Валентин Алексеев - Варшавского гетто больше не существует
Часто они пользовались нерасторопностью жандармов, проверявших документы на ввозимые в гетто товары. Еврейская полиция умышленной бездеятельностью создавала в воротах скопление транспорта и людей, особенно детей, всегда старавшихся выскочить из гетто, и, пока жандармы с проклятиями разгоняли народ, возы и целые автомашины с контрабандой быстро въезжали в гетто. Бывало и так, что отчаянный шофер, презрев все ухищрения, проскакивал на полном газу ворота и исчезал в гетто прежде, чем жандармерия успевала опомниться.
Нередко дежуривший у ворот еврейский полицейский умышленно допускал какое-либо нарушение служебного распорядка. Педантичный службист-жандарм выходил из себя и долго распекал бестолкового еврея, не замечая, что за его спиной контрабандисты провозят через ворота груженый воз. Подчас в этих же целях с жандармом заводили разговор сентиментального характера: о семье, о Германии, о бомбежках, о войне. В осеннюю и зимнюю непогоду учитывалось и нежелание жандармов мерзнуть на ветру, их тяга посидеть в будке у огонька. Среди еврейских полицейских появились настоящие специалисты — знатоки «жандармской души».
Существовало множество других способов обмануть бдительность охраны у ворот. Разовые разрешения на въезд с возом продуктов использовались по многу раз на протяжении нескольких недель, так как жандармы часто не отбирали их, а лишь требовали показать. Пропуска на овощи использовались для провоза муки, сахара, промышленного сырья: телеги и грузовики нагружали контрабандой и насыпали сверху слой картофеля или овощей. Промышленные товары вывозились из гетто под слоем мусора. Жандармы, опасаясь заразы, редко копались в таком грузе.
Почти все подводы и автомобили оборудовались тайниками: для контрабандных грузов использовали упряжь, тормоза, фары. Нашли способ импортировать на убой коней: в гетто въезжали с законными пропусками две телеги, запряженные каждая двумя лошадьми. Спустя некоторое время из гетто возвращалась телега с одной лошадью в упряжке, таща за собой «на прицепе» вторую телегу, без упряжки, якобы на ремонт. Вскоре обе телеги снова направлялись в гетто, каждая опять с двумя лошадьми.
Порядки, заведенные гитлеровцами в оккупированной Польше, необыкновенно быстро развращали в первую очередь самих немцев. Отдельного немца, взятого вне официальной системы, т. е. действующего по внутренним побуждениям и для себя, писал В.Ястшембовский, на которого мы уже имели случай сослаться, можно определить как вора. Не преступника, не грабителя — это относится к системе, — а просто вора. «Полицейский, обыскивая мою квартиру, украл кусок мыла, помощник мастера на фабрике, где я был рабочим, украл у меня свитер, министр Франк, посетив обреченный на уничтожение Королевский замок, украл орлов с коронационного трона, солдат СС, проверяя мои документы на улице, украл у меня из портфеля 20 злотых». Но дело даже не в этом, продолжает польский экономист. Согласно немецким законам и немецкой морали, польская вещь — бесхозная вещь, присвоение ее немцем не воровство. Но немец воровал у немецких властей и продавал вещь поляку! Воровали почти все немцы. На черном рынке — а он обеспечивал в оккупированной Польше 80 % всего потребления — товары, украденные у немецкой армии и администрации самими немцами, составляли половину.
Служба в гетто, по мнению многих жадных и развращенных жандармов, предоставляла особенно благоприятные условия для быстрого обогащения. Жандармы договаривались — всегда стараясь скрыть это от коллег и от начальства — с еврейскими полицейскими и в условленное время пропускали телеги с контрабандой. Возница показывал лишь какой-нибудь листок бумаги, якобы пропуск, чтобы у посторонних не возникало подозрений. Еще более активное участие в контрабанде принимали дежурившие у ворот польские полицейские. Им доставалась львиная доля поборов — в среднем около 60 %. Остальное шло немецким жандармам и еврейским полицейским.
Все это могло бы показаться довольно веселой игрой с безобидными и придурковатыми партнерами — немецкими жандармами, если бы речь не шла об игре со смертью. Виртуозами в этой игре контрабандисты и их пособники из еврейской полиции становились в значительной мере по законам простого естественного отбора: нерасторопные, неудачники получали пулю и выбывали. Впрочем, и виртуозы далеко не всегда все предусматривали. Подготовленный транспорт мог запоздать и подъехать к воротам уже после того, как подкупленный жандарм сменится с поста. Если одни жандармы брали взятки или выполняли свои обязанности спустя рукава, формально, то другие проверяли пешеходов и транспорт со всей тщательностью. Иные, не довольствуясь этим, измывались над евреями и жестоко избивали их по любому поводу. Многое зависело от минутного настроения жандарма, от полученного им из дома письма, взыскания по службе, от разговора в казарме. Некоторым ничего не стоило, срывая злость, пристрелить нескольких первых попавшихся на глаза евреев. Нередко жандарм пулей отвечал на предложение сделки, а иногда соглашался только для вида, чтобы потом задержать и транспорт, и еврейских полицейских.
Даже при налаженном сотрудничестве, если в момент прохождения возов через ворота появлялся патруль СС, жандармы преображались, начинали демонстрировать усердие, обыскивать возы, приказывали сбрасывать мусор, раздевали мужчин и женщин догола даже в трескучий мороз.
Некоторые жандармы были настолько свирепы в своей ненависти, что за любой проступок убивали евреев на месте: за то, что еврейский полицейский подошел к немецкому посту ближе пятидесяти метров, за попытку завязать разговор. Такие постовые без колебания открывали огонь, когда у ворот возникала толчея. Не проходило дня, чтобы здесь, у ворот, не погибало по самым различным причинам несколько евреев — полицейских, контрабандистов и просто прохожих. Врываясь в жилища контрабандистов, в их «малины», жандармы тут же убивали всех, кто там находился, невзирая ни на пол, ни на возраст. Случалось, что за участие в контрабанде пристреливали и «арийцев».
Поток контрабанды шел в гетто не только через ворота. Вначале, когда граница гетто проходила по конькам крыш, контрабанду проносили по ночам через отверстия, пробитые в стенах домов и замаскированные с обеих сторон мебелью. Сигналы об опасности во время работы подавали еврейские и польские полицейские, чье присутствие в ночное время на улице не вызывало у немцев подозрений. Специальные трубопроводы подавали молоко из цистерн на «арийской стороне» к кранам в гетто. Через водосточные трубы сыпали крупу, муку, сахар.
Трудности контрабанды значительно возросли после того, как немцы перенесли границу гетто на середину улиц, обозначив ее ограждением из колючей проволоки высотой в метр и кое-где дощатым трехметровой высоты забором. Позже была построена кирпичная стена. Ограждение охранялось постами польской полиции и немецкими патрулями.
По ночам контрабандный товар перебрасывали через колючую проволоку, иногда в заграждении прорезали проход в метр-два шириной. Работа у проволоки шла споро: сотни мешков сахара или зерна перебрасывались за четверть часа, после чего товар мгновенно исчезал в недрах гетто. Появление «на горизонте» немецкого патруля заставляло лишь ускорить темп переброски. Через проходы в проволочных заграждениях проводили в гетто даже коров. Самые бесшабашные контрабандисты работали и днем, приводя в отчаяние связанных с ними еврейских и польских полицейских. При появлении немецкого патруля контрабандисты молниеносно исчезали, полицейским же приходилось давать объяснения под дулом автомата.
У заборов контрабандисты работали, как правило, днем, в момент наибольшего движения пешеходов по обеим сторонам улицы. Отверстия в заборе были закрыты досками, прибитыми лишь слегка или висевшими на петлях. Здесь, у забора, встречались знакомые евреи и поляки. Немцы особенно часто патрулировали эти места, и там ежедневно оказывались убитые и раненые. Передача контрабанды в таких случаях прерывалась лишь на несколько минут и возобновлялась сразу же после ухода немцев.
Когда проволочные заграждения и дощатые заборы были заменены кирпичной стеной, контрабандисты стали пробивать в ней у самой земли полуметровые отверстия, дополняя их иногда подкопом и маскируя свободно уложенными кирпичами и землей. Власти без устали замуровывали эти отверстия, но прежде чем известь успевала засохнуть, контрабандисты снова вынимали кирпичи. Немцы, обнаружив такое отверстие, сейчас же стреляли в него, и люди, постоянно толпившиеся около, далеко не всегда успевали отскочить. Кто-нибудь падал, сраженный пулей. Едва только немцы удалялись, убитого оттаскивали в сторону и контрабандная торговля возобновлялась с прежней интенсивностью. Позже немцы стали без разбору убивать жильцов в домах, стоявших поблизости от отверстий в стене гетто.
