Юрий Трусов - Зеленая ветвь
- Мы наблюдали за вами в сраженьях. Кроме того, я знаю вас по Италии.
- Но у меня нет опыта...
- Вы его приобретете... Никто не рождается губернатором. А отказаться от такой чести - малодушно. Да, господин подполковник, должен вам заявить, что вы проявляете в сем вопросе малодушие...
Слова президента больно укололи Райкоса. Он нахмурился и нервно затеребил кончики рыжеватых усов.
- Я никак не могу принять такого упрека. Ведь я никогда не был трусом.
- В боях не были. А сейчас струсили.
- Позвольте... позвольте, ваше предложение для меня весьма неожиданно, не говоря о его серьезности... И мне необходимо некоторое время для размышления.
- Согласен, - кивнул президент, и его печальные глаза посветлели. Только давайте сверим часы. Сколько на ваших?
- Без четверти три, - ответил удивленно Райкос. Ему было непонятно, почему Каподистрия вдруг переменил тему разговора и занялся часами. При чем тут часы?
- Отлично, господин подполковник. Я очень доволен, что мои старые часы идут так же точно, как ваши.
Глаза президента снова посветлели. Райкосу показалось даже, что в них вспыхнули лукавые искорки.
- Я заговорил о часах совсем неспроста, - пояснил президент. - Для нас с вами дорога каждая минута. Как в бою, когда дорого бывает порой и мгновение. А впрочем, вам, как человеку военному, такое сравнение должно быть хорошо понятно...
Каподистрия вдруг замолк и судорожно приложил маленькую тонкую руку к левой стороне пикейного жилета. Он словно захлебнулся на полуслове. Райкосу припомнились слухи о том, что президента мучает застарелая грудная болезнь - не то чахотка, не то астма...
Из всего, сказанного сейчас Каподистрией, самыми впечатляющими для Райкоса были слова "для нас с вами дорога каждая минута".
"Значит, президент считает и меня, чужеземца, причастным кровно к делу, которому так предан он. Святому делу освобождения греческого народа", - подумал Райкос.
Президент, жадно втянув воздух, справился с припадком. И заговорил неожиданно быстро, словно собираясь наверстать время, которое у него забрала затянувшаяся пауза.
- Именно потому, что для нас дорога каждая минута, я даю вам на размышление не так много времени - одну минуту. Думайте скорее! А потом... потом получите приказ о назначении вас губернатором и необходимые инструкции. Учтите: все эти документы мною уже заготовлены и подписаны.
- Вы шутите, господин президент, - пробормотал ошеломленный Райкос.
- Неужели я похож на шутника?! - рассердился Каподистрия. Бросив взгляд на циферблат своих часов, он громко захлопнул серебряную крышку.
- Время, отпущенное для размышлений, увы, кончилось. Будьте так добры, милостивый государь, сесть вот сюда. - Каподистрия кивнул на стоящее у столика кресло. Президент вынул из портфеля папку бумаг, исписанных каллиграфическим почерком. Они были прошиты шелковой тесьмой и скреплены сургучными печатями.
Николай Алексеевич Раенко, офицер русской армии в отставке, а ныне военный губернатор греческого города, сел в кресло ознакомиться с этими важными документами, скрепленными печатями. Он должен постичь их смысл и выполнить ответственные задания, которые поручила ему молодая Греческая республика, охваченная кольцом врагов.
11. ЧИСТЫЙ СНЕГ
Иоанн Антонович умел убеждать. Райкос покинул его кабинет уже в должности губернатора города. Президент не мог удержаться, чтобы не подойти к окну и не посмотреть вслед новому губернатору, когда тот, деловито сутулясь, держа только что врученный ему портфель с секретными документами, торопливо пересекал плац возле дворца.
Встреча с Райкосом обрадовала Иоанна Антоновича. Словно неожиданно восстановился какой-то провал в его памяти. Перед ним воскресли позабытые, трудные и в то же время и прекрасные годы, когда он делал только первые шаги на политическом поприще, когда обаятельные женщины заставляли его трепетать и мучительно страдать.
В его памяти возникли массивные, как белые скалы, сугробы Петербурга. Он увидел их из окна комнаты, где лежал, заболев тяжелой простудой. Увидел впервые, когда приехал в Петербург с побережья теплого Средиземного моря.
Снежные сугробы сверкали перед ним, как россыпи невероятно ослепительной, неземной чистоты, а вокруг лежали нежно-голубые, словно летнее безмятежное итальянское небо, тени. Эти снежные сугробы чаровали его все три зимы, которые он провел в Петербурге. Жил уединенно, занимал убогую комнатку у своих земляков. Сначала он квартировал у купца - грека из Нежина Иоанна Доболли, а потом у Гупарануло.
Дом купца Гупарануло стоял у самого Синего моста. За углом, на площади, легко и раскованно скакал на вздыбленном коне в бессмертье Медный всадник.
И Каподистрии казалось, что перед ним простерлась в своей величественной, дикой северной чистоте вся бесконечная ширь страны, и эта ослепительная чистота является символом могущества России, символом ее огромной силы и суровой красоты.
Великие снега великой России...
В памяти Иоанна Антоновича навсегда остались окутанные пушечным дымом парапеты тяжелых высокобортных линейных кораблей адмирала Ушакова. Русские моряки сделали невозможное: они малыми силами взяли штурмом неприступную крепость на острове Корфу, где засели французские завоеватели, оккупировавшие эту часть Ионических островов.
Изгнав захватчиков, доблестные русские моряки совершили второе чудо: заставили султанское правительство Турции подписать 1 апреля 1800 года конвенцию, по которой в Ионическом море возникла Республика Семи Соединенных Островов, первое свободное греческое государство.
Каподистрия собственными глазами видел корабли победоносной эскадры, видел и самого командующего эскадрой адмирала Федора Федоровича Ушакова, видел бронзовые от порохового дыма лица русских моряков. Он тогда вернулся на родную Корфу, закончив учебу в Падуанском университете. Ему привелось стать не только свидетелем, но и участником этих событий. Молодого патриота пригласили в состав правительства только что родившейся республики на ответственную должность государственного секретаря. Тогда он делал первые шаги на политическом поприще и убедился, кто настоящий друг, а кто враг Греции.
Недолго просуществовала свободная республика. Ушли корабли Ушакова, скрылись светлые паруса русских фрегатов, растаяв в мареве Ионического моря, а следом за ними растаяли и флаги греческой свободы. Виной тому была не только хищная султанская Турция, вечный поработитель греков. Так называемые христианские страны: Венеция, Франция и Англия повели себя в отношении Греции ничуть не лучше. Сдерживая полчища Наполеона, Россия вынуждена была уступить им, и французские завоеватели набросились на Республику Семи Соединенных Островов, ликвидировали ее и оккупировали Ионический архипелаг. Каподистрию русское правительство пригласило на дипломатическую службу.
Три зимы уединенно прожил в Петербурге Иоанн Антонович. Работал много - дня не хватало, и он корпел над страницами рукописей ночами при желтом огоньке свечи, писал по заданию канцлера империи Николая Павловича Румянцева статьи и очерки о восточной политике России, о положении на Балканах и Средиземноморье, переводил на новогреческий трактат Жан-Жака Руссо "Эмиль, или О воспитании" и штудировал многотомные сочинения по философии и праву. И все - ради одного, главного, - освобождения родины.
Живя в России, став ее министром, советником царя, Иоанн Антонович вдруг понял, что в этом святом деле у него верными единомышленниками будут скорее не всемогущий император, не его ближайшие чиновники, а люди, которых именуют вольнодумцами, безбожниками, те, кто восстает против владык земных и небесных. Именно, вольнодумцы - истинные друзья порабощенной Греции, настоящие, верные и стойкие борцы за ее освобождение. В Англии - это мятежный Байрон, а не члены английского парламента. Великий Байрон отдал свою жизнь и все состояние за свободу Греции, а английский генерал, верховный комиссар лорд Томас Мейтленд унижал, обрекал греческое население на вымирание, проводил бесчеловечную колониальную политику.
Русской правящей верхушке было совсем не по вкусу, что адмирал Ушаков основал свободную Греческую республику. Все блестящие победы адмирала, разгромившего и турок, и французов, были забыты царем... Адмирал умер в отставке, царь охотно променял великого флотоводца на бездарных Мордвинова и Чижикова, покрывших позором русский флот...
Каподистрия был отнюдь не демократом и не революционером. Он происходил из старинной аристократической семьи, с XIV века обосновавшейся на Ионических островах. Был приверженцем монархической власти и верил в бога, православную церковь и святую троицу, но всей душой любил свою родину и, не задумываясь, готов был отдать за нее жизнь. Поэтому не доверял тем, кто ради личных корыстных интересов примкнул к святому делу освобождения Греции, стремясь на этом сделать карьеру или обогатиться. Он не верил даже королям, князьям и императорам. Потому и разошелся с русским царем, а дружит с вольнодумцем и безбожником офицером Раенко и доверяет ему. Райкос сражается здесь не ради денег и не ради карьеры...
