этнос и создавшие военно-феодальное государство на территории современного Северо-Восточного Китая в начале XVII века. Тогда же у них появилась указанная письменность, способствовавшая возникновению довольно объемной маньчжурской литературы.
В результате завоевания маньчжурами Китая и утверждения династии Цин маньчжурский наряду с китайским был признан официальным языком огромной империи. После Синьхайской революции 1911 года его решительно отвергли. Подавляющая часть маньчжуров в дальнейшем полностью интегрировалась в ханьскую культуру и перешла на китайский язык. По мнению специалистов, в начале XXI века из 10 млн. представителей этого национального меньшинства в КНР разговорным языком предков владеют менее 100 человек. Большинство из них — люди преклонного возраста, проживающие в сельских районах северо-восточной провинции Хэйлунцзян.
В VIII веке уйгуры приняли манихейство. Они познакомились с ним во время китайского похода 762 года в Лояне (совр. провинция Хэнань) и оттуда привели на реку Орхон четырех проповедников-согдийцев. Правитель Уйгурского каганата Бегю-каган (757–779 гг.), согласно древним текстам, своим указом провозгласил учение государственной религией и учредил манихейскую общину. Как заметили в данной связи французские синологи Э. Шаванн и П. Пельо, «страна с варварскими обычаями и запахом крови» должна была «превратиться в страну, где питаются овощами; страна, в которой убивали, — в страну, где поощряется добро».
Название религиозного учения, основным принципом которого является всеобъемлющий и последовательный дуализм, происходит от имени его создателя — Мани (216–274? гг.), проповедовавшего в Персии, Центральной Азии и Индии. Он учил, что зло является началом столь же самостоятельным, как и добро, а мировая история — это борьба изначальных и равноправных принципов бытия: света и тымы, добра и зла, бога и дьявола. Манихейство регулярно подвергалось гонениям со стороны зороастризма и римского язычества, христианства и ислама; в то же время оно оказало значительное влияние на средневековые ереси.
Принятие уйгурами нового учения имело для них важное значение. Фактически они перешли от шаманизма к религии, основанной на моральных принципах. Шаманисты считали, что даже убийство приносит человеку пользу в будущей жизни, а по учению манихеев запрещалось не только убийство людей, но и убиение животных и употребление в пищу их мяса. Правда, рядовым верующим (послушникам) разрешалось есть мясо, добытое иными способами. Избранники (праведники) питались исключительно «чистой», т. е. растительной, пищей. Главная обязанность послушников — любые подношения общине в виде милостыни. Им предписывались смирение, воздержание и другие заповеди. Основные занятия праведников — молитвы, проповеди, переписывание священных книг и т. д.
В 779 году в каганате произошел антиманихейский мятеж, который возглавил влиятельный сановник и родственник правителя. Среди убитых во время переворота были Бегю-каган и его два сына, а также ближайшие советники, в том числе религиозные проповедники из окружения кагана. Тем не менее уйгурское манихейство не ограничилось временными рамками каганата (прекратил свое существование в 840 год), успешно пережило его и способствовало созданию в оазисах Западного края самобытной культуры и искусства, собственной письменной традиции.
После вытеснения из Монголии уйгуры принесли это вероучение в созданные ими Турфанское и Ганьчжоуское княжества. Так, в Турфане манихейство в итоге утратило статус государственной религии, но сохраняло достаточно прочные позиции в различных этнических группах населения, о чем рассказывают многочисленные археологические находки, свидетельства историков и путешественников. Перед дворцом правителя Кочо (Гаочан) «ежедневно собирались 300 и 400 человек из джаверийцев (манихеев. — Н. А.), громкими голосами читали сочинения Мани». По мнению ученых, в Ганьчжоу манихейство имело еще большее влияние, хотя и там государственной религией стал буддизм.
Храм Конфуция в Урумчи
В Восточном Туркестане (Синьцзян), как и в Китае в целом, произошло очевидное сближение манихейства и буддизма. Последний пришел в Поднебесную из Индии по Шелковому пути, что предопределило ключевую роль рассматриваемого региона в процессе его адаптации к новым реалиям. В результате длительных и интенсивных контактов буддизм постепенно интегрировался в духовную и политическую культуру Китая. Особую роль сыграли государства-оазисы. Восприняв буддийское учение, вне зависимости от своего статуса на том или ином этапе исторического развития они оказывали значительное идеологическое воздействие на своего могучего восточного соседа.
Успешное продвижение буддизма в Китае было непосредственно связано с возросшим притоком талантливых и превосходно образованных проповедников-иноземцев. Далеко не всегда они шли из Индии. Монахи-подвижники из Бирмы, Кушанского царства, Парфии, Согда, государств Восточного Туркестана, преодолевая огромные расстояния, также несли свои проповеди и священные тексты в неведомую им страну, находя здесь долговременное пристанище или оставаясь навсегда. Наиболее известны Ань Шигао, Кумараджива, Дхармакшема, Бодхидхарма, Парамартха (Чжэньди) и другие теологи.
Со временем получила широкое распространение практика путешествий китайских монахов в буддийские государства, и прежде всего в Индию. Они устремлялись далеко на запад, навстречу опасности, лишениями самым невероятным ситуациям в надежде приобщиться к таинствам религии, приобрести канонические книги для последующего перевода на родной язык и распространения учения. Из числа самых известных паломников следует выделить Фасяня (337? — 422? гг.) и, естественно, Сюаньцзана (600? — 664 гг.), имена которых часто упоминаются в настоящей книге. На первом этапе странствия монахов в основном совпадали с маршрутами Шелкового пути, но постепенно все большую актуальность приобретали передвижения по морю.
Монах, путешественник и переводчик Ицзин, отправившийся в Индию в начале 70-х годов VII века, составил жизнеописания тех, кто совершил паломничество в «западные земли». По его данным, из 65 человек 14 двигались по дорогам Центральной Азии, 8 прошли через Тибет и Непал, 41 плыли по морю мимо Малакки и Цейлона. Об обратном пути сохранились сведения только о 24 монахах: Центральную Азию пересекли 9, Непал и Тибет — 5, морскими судами воспользовались 10 человек.
Древнейший буддийский текст на территории Синьцзяна обнаружили в конце XIX века, это рукопись канонической «Дхармапады», написанная письмом кхарошти. Как известно, кхарошти— индобактрийское слоговое письмо, первоначально читалось справа налево, в более поздний период— слева направо. Самая ранняя запись, выполненная им, датируется 251 годом до н. э. На кхарошти оказало сильное влияние древнеиндийское слоговое письмо брахми, на нем писал свои указы знаменитый правитель Индии Ашока.
Французская экспедиция под руководством картографа Ж.-Л. Дютрей де Рена и при участии востоковеда Фернана Гренара в 1892 году приобрела часть рукописи, найденной, по свидетельствам местных жителей, неподалеку от Хота-на. Она едва не погибла в результате разыгравшейся трагедии. Летом 1893 года в ходе стычки с местным населением в Тибете, куда путешественники проникли по горным тропам, Ж.-Л. Дютрей де Рен был убит. Умирающего француза сбросили в реку, а багаж экспедиции, в том числе собранные предметы старины, ценные вещи, инструменты, фотопленки, путевые заметки и т. д., подвергся разграблению. Ф. Гренар спас свою жизнь и в конце концов вернул часть утраченного, включая манускрипт. Позднее ему пришлось столкнуться с обвинениями в том, что конфликт возник в значительной степени по вине французов.
Другой фрагмент попал к русскому консулу в Кашгаре Н. Ф. Петровскому, отправившему его в Петербург. Специалисты полагают, что объединенные тексты составляют около 60 процентов всей рукописи. Когда-то она имела вид берестяного свитка порядка 20 сантиметров шириной и 5 метров длиной. Возможно, владелец рукописи разрезал ее на семь частей, две из которых пропали. Крупнейший отечественный востоковед С. Ф. Ольденбург датировал находку I веком н. э.
