Алексей Вульфов - Повседневная жизнь российских железных дорог
Это народная песня из профессионального фольклора паровозников, созданная в 1940–1950-е годы и исполнявшаяся на мотив песни «Раскинулось море широко».
Вчитываюсь, вслушиваюсь — грустно!
Потому что ушло всё это. Навсегда.
Однако слова этой песни очень точны, как всегда бывают предельно точны по смыслу и значению слова любой народной песни, если даже по стилю они и неказисты. Приведенное фольклорное произведение не является исключением.
Да, целый фольклор паровозный был! Вот хотя бы эта песня — «Под поезд подъехал — бушует котел…». Всё это передавалось из уст в уста, и не только желание повеселиться чувствуется в этом. Любовь к тяжелой и небезопасной работе, к паровозу, словно к живому существу, требовала как бы второго слоя над самим процессом труда, требовала своей, пусть грубоватой и забористой, но особой культуры. Фольклор не рождается на пустом месте, за ним всегда стоит состояние особенное, когда «от избытка сердца говорят уста». Тогда начинает работать фантазия, возникает желание придумать свои словечки, пересказать свои, паровозные байки — как рассказывают их земледельцы, моряки, музыканты, авиаторы. Профессиональный фольклор — результат одухотворения ремесла. И это так роднит его с народным искусством!
Почти всему в паровозном хозяйстве было свое прозвище. Чего стоят одни серии паровозов: «Щука», «Овечка», «Борька», «Зойка», «Елена», «Кукушка», «Мару-ся», «Эшак», «Эмка», «Эрка» — это по первым буквам обозначения серии выдумывали, соответственно Щ, О, Б, 3, Ел, К, МР, Эш, Эм, ЭР. Иногда и не по буквам, а по смыслу. Скажем, трофейные немецкие паровозы серии ТЭ выпуска 1942–1945 годов, строившиеся специально для войны на Восточном фронте под личным патронажем фюрера, прозывали «фрау», «германка», «фашист». Некоторые советские паровозы — по именам политических деятелей, как СО («Серго Орджоникидзе») звали «Серго», ФД («Феликс Дзержинский») — «Феликс» или «Федя», а вот ИС («Иосиф Сталин») звали «исками». Но более всего повезло в этом отношении маленьким танк-паровозам серий Ь и 9П. Вот только примерный перечень их кличек: «девятка», «тузик», «туз», «бобик», «карапет», «танкетка», «который при депо», а по причине отсутствия тендера — «безжопый» (автор приносит извинения… — А.В.).
Получали прозвище и отдельные детали паровоза. Например, крейцкопф, или ползун, звали «кулак» и более нежно — «салазки». Кулисную тягу — стальную жердь с тремя дырками — прозвали «жеребенком». Откуда такая ласковость? Дело в том, что в работе кулисная тяга поспешает возле важно ворочающегося ведущего дышла, действительно как жеребенок возле матери. Некоторые детали называли, как и многое в технике в старину, именем их создателя: например, инжектор звали «Натан» или «Фридман». Вообще на паровозах практически каждая серьезная конструкция имела рядом со своим обозначением фамилию инженера-создателя. Это всяческие золотники Трофимова, стокеры Рачкова, модераторы Зяблова, форсунки Данилина, насосы Руденко и многое, многое другое. Иногда по фамилии создателя прозывался и сам паровоз: таковы были, например, знаменитые «лебедянки».
Как еще говорили? Идет паровоз, и валит из него невероятно черный дым: «Медведя пустил! Цыганка развел! Ведьму задал!»
Идет поезд с натугой, отсечка грохочет:
— Во как — с музыкой идет! Аж труба с небом разговаривает!
И это не жаргон: это именно фольклор. Фольклор ремесла.
Впрочем, по порядку.
«Под поезд подъехал — бушует котел, помощник всё в топке шурует». Железнодорожники не говорят: «прицепился к поезду». Они говорят: «выехал под поезд» или просто — «заехал». А движенцы до сих пор по громкой кричат на старинный лад: «На такой-то путь машина заходит!». «Машина» — слово от первых лет существования чугунки. Как уже говорилось, так называли не только паровозы, но и вообще все поезда, поездку по железной дороге в целом («поехать по машине», «машиной»). В употреблении этого слова выразилось осознание отличия поезда от лошадей.
«Феклуша. Да чего, матушка Марфа Игнатьевна, огненного змия стали запрягать: всё, видишь, для-ради скорости… Он им машиной показывается, они машиной и называют, а я видела, как он лапами-то вот так (растопыривает пальцы) делает…
Кабанова. Назвать-то всячески можно, пожалуй, хоть машиной назови… А меня ты хоть золотом осыпь, так я не поеду» (А Н. Островский «Гроза»)[66].
Лев Толстой в сказке «Девочка и грибы» тоже называет поезд «машиной». И Иван Шмелев в «Богомолье» тоже пишет; «Наши поедут по машине».
От слова «машина» естественно берет начало и слово «машинист». Интересно, кем оно изобретено? П. П. Мельников уже употребляет это слово. К тому времени (1851 год) оно уже существовало на паровом флоте, потому что паровые суда уже были (в той самой песне «Раскинулось море широко» поется: «Услышал он речь машиниста»). Возможно, железнодорожники действительно заимствовали его у моряков.
Слово «бригада» в отношении паровозников появилось уже при советской власти, в 1920-е годы. В царские времена бригада называлась «прислугой». А вот слово «механик», так никогда официально и не принятое в отношении к машинисту, родилось и утвердилось в профессиональном просторечии, по-видимому, в начале XX века. Это слово содержит в себе самое большое выражение уважения, которое только существует на железнодорожном транспорте. Оно возвещает не просто о мастере, но о мастере образованном.
«„Гражданин механик!“ — с достоинством и членораздельно говорил иногда старик, обращаясь лично к себе, и многозначительно молчал в ответ, как бы слушая далекую овацию» (А. Платонов «Фро»). Это Платонов описывает старого машиниста…
На паровозах Царскосельской железной дороги машинистами были англичане (что логично, потому что и сами паровозы были английские)[67]. Трудно сказать, хороши ли они были: должно быть, хороши, однако в исторических хрониках присутствует случай, когда некий машинист Р. Максвелл в ночь с 11 на 12 августа 1840 года, следуя на паровозе «Богатырь», «забыл» остановиться на станции Московское шоссе и допустил крушение со встречным поездом, причем, завидев встречный паровоз «Лев» под управлением машиниста Пехмана, сам выпрыгнул, а помощника оставил тормозить (по некоторым данным, г-н Максвелл был пьян). А на Петербурго-Московской да и на других русских дорогах вплоть до конца XIX века работали по контракту машинистами немало немцев, шведов и бельгийцев, многие из которых так и остались жить в России. Впрочем, описывая первое крушение на Петербурго-Московской линии, произошедшее осенью 1851 года, П. П. Мельников называет фамилию «несчастного Ломакина» — погибшего русского помощника машиниста. Кочегары (истопники) были из русских, как и большинство помощников. Обучившись паровозному делу, все они впоследствии стали машинистами.
Быт паровозников сложился сразу по создании первой магистрали Петербург — Москва, на определенных станциях которой, расположенных на границах участков тяги, паровозы и их прислуга (бригады) вставали для разворота, экипировки и отдыха. Уклад паровозников зиждился на этом способе работы: отдых дома — дорога — отдых в дороге — опять дорога — дом. Так и по сей день устроена трудовая жизнь любого локомотивщика, работающего на линии.
У паровозников традиционно была самая высокая зарплата на железной дороге среди всех рабочих профессий, связанных с движением поездов. Наиболее распространенная ошибка историков — определять уровень жизни железнодорожников по зарплате и устроенности быта машинистов. Это неправильно. Зарплата машиниста всегда в полтора-два раза превышала зарплату стрелочников, кондукторов, путевых рабочих и даже дежурных по станции. О причинах этого и их неизменности уже говорилось выше. Кроме того, у машинистов есть возможность дополнительных заработков: премиальные, за нагон опоздания, за экономию топлива, за вождение тяжеловесных поездов и т. д. А у станционной «прислуги», находящейся на сдельной оплате и твердом режиме работы, таких возможностей практически нет.
Слова «помощник» и «кочегар» — ровесники «сухопутного парохода». Кочегаров недолго называли «истопниками», а затем тоже позаимствовали слово, по-видимому, из обихода флота. Следует сразу сказать, что на паровозе кочегар не бросает уголь в топку: это делает только помощник, как более опытный, а на кочегара ложатся разные вспомогательные обязанности. Он смазывает буксы, набирает масло и воду, подгребает (гортает) уголь из тендера в лоток, подсыпает его в стокерную машину, если паровоз оборудован стокером. А задача помощника — держать пар должного давления. Это очень большое искусство, особенно при отоплении плохими углями. Недаром за хороших помощников машинисты иногда даже дрались, как пацаны. Пар — это паровозная кровь, от него вся жизнь. Пару должно быть всегда столько, сколько нужно.
