Борис Ельцин - Президентский марафон
Мы с ним с удовольствием чокнулись шампанским. И не только по поводу Нового года.
С этого дня Путин абсолютно свободен во всем: в выборе приоритетов, экономической концепции, наконец, в выборе людей для своей новой команды. И я, и он это прекрасно понимаем: у него началась абсолютно новая жизнь.
Ну а потом была и вовсе какая-то сказочная неделя.
После Нового года я улетал с Наиной и дочерьми в Израиль, в Вифлеем, на празднование 2000-летия христианства. Летели в очень плохую погоду: то ли дождь, то ли мокрый снег, ветер, гроза...
В аэропорту я спросил у одного из встречавших: а что, та самая звезда над Вифлеемом уже взошла? Он смутился и ответил, что из-за дождя толком ничего не видно. А мне казалось: я обязательно должен был увидеть эту звезду над Вифлеемом. В конце концов, начало нового тысячелетия от Рождества Христова было и моим вторым рождением.
Главное в нашей программе - богослужение в базилике Рождества Христова. Но сначала мы посетили Иерусалим.
... Израиль поразил ощущением какого-то обыденного, простого чуда.
Голубой средиземноморский воздух пропитан мифами, тайнами, древностью. Это сразу чувствуется, с первых шагов по израильской земле.
Я встречался с президентом Вейцманом, обсуждал вопросы двусторонних отношений. Визит готовился заранее, еще до моей отставки, и все необходимые документы я изучил заранее. И вдруг поймал себя на том, что вместо обычного "хорошо, договорились" я заставляю себя (конечно, с некоторым усилием, привычка есть привычка) произносить: "Обязательно передам ваши слова Владимиру Владимировичу".
... По дороге в резиденцию Ясира Арафата нашу машину неожиданно остановили. Прямо на шоссе. Четыре минуты происходило что-то непонятное. Я не волновался, но Анатолий Кузнецов, руководитель охраны, тот все-таки был напряжен - террористические акты в Израиле не редкость. И вдруг выяснилось, что, пока мы стоим на дороге, к дворцу Арафата на страшной скорости везут в автобусах палестинских гвардейцев: лидер автономии решил принять меня с особыми почестями.
Я, конечно, был польщен таким радушием.
Кстати, Анатолий Кузнецов - из тех людей, которые все долгие годы моего президентства практически неотлучно были со мной рядом. Веселый, добродушный, большой умница. Как изменилось его самочувствие, когда он охраняет уже не действующего президента? Внешне - никак. Все так же рядом со мной его тяжелая борцовская фигура. Но думаю, и внутренне он ничуть не изменился. Толя - удивительно преданный человек, надежный.
В Израиле произошла еще одна важная для меня встреча, с моими однокурсниками, друзьями по Свердловску: Арнольдом Лавочкиным и Аней Львовой, которых не видел бог знает сколько времени. Несколько лет назад они переехали сюда, в Израиль. Наина заранее с ними созвонилась, и вот сидим вместе в гостиничном номере. Нолик Лавочкин хлопает меня по колену и восклицает: "Борька! Кто бы мог подумать!" Аня неторопливо, подробно рассказывает нам о здешнем житье-бытье. Пенсионерам здесь, наверное, неплохо: море, фрукты, солнце, прекрасное социальное обеспечение. Но я бы, конечно, не смог. Во-первых, дикая жара летом. Во-вторых... дома все-таки лучше. Однако Нолик не скучает, подрабатывает в разных местах понемножку. Даже дворником. Мне показалось, что у дворников здесь, в Иерусалиме, многовато работы. Нолик не жалуется. "Здесь все по-другому, Борька! говорит он. - Другая жизнь!"
... И еще одно впечатление: огромное постоянное многолюдье в Иерусалиме. На каждой улице, на каждом перекрестке. Особенно остро я это почувствовал во время визита в Иерусалимскую патриархию. Служба безопасности буквально физически - локтями, телами - сдерживала толпу.
Здесь, в патриархии, президентам православных стран были вручены Звезды кавалеров ордена Гроба Господня. Рядом со мной стояли Кучма, Лукашенко, Шеварднадзе, Лучинский, мои давние коллеги. Я посмотрел на них, все они выглядели немного растерянно в этой непривычной обстановке. В зале было шумно, там собрались журналисты, политики, священники. Тихая Иерусалимская патриархия в этот день была переполнена гостями.
Наконец подошло время моего выступления. Отложил заготовленную речь: обстановка такая, что не мог выступать по бумажке. Сказал, что в этом городе будет когда-нибудь подписан общий международный документ о мире. Новая хартия мира. И отчетливо услышал, как в зале немного затихли и кто-то негромко сказал по-русски: "Молодец, дед!"
А на следующий день после официальных визитов мы побывали в Вифлеемской базилике Рождества Христова. Узкие проходы между домами. Какой-то безумный выплеск эмоций на фоне застывших камней. Низкий, едва мне до пояса, вход...
Древние седые патриархи, как из Библии. Полумрак. Потрескивание свечей. И страшно душно.
В храме было очень много людей, в алтаре на всех языках православных народов пели славу Спасителю, а под алтарем, в пещере, где в свое время укрылись Иосиф и его жена Мария, тихо молились. Прямо на земле спали измученные, видимо, долгой дорогой паломники. Я почувствовал, как волнуюсь.
В свое время, в детстве, я был крещен, но обрядов, как и подавляющее большинство советских людей, не соблюдал - просто некому было научить. Нельзя было креститься, нельзя ходить в церковь, нельзя молиться. И только в последние годы, мне кажется, люди у нас повернулись к Богу.
Вышел из храма, и ко мне обратилось множество паломников на русском языке: "Здравствуйте, Борис Николаевич! Как вы себя чувствуете? Мы с вами, мы за вас переживаем! С Рождеством!"
Не ожидал, что здесь, далеко от дома, услышу так много родной речи, увижу столько родных лиц.
... Домой летел переполненный эмоциями. Это ведь был первый мой визит после отставки.
7 января мы с Наиной и Таней пошли в Большой театр, на вручение ежегодной премии "Триумф". Честно говоря, сначала я хотел сослаться на здоровье и не пойти. Волновался. Это был мой следующий экзамен в новом качестве. Первое публичное появление уже перед российской публикой.
Таня надо мной слегка подшучивала: "Папа, чего ты боишься? Я тебе гарантирую - как минимум не освищут".
Знаменитая площадь перед Большим театром вся в свете прожекторов, реклам, прозрачная снежная новогодняя Москва, колючий морозный воздух. Меня ждут у служебного подъезда, я поднимаюсь в ложу, вхожу. Сначала непроизвольно зажмуриваюсь.
И вдруг - зал встает, аплодирует. Честно говоря, не ожидал. Не ожидал, что после всех этих восьми лет тяжелейшей политической борьбы - и последнего года, самого кризисного, - реакция людей будет именно такой. Ошеломляюще искренней.
... "Триумф" - заметное культурное событие в России. И кроме того, великолепный рождественский праздник в Большом театре. Я видел перед собой кумиров страны - поэтов Беллу Ахмадулину и Андрея Вознесенского, сатирика Михаила Жванецкого и мима Вячеслава Полунина, драматурга Александра Володина и многих, многих других. И то, что они подошли ко мне, поздравили с праздником, сказали какие-то простые, но важные слова, - это была и честь для меня, и, если хотите, важнейший психологический тест.
Поддерживать на высоте статус ушедшего в отставку президента - в этом, как мне кажется, проявляется достоинство нации. В тот вечер впервые по-настоящему почувствовал, что я справляюсь с работой - быть "первым президентом России", как меня теперь называют. Почувствовал теплоту людей.
Прошел день или два. Я отдохнул, успокоился. И вдруг резко ощутил чувство пустоты, о котором предполагал заранее, но не хотел верить, что встречусь с ним.
Утром 10 января, проснувшись рано, я, как всегда, пришел в свой кабинет.
Обычно здесь меня ждала гора документов. Много лет изо дня в день эта стопка исписанных бумажных листов составляла мою жизнь, занимала мой мозг. Я читал сухой текст, и за ним вставали сложные проблемы, отношения, весь спектр государственной жизни.
Эта стопка бумаги разом вливала привычную порцию адреналина в кровь.
И вот - стол пуст.
Подошел к столу и взял с пульта трубку телефона специальной связи. Гудков не было. Телефон не работал. Мне было совершенно нечего делать в этом кабинете. Я немного посидел в кресле и вышел.
Целый день был под впечатлением этой нахлынувшей пустоты.
Было чувство одиночества и даже тоски. Очень не хотелось навязывать его окружающим близким людям. То, что я более замкнут, чем все эти последние дни, было, наверное, все-таки заметно. Лена, Таня и Наина присматривались ко мне. Я погулял, пообедал, потом немного подремал. В конце дня все же решил выяснить, что с пультом, почему он отключен. Мне ответили, что идет переналаживание сети и что завтра утром все будет уже в порядке. Это была чисто техническая пауза. Я просто сразу не понял.
Неужели каждая такая мелочь будет выводить меня из себя? Как же жить? Как привыкать? Трудные вопросы. Тяжелые. Я смотрел в окно, думал. Но потом, не сразу, постепенно, сумел все же в них разобраться, найти ответы.
