Наталия Будур - Повседневная жизнь викингов IX–XI века
Прекрасно описала такой бой лауреат Нобелевской премии норвежская писательница Сигрид Унсет в своем романе «Сага о Вигдис и Вига-Льоте»:
«Коре был молод, светловолос, крепкого сложения и очень красив. Льоту совсем не нравилось, что Вигдис сидит и пьет с ним мед…
Льот стал косо посматривать на Коре, и что бы Коре ни нахваливал в тот вечер, все было недостаточно хорошо для Льота. Наконец речь зашла о лошадях, и Коре стал хвалиться своим жеребцом, которого звали Прыткий и которого подарил ему в знак дружбы Гуннар.
Льот отвечал, что видел жеребца, которого как раз привели домой с лесных пастбищ. И он добавил, что жеребец, которого он купил у одного из сыновей Арне из Гримелюндара, намного лучше; его звали Быстрый, и лучшего коня, добавил Льот, никто еще в их усадьбе не видывал.
— Да, он красив, — согласился старик, сидевший рядом с Льотом, — но жеребец Коре не раз побеждал его и в этом году, и в прошлом…
Льот задумался и стал поглядывать на Коре и Вигдис. А через некоторое время подошел он к Коре и сказал:
— Много тут было всего сказано, и вечер прошел не зря, но может, устроим состязание наших жеребцов? И люди могут поспорить, кто из них выиграет.
— Почему бы и нет, — ответил Коре и засмеялся. — Но вряд ли в этом есть необходимость, поскольку для всех в усадьбе это дело решенное…
Льот сказал:
— Давай устроим бой завтра утром, и я не возьму Быстрого с собой в Исландию, если он проиграет. Я убью жеребца.
…Было решено, что Коре и Льот пустят своих лошадей наперегонки на следующее утро.
На следующий день собралось множество народа посмотреть на состязание двух жеребцов. И среди них было много женщин. Все должно было произойти на открытом месте неподалеку от Вадина.
Льот пришел раньше Коре. Он вел своего жеребца на поводу и в левой руке держал специальную палку для боя. Он был в шлеме и перепоясан мечом, а на плечи накинул красивый синий расшитый золотом плащ. Он скинул его и положил на камень. Под плащом оказалась короткая красная туника. Сыновья Арне тоже пришли и пожали руку Льоту.
Коре пришел в сопровождении Гуннара и Вигдис. Коре был в кольчуге и полном боевом вооружении. На плечах у него была медвежья шкура, а в руках, кроме палки, он держал еще и копье.
Когда Быстрый увидел другого жеребца, то узнал его и, наверно, вспомнил их встречи в лесу, потому что вырвался из рук Льота. Люди вокруг засмеялись. Льот бросился за жеребцом, схватил уздечку и принялся охаживать его палкой. Он даже побагровел.
Прыткий тут же подмял Быстрого под себя, принялся бить его передними копытами и кусать, так что жеребцу Льота пришлось туго, и он вновь собрался было отступить. Тогда Льот обнажил меч и хотел кольнуть Быстрого, но поскользнулся на траве и срезал мечом ветки на кусте позади жеребца, а сам упал под копыта лошадей, и все это выглядело так ужасно, что Вигдис крикнула людям, что жеребцов надо развести.
Коре подбежал и рукоятью копья с трудом высвободил Быстрого, и жеребец весь в крови и пене скрылся в лесу. А у Прыткого из ужасной раны на животе, которую ему нанес Льот, вываливались кишки.
Коре протянул руку Льоту, у которого была разбита голова и кровь заливала глаза, помог ему встать и сказал:
— Никогда еще не доводилось мне видеть, чтобы человек так вмешивался в поединок жеребцов. Ты должен мне возместить ущерб.
— Вот тебе вира, — отвечал Льот и копнул носом башмака тучную землю. — Ты сам испугал лошадей медвежьей шкурой, что делает тебя похожим на трелля, работающего в лесу.
— Зато нас тебе не испугать, Вига-Льот, — сказал Коре. — Даже если ты и убил несколько человек в Исландии! — И он направил острие своего копья прямо на Льота.
У Льота был в руках меч, он размахнулся и отсек наконечник копья и ранил Коре в руку, но не очень сильно. Коре отбросил обрубок копья и обнажил свой собственный меч. Но Льот опустился на траву, изо рта у него пошла кровь — жеребцы его здорово покалечили».
Однако все эти общественные развлечения не шли ни в какое сравнение с рассказыванием саг.
Даже в наши дни в Исландии очень любят саги. Современные исландцы гордятся своим языком ничуть не меньше, чем самой историей Исландии, и всячески противятся тлетворному влиянию, как им кажется, на исландский других языков. Есть даже специальная языковая комиссия, основная цель которой — защита исландского языка от иностранных слов. Когда в стране входит в обиход какое-нибудь иностранное понятие или определение, то комиссия специально придумывает или находит ему исландский эквивалент. Саги разбираются буквально по слову — чтобы найти подходящую замену иностранному пришельцу. Так, вместо слова «телефон» было предложено использовать древнеисландское simi — «нить», аналог современному «проводу». Труднее было с «сателлитом». Но и тут из исландских слов «искусственный» и «луна» было конструировано gewitungl. Телевидение называется sjonvarp — комбинация исландских слов «смотреть» и «забрасывать» (например, удочку). Для конструирования названия компьютера взяли два слова tala — «число» — и volva — «предсказательница, пророчица». Несмотря на искусственную природу таких новообразований, эти слова вошли в обиход и теперь их употребляет каждый житель Исландии. Тупиковая ситуация возникает, когда комиссия сталкивается с выражениями типа «межконтинентальная баллистическая ракета». В сагах нет никакого «копья, летящего на большие расстояния», поэтому придумали «летящую на большие расстояния огненную дубину». Большинство же исландцев используют английскую аббревиатуру ICBM.
Практически сразу после начала эмиграции норвежцев в Исландию король Харальд Прекрасноволо-сый решил, что не будет потакать непокорным подданным, которые стремились «улизнуть» от него на далекий остров, а потому сначала ввел отступной налог, а потом решил подчинить себе непокорную Исландию.
Отступной налог, который платил каждый отъезжающий в Исландию, продолжал взиматься даже после окончания эпохи заселения острова.
Когда же остановить эмиграцию не удалось ни запретами, ни взиманием дани, Харальд решить поставить в Исландии своего наместника — ярла. Он послал на остров с тайными полномочиями шведа Унна, сына того самого Гардара, который одним из первых побывал в Исландии. В случае удачного выполнения поручения и подчинения независимой республики Унн сын Гардара должен был стать исландским ярлом. Однако тайная миссия провалилась, а цель посольства стала известна исландцам.
Когда Унн с одиннадцатью дружинниками поселился в Исландии, никто не хотел продавать ему скот или еду. С трудом найдя кров для себя и своей дружины в усадьбе одного бонда, будущий ярл не нашел ничего лучшего, как отплатить злом за добро и гостеприимство—и соблазнил дочь хозяина усадьбы. Не собираясь жениться на обесчещенной девушке, Унн бежал из усадьбы, однако разгневанный отец сумел отомстить за дочь: он нагнал неблагодарного гостя и убил его вместе со всеми дружинниками.
С тех пор Харальд и все его преемники вплоть до Олава Святого довольствовались податью, собираемой с каждого исландца, торговавшего с Норвегией.
Прошло больше ста лет, когда норвежский конунг Олав сын Трюггви предпринял очередную попытку подчинить Норвегии Исландию и обратить ее языческое в своем большинстве население в христианскую веру. Случилось это в 998 году.
Конунг послал в Исландию фламандского священника Тангбранда из Страны Саксов, которому удалось обратить в христианство нескольких знатных исландских ярлов, но большинство исландцев относились к нему с неприязнью. Поскольку христианский миссионер и сам не отличался кротостью, то дело закончилось плачевно: он убил нескольких исландцев, которые осмелились ему перечить. После такого «просвещения» язычников он вернулся к Олаву и свалил всю вину за свой провал на упрямство и испорченность жителей острова. Король пришел в ярость и пригрозил смертью всем исландцам, находившимся в этот момент в Нидаросе, однако ж успокоился, когда они незамедлительно приняли крещение.
Вскоре к королю прибыли два знатных исландца-христианина — Гицур Белый и Хьяльти Скеггьясон. Они постарались успокоить конунга и пообещали ему, что Исландия сама будет готова к принятию христианства. Спустя два года в 1000 году священник Тормод, под покровительством принявших крещение исландцев, прибыл из Норвегии на остров.
Христианам удалось уговорить тогдашнего лагмана Торгейра из Льосаватна, чтобы он разрешил их спор с язычниками и вынес дело на тинг. Сначала обе стороны, христианская и языческая, противостояли друг другу с оружием, и едва не завязалась битва. Но на следующий день Торгейр произнес со Скалы Закона речь, в которой говорил о том, как важно, во избежание раздора и разорения страны, всем исландцам держаться одного закона и одних обычаев. В результате решили, что впредь всякий должен быть христианином, и кто еще не крестился, тот обязан принять крещение; но относительно подкидывания детей остается прежний закон, так же как и относительно употребления в пищу лошадиного мяса. В будущем кто захочет, тот может приносить тайные жертвы богам, но, если найдутся свидетели того, виноватый должен оставить страну. Впрочем, «льготы», дарованные язычникам, исчезли, как и можно было предвидеть, через несколько лет после принятия христианства.
