Ганс Дельбрюк - История военного искусства
Фраза Ад. Бауэра ("Histor. Zeitschr.", 86, 288): "Имея полевую армию в 13 000 гоплитов, Афины не могли принять решительного сражения с далеко превосходившими их количественно боевыми силами Пелопоннесского союза, прочие же их силы было возможно использовать лишь весьма условно" бьет мимо цели. Почему же в распоряжении Афин было не больше 13 000 чел., если Афины насчитывали свыше 80 000 граждан, клерухов и метойков, да к тому же еще имели достаточно денег для вербовки наемников? Рим и не в такой еще мере напрягал свои силы во время Второй Пунической войны, не взимая притом дани с союзников. Было бы крайней ошибкой на случай возможного неподчинения со стороны союзников постоянно держать наготове, как полагает Бауэр, войска и корабли, ослабляя тем свои боевые силы на главном театре военных действий. Прочтите, что пишет Клаузевиц об ошибках стратегического резерва в стратегии сокрушения. Победа над Спартой, Коринфом и Фивами была бы лучшим средством для Афин в их стремлении сохранить свой авторитет первого города. Поскольку существует достаточно доказательств тому, что Афины действительно напрягли все свои силы (вспомним хотя бы, что и метойки облачились в гоплитское вооружение и что Сократ на 47-м году жизни должен был идти гоплитом в армию); поскольку у нас есть совершенно ясное показание о том, что в 424 г., когда произведено было всеобщее ополчение navdnjusi, армия насчитывала лишь 7 000 гоплитов, мы смело выводим заключение, что в 431 г. в Аттике никак не могло быть 70 000 свободных мужчин.
4. В начале Пелопоннесской войны Афины имели 300 триер. Если же вместе с Мейером (руководствуясь не вполне понятными мне соображениями) повысить это число до 400, то все же Афины никогда не имели в деле одновременно свыше 170 или максимально 250 триер (см. выше, стр. 43), Коринф же выслал в 433 г. 90 триер (Фукидид, I, 46). Коринф по вычислениям Белоха насчитывал не больше 10 000 свободных взрослых мужчин, причем исключается всякая возможность существенного повышения этого числа, иначе было бы совершенно непонятно, как мог бы город прокормить еще большее количество людей при длительной блокаде во время Пелопоннесской войны. Если бы Афины в семь раз превосходили численностью населения Коринф, то не только флот их был бы сравнительно слишком мал, но стало бы совершенно непостижимым, как мог Коринф выдерживать столь долгое и серьезное соперничество со своим соседом при таком чудовищном неравенстве сил.
Все это становится еще очевиднее, если мы вернемся к эпохе Персидских войн. Мейер полагает, что Аттика уже в то время имела примерно такое же число жителей, как и в 431 г. Собственно говоря, доказать этого нельзя; но если мы хотя бы приблизимся к этому предположению, то перед нами тут же возникает ряд невозможных следствий. При Артемизии и Саламине у Коринфа было 40, а у Афин 123 и соответственно 180 кораблей. Последнее число, вероятно, слишком высоко. Но даже если бы оно было верно, то все же ясно, что Афины не были примерно в семь раз больше Коринфа, так как согласно преданию и общему положению вещей они дали флот относительно не меньший, а больший, чем их сосед. Ведь еще за несколько лет до того Афины вынуждены были взять у Коринфа взаймы 20 триер; следовательно, тогда они еще совершенно не были развитым торговым городом, каковой был бы немыслим без военного флота. Если же они не были еще развитым торговым городом, т.е. не имели еще существенного подвоза извне, то они никак не могли иметь такого большого населения. Сведения о том, что Афины еще со времени Солона нуждались в подвозе хлеба, конечно, не опровергают наших выводов: от величины подвоза зависит, сколько народа могло кормиться чужим хлебом - десятая ли, двадцатая ли часть всего населения или же треть, а то и половина. Последнее мы не можем предположить для Афин в период их первых попыток приобрести силу на море.
Придется сделать еще следующий вывод: если бы Афины уже в то время были густо населенным торговым городом, то Коринф испытывал бы чувство все растущего коммерческого соперничества и не оказывал бы помощи соседу, одалживая ему корабли. Но если Афины были в то время еще столь мало развитым в торговом отношении городом, что никакого существенного соперничества Коринфу не приходилось опасаться, то и через 50 лет они никак не могли насчитывать в семь раз больше жителей, чем Коринф.
Итак, величина Коринфа косвенным образом является мерилом для определения величины Афин, а величина Коринфа в свою очередь проверяется величиной Спарты (ср. ниже, гл. III, § 3).
5. Если я отвергаю результаты исследования Мейера, то все же косвенным образом оно, как и всякая серьезная научная работа, имеет существенную заслугу. Ядром нашего спора относительно толкования Фукидида (II, 13) является собственно следующее: были ли включены в счет феты или же нет? До сих пор представители того мнения, что феты не включены в это число, ни разу не попробовали точно и последовательно вычислить, какова должна была быть в таком случае численность народонаселения Афин, и, соблюдая несколько неясную среднюю позицию, они представляли это толкование по существу в некоторой мере возможным. Только Мейер, неоспоримо доказав, что такое толкование приводит к наличию в Аттике 70 000 чел. свободных взрослых мужчин (следовательно, без клерухов, да и то по самому скромному подсчету), дал тем самым весьма убедительное доказательство от противного тому, что его предпосылка в корне ошибочна. Следовательно, мы должны искать для Фукидида (II, 13) другое толкование, - ив этом случае толкование, предложенное мною, имеет то преимущество, что оно не стоит в противоречии ни с какими-либо из дошедших до нас чисел, ни с действительными достижениями Афин. Ввиду того, что афиняне значительную часть своих войн вели посредством наемников, они, конечно, вполне могли - даже насчитывая лишь 36 000 граждан и 6 000-8 000 метойков - одновременно давать бои на суше и на Эгейском море, на Кипре и в Египте.
Путь к правильному толкованию фукидидовых чисел можно найти, лишь учитывая классовое деление афинян, хотя Фукидид здесь о нем не упоминает и строит свои расчеты помимо него. Установка правильного понимания этой ложно толкуемой связи важна и в других отношениях. Все толкование истории римской конституции было направлено по ложному руслу вследствие неправильного представления о том, какой в сущности смысл имело деление народа на классы. Вникнув, какие классы имел в виду Фукидид (II, 13), и правильно истолковав его числа, мы приходим одновременно к правильному пониманию афинского, а косвенно и римского государственного строя.
Глава II. ГРЕЧЕСКИЕ ВООРУЖЕНИЕ И ТАКТИКА
Основная масса греческого войска в период Персидских войн состояла из снабженной панцирем пехоты, вооруженной копьями длиной примерно в 2 м17, словом, из гоплитов.
Предохранительное вооружение гоплита состояло из шлема, панциря18, поножей и щита; короткий меч служил вспомогательным оружием.
Гоплиты составляют тесно сомкнутое тактическое построение - фалангу, фалангой называется непрерывное линейное построение во много шеренг19.
Глубина фаланги меняется; очень часто нам приходится слышать о глубине в 8 чел., являющейся, по-видимому, своего рода нормой построения; но приходится слышать также о глубине в 12 и даже в 25 чел.20.
Непосредственно в бою в подобной фаланге могут принимать участие максимально две шеренги, причем вторая шеренга в момент столкновения заполняет прорывы, образовавшиеся в первой шеренге. Дальнейшие шеренги служат для немедленной замены убитых и раненых, но главное их назначение оказывать физическое и моральное давление на передовых бойцов. Более глубокая фаланга победит более мелкую, хотя бы даже непосредственно в рукопашной схватке принимало участие одинаковое число воинов.
Если бы не преимущества этого давления, то было бы много выгоднее удлинить боевой порядок так, чтобы сделать свой фронт длиннее неприятельского и в момент столкновения совершить охват с обоих флангов. Но при равных силах такой охват возможен лишь за счет глубины построения, и хотя от момента столкновения фронтов до полного окружения должно пройти лишь несколько минут, этого времени, по всей вероятности, окажется достаточно для того, чтобы более глубокая неприятельская фаланга противника опрокинула мелкий центр своего противника и этим разрушила все его построение.
Следовательно, тут основанием служат два диаметрально противоположных принципа: глубина, придающая мощь удару, и длина, облегчающая возможность охвата. Дело военачальника - определить длину и глубину фаланги в зависимости от обстоятельств, относительной численности, качества обоих войск и условий местности. Очень большое войско усиливается больше в глубину, чем в длину, так как очень длинную шеренгу чрезвычайно трудно передвигать в каком бы то ни было порядке и хоть сколько-нибудь организованно, в глубокой же колонне, наоборот, порядок нарушается не так легко.
