Ганс Дельбрюк - История военного искусства
Ошибка заключается в определении гарнизонных войск, как состоящих из "молодежи, стариков и метойков-гоплитов"; не хватает здесь еще одной, по общему смыслу совершенно необходимой категории: военнообязанных граждан, предназначенных для несения негоплитской службы.
Если мы из 16 000 гарнизонного войска отсчитаем 3 000 метойков, то останется 13 000 граждан, т.е. ровно столько, сколько насчитывалось граждан-гоплитов в строю. Это совпадение едва ли можно приписать случайности. Скорее мы должны признать, что для гоплитской службы была вооружена и обучена половина военнообязанных граждан. Оба возраста рекрут (περίπολοι) применялись в качестве гарнизонов фортов, проходя в то же время военное обучение. Поэтому в Афинах было принято говорить - и так мог выразиться и Перикл в своей речи, - что даже, когда армия с 13 000 гоплитов находилась в походе, такое же количество людей оставалось для оборонных длинных стен и в фортах; да еще кроме них было 3 000 метойков-гоплитов. Приводя эти цифры, Фукидид назвал только молодежь, стариков и метойков, об остальных же он забыл упомянуть.
Следовательно, современный читатель, для того чтобы правильно понять это место у Фукидида и пополнить его пробел, должен уяснить себе следующее.
13 000 гоплитов в полевых войсках состояли не только из граждан высших классов, приобретавших вооружение на свой счет (это дало бы нам слишком большое число всех афинских граждан), но кроме них также и из фетов, получавших гоплитские доспехи от государства.
16 000 чел. гарнизонных войск - это не те войска, которые фактически занимали городские стены при вторжении неприятеля в страну, а те, которые даже в этом случае стояли наготове для защиты стен, в то время как все строевые гоплиты были бы заняты в другом месте.
В число этих 16 000 чел. входит 3 000 метойков, несших гоплитскую службу, новобранцы, граждане в возрасте от 45 или 50 до 60 лет, полуинвалиды и, наконец, те из фетов, которые несли негоплитскую службу.
Фукудид не присчитал метойков-негоплитов. Этот пробел, чрезвычайно чувствительный для нас, является, как мы убедимся (II, 3), вполне естественным для Фукидида.
В подсчитанное нами число (36 000 афинских граждан) включены также и клерухи. Эти колонисты были и оставались афинскими гражданами, но жили большей частью в отдалении, - например, на островах Лемносе, Имбросе, Скиросе, - образуя там собственные общины; и в дальнейшем Фукидид всегда считает их контингенты в походах отдельно от афинян; дальше Фукидид определяет афинские силы при походе 431 г. в 16 000 гоплитов, т.е. называет то же число, что и Перикл. Но следует думать, что жившие в отдалении клерухи не были привлечены к этому походу.
Из этого можно было бы вывести заключение, как это и делает Белох (стр. 82), что они не вошли в счет Перикла. Но против этого есть веские соображения. Мы видели, что Перикл хотел дать общее число всех способных к военной службе афинян. Было бы совершенно непонятно, если бы он при этом пропустил из счета такую значительную статью, как все общины клерухов, силы которых Белох определяет (слишком высоко) в 10 000 граждан, находившихся частью далеко, частью же совсем близко, как например на Саламине или в Ореосе на Эвбее. Рассказ Фукидида, относящийся к 428 г., отнюдь не оставляет нам столь широких рамок для оценки афинских боевых сил. Сообщение, что в 431 г. 13 000 гоплитов вторглись в Мегару, в то время как еще 3 000 стояли под Потидеей, разъясняется без труда. Во всяком случае клерухи из более отдаленных общин не были, конечно, привлечены к этому походу, но некоторый контингент их, несомненно, находился во флоте; Фукидид же вообще не приводит ни одного числа, установленного специально для данного случая, а попросту повторяет цифру, названную Периклом в его речи, не рассматривая специально, сколько человек из общего числа могло отсутствовать по тем или иным причинам. По всей вероятности, часто не хватало не только клерухов из отдаленных мест, но и значительного числа афинян, отсутствовавших по торговым делам; но Фукидид не вычитает их из общего числа.
В заключение я хотел бы объяснить, в каких пунктах и по каким причинам я изменил сейчас выводы, сделанные мной в моих "Персидских и Бургундских войнах". В том своем труде я пытался разрешить противоречие у Фукидида (II, 13), руководствуясь идеей Дункера, что всех способных к строевой службе фетов зачисляли в гоплиты, а наиболее отдаленных клерухов - в гарнизонные войска. Формально такое решение вопроса лучше всего согласуется с дословным смыслом фукидидовского текста, где строго проводится различие между полевыми войсками и гарнизонными.
Но сейчас для меня ясно, что в определении этих 16 000 слова "гарнизонное войско" нельзя понимать буквально; при таком понимании не остается места для клерухов, так как считать их общины "гарнизонами" совершенно невозможно. Между тем было бы неестественно, чтобы Перикл, на основании лишь одной теоретической возможности превратить всех военноспособных фетов в гоплитов, причислил их к таковым, пропустив при этом клерухов, которые действительно несли гоплитскую службу.
Итак, я произвел, так сказать, обмен между фетами и клерухами, благодаря чему общий итог повысился на 2 000 граждан. Это произошло вследствие того, что раньше мне пришлось в целях последовательности выделить из приведенного Фукидидом числа еще некоторое число метойков - гарнизонных гоплитов, считая на эту категорию 1 500 чел. Но теперь это стало ненужным, так как само это понятие отпало. Число военнообязанных граждан возросло вследствие этого на 1 500, а с надбавкой 25% на долю граждан, к военной службе негодных, общее число граждан увеличилось на 2 000 чел.
В то время как я с 34 000 дошел до 36 000, Белох в своей "Истории Греции", вышедшей в 1893 г., снизил число афинских граждан с 45 000 до 40 000 (30 000 живущих в Аттике, 10 000 клерухов). Следовательно, мы настолько приблизились друг к другу, что разница между нашими числами свелась всего лишь к 4 000 чел.
По моим подсчетам:
1 200 всадников
1 600 стрелков из лука (лучников)
13 000 гоплитов (включая клерухов)
13 000 военнообязанных афинских граждан (включая клерухов), не несших гоплитской службы в строю
7 200 неспособных к военной службе
Итого 36 000 афинских граждан
Сюда следует причислить еще 6 000-8 000 метойков.
Из этих вычислений нельзя еще делать выводы относительно общего населения Аттики в 431 г., так как мы не располагаем никакими данными, по которым можно было бы высчитать число рабов. Мы можем лишь сказать, что оно во всяком случае было очень велико.
Для такого почти исключительно земледельческого государства, как Спарта, Белох совершенно правильно предполагает, что население его было более или менее стабильно: прирост населения эмигрировал. Это предположение не годится, однако, для Афин. Если не считать клерухов, то эмиграция была, конечно, очень незначительна; напротив, в период расцвета Афин, в течение V в., число метойков сильно росло, так что еще в 490 г. их численность была значительно ниже, чем в 431 г. Для определения естественного прироста населения, мы, к сожалению, не имеем никаких данных. Вопрос идет об отрезке времени в 60 лет, в течение которого при благоприятных условиях народонаселение может удвоиться. Но этого нельзя предполагать относительно Афин, понесших за этот промежуток времени крупные военные потери (например, при походе в Египет). Надо считать, что прирост давали главным образом переселявшиеся в Афины метойки и рабы. Но все же и число граждан не оставалось стабильным, так что, если для 431 г. мы имеем 28 000 военнообязанных граждан, то для 490 г. мы должны свести это число примерно к 18 000-26 000 чел.; сюда следует, может быть, прибавить еще тысячи 2 метойков.
* * *
Я переношу на эти страницы из 1-го издания II тома (стр. 1 и сл.) мой спор по данному вопросу с Эд. Мейером (Ed. Meyer).
Незадолго до напечатания I тома этого труда вышел II том "Forschungen zur alten Geschichte" Эд. Мейера, но вышел слишком поздно для того, чтобы мне удалось им воспользоваться. По основным вопросам греческой истории V в. наши мнения в общем совпадают; лишь в двух пунктах мы с ним пришли к противоположным выводам.
Первый пункт - подсчет по данным Фукидида (II, 13) народонаселения Аттики к началу Пелопоннесской войны. Здесь Мейер (II, 149е) предлагает такое разрешение вопроса, которое приводит его к числам, вдвое большим, нежели мои. Если вспомнить о значении, придаваемом числам в моем исследовании, о постоянной проверке мною одного числа другим, о выводе одного числа из другого, то можно понять всю значительность этого расхождения. Мне хотелось бы думать, что предложенное мною новое разрешение этого вопроса обладает столь большой убедительностью, что особенно оспаривать попытку Мейера не придется; но когда столь крупный знаток греческих древностей, как Ад. Бауэр, неожиданно признал правильным выводы Мейера ("Histor. Zeitschr.", т. 86, стр. 286), то я не могу уклониться от обстоятельной дискуссии. По моему мнению, от этого статистического вопроса зависит оценка Фукидида как историка, а Перикла как государственного деятеля, ибо я не только намекнул, как полагает Бауэр, но ясно, в совершенно определенных выражениях сказал и продолжаю на этом настаивать: "Авторитет величайшего из всех историков будет безнадежно подорван, а один из столпов греческой литературы будет опрокинут, если кому-либо удастся доказать, что в 431 г. в Афинах было 60 000 граждан, ибо если Фукидид неправильно судил о Перикле и его политике, то мы вообще не должны больше доверять его суждениям". Тот факт, что столь признанный исследователь, как Мейер, вполне согласный со мной по основным вопросам как методологии, так и толкования, все же берется это доказать, показывает всю важность этого пункта и необходимость новой проверки.
