Г Ашин - Социология политики (Сравнительный анализ российских и американских политических реалий)
[261]
этих списка (официальных политических руководителей и список экспертной оценки наиболее влиятельных политиков), накладывая один на другой, мы можем внести соответствующие коррективы и уменьшить возможность ошибок. Слабость метода репутационного анализа - в его субъективности, в том, что он дает сведения не столько о властной дифференциации, сколько о компетентности выбранных экспертов. Тем не менее указанный метод оказывается "работающим" при исследовании состава элит. Так, анализируя указанные списки, опубликованные в "Независимой газете" за 1993-1995 годы, американский социолог Ш. Ривера смогла получить ряд интересных данных о тенденциях формирования состава посткоммунистических российских элит(1).
Очень интересны и поучительны сравнительные политологические исследования элит разных стран, различных политических систем. Результаты эмпирических исследований позволяют обнаружить как некоторые сходные процессы, происходящие в элитах различных стран, так и специфические для каждой страны. Например, Элдерсфельд, анализируя результаты своего эмпирического исследования, о котором речь шла выше, отмечает, что вызывает беспокойство тенденция к воспроизводству существующего типа элит, к медленному обновлению их состава. Но таковы же выводы из эмпирических исследований американских элит Р. Миллса, Ф. Хантера, Т. Дая и многих других элитологов. А как обстоят дела в российской политической элите? Анализ списков наиболее влиятельных политиков России в их динамике в "Независимой газете" и других изданиях при всех их недостатках все же позволяет судить о том, что те же отрицательные тенденции характерны и для
---------
(1) Ривера Ш. Тенденции формирования состава посткоммунистической элиты России: репутационный анализ//Полис - 1495 - No 6 - С. 61-66
[262]
российских элит. Обновляемость этих списков (в частности) за 1993-1995 годы низка, шла скорее "перетасовка карт" одной и той же колоды, т.е. рейтинги политиков, входящих в список, меняются, одни вырываются вперед, другие отстают, но это в большинстве одни и те же люди; мал приток в политическую элиту новых людей. Однако, может быть, тут есть один позитивный момент: низкая мобильность элиты, как правило, есть вместе с тем индикатор стабильности политической системы. Однако Россию "аршином общим не измерить": наша политическая элита одновременно и нестабильна (о чем свидетельствуют частые перемещения лиц на руководящих должностях в период президентства Ельцина), и медленно пополняется новыми людьми (то есть ситуация одна из наихудших). Вывод может быть только один - нам следует стимулировать как раз противоположные процессы, а именно: во-первых, приток в элиту новых людей, высокообразованных и высокоморальных, и, во-вторых, стабилизацию социально-политических отношений.
Одним из самых надежных способов идентификации элиты, прежде всего политической элиты, является включение в эту категорию лиц, принимающих важнейшие, стратегические решения (одним из разработчиков этого метода является Р. Путнэм(1)). О. В. Гаман-Голутвина считает даже этот метод важнейшим. Именно в этом плане она определяет политическую элиту как "внутренне сплоченную, составляющую меньшинство общества социальную группу, являющуюся субъектом подготовки и принятия (или влияния на принятие/непринятие) важнейших стратегических решений и обладающую необходимым для этого ресурсным потенциалом"(2).
--------
(1) См.: Putnam R. The Comparative Study of political Elites, N.Y., 1976.
(2) Гаман-Голутвина О. В. Определение основных понятий элитологии // Полис. - 2000. - No 4. - С. 99.
[263]
Действительно, рассматриваемый нами метод имеет много преимуществ; при таком подходе учитывается и прямое, и косвенное влияние акторов на процесс принятия решений (decision-making). Однако этот метод имеет и ряд существенных недостатков, связанных с выявлением этой самой роли в принятии решений, где задействовано подчас слишком много людей - и политических лидеров, и их ближайшего окружения, и экспертов, готовящих решение, и спичрайтеров и высших чиновников, оформляющих, редактирующих решение (и тем самым вносящих в него определенные нюансы, оттенки). Мы не говорим уже об объективных факторах ситуации, заставляющей принять то или иное решение, порой вынужденное.
Нам представляется, что каждый из перечисленных методов имеет свои достоинства и недостатки, и для увеличения точности исследования эти методы следует объединить, тем более они не являются альтернативными, а скорее взаимодополнительными. Наконец, к указанным методам следует добавить и метод, называемый в социологии case-study, а также методы контент-анализа прессы, телевидения, других каналов массовой информации, касающихся политической, административной, экономической, культурной и иных элит по каналам массовой информации.
4. Элита и правящий класс
Однако вернемся к общетеоретическим вопросам элитологии. Нами осталась нерассмотренной еще одна проблема, являющаяся предметом острых дискуссий в современной элитологии - соотношения элиты как социальной группы и класса. В российской социологической и политологической литературе эта проблематика претерпела радикальную трансформацию - от гиперт
[264]
рофирования классового подхода в советское время до игнорирования проблемы классов, ухода от нее - в постсоветское, когда многие социологи как бы "стесняются" употреблять это понятие даже там, где оно совершенно необходимо, в частности, при анализе социальной структуры общества. Нам представляется, что обе эти вредные крайности следует преодолеть. Тут предпочтительна более взвешенная, последовательная и спокойная позиция западных, в том числе американских социологов, большинство которых свободно от гипертрофирования проблемы классов и классовой борьбы и, вместе с тем, широко пользуются понятием "класс" при социальном и политическом анализе общественного процесса.
А вот элитаристы, как правило, отрицательно относятся к термину "класс". Элитаристы функциональной школы, определяя понятие элиты, обычно, предупреждают против отождествления ее с правящим классом. Хотя теории Парето и Моски были явно направлены против марксизма, функционалисты часто пишут о "следах марксистского влияния" в трудах патриархов элитизма и призывают "до конца" освободиться от этого груза. Они не забывают, что Моска, подразумевая элиту, употреблял термин "правящий класс", а Парето одобрительно отзывался о теории классовой борьбы Маркса. Западногерманский социолог К. Клоцбах пишет, что необходимое "очищение" элитизма предпринял выдающийся немецкий социолог К. Маннгейм, который создал "более правильную теорию" о том, что понятие элиты не тождественно понятию правящего класса". Ограниченность гиперотрофирования классового подхода отмечает видный английский социолог Т. Боттомор, требуя отказа от видения социальной структуры "сквозь марксистскую классовую призму" и рассмотрения схемы элита-масса как идеального типа в духе Макса Вебера.
[265]
По Маннгейму, элита - меньшинство, обладающее монополией на власть, на принятие решений относительно содержания и распределения основных ценностей в обществе (он различал политическую, интеллектуальную, религиозную и другие типы элит). Он стремился доказать, что система элит стоит как бы над системой классов. Маннгейм утверждал, что развитие индустриального общества представляет собой движение от классовой системы к системе элит, от социальной иерархии, базировавшейся на наследственной собственности (что, по его мнению, есть главный признак класса), к иерархии, основанной на собственных достижениях и заслугах (позднее этими положениями Маннгейма воспользовались теоретики меритократии) Таким образом, Маннгейм считал элиту индустриального общества "элитой способностей" (современные социологи обычно считают таковой элиту постиндустриального общества, однако, теория постиндустриального, информационного общества была сформулирована после смерти Маннгейма) в противовес "элите крови" и "элите богатства". Он видел свою задачу в элиминировании классового содержания, которое в скрытой форме еще просматривалось в ряде элитистских построений, стремился представить элиту чисто функциональной группой, выполняющей необходимые для каждого общества управленческие обязанности.
Проблема соотношения понятий "элита" и "класс" - предмет полемики в западной, в том числе американской социологии. Это признает и большинство современных исследователей. Так, Р. Мартин считает, что исторически теории элиты развивались как реакция на марксистскую теорию классов, хотя при этом оговаривается, что впоследствии некоторые элитаристы стали относиться к понятию класса с большей терпимостью. Еще более определенно высказываются американские социологи К. Прюит и А. Стоун. "Элитарные теории
[266]
находятся в конфликте с марксистской идеей классовой борьбы, - заявляют они. - Если "Манифест Коммунистической партии" провозглашает, что история до сих пор существовавших обществ была историей борьбы классов, то кредо элитаристов заключается в том, что история до сих пор существовавших обществ была историей борьбы элит... Неэлиты являются пассивными наблюдателями в этой борьбе"(1). Элитаристы, отмечают американские социологи Дж. Корветарис и Б. Добратц, "всеми силами стремятся опровергнуть марксистский тезис о том, что правящий класс - это владельцы средств производства, утверждая, что элита это продукт чисто политических отношений"(2). Новозеландский социолог С. Нг полагает, что элиту следует определять "исключительно в терминах власти", отвлекаясь от экономических отношений(3).
