Ее словами. Женская автобиография. 1845–1969 (СИ) - Мартенс Лорна

Что касается детского сознания, Унсет и Вершойле указывают на своеобразные ритмы и неустойчивость детских мыслей, а Шибер, Ноэль и Унсет делают дополнительный акцент на том, как сильно отличаются детские представления о важном и незначительном от взрослых. По словам Ноэль, в мире маленького ребенка есть «монстры и еще нет никаких путей». Маленькие дети пока не составили представлений, у них нет разработанных процедур, они способны на дикие умозаключения. Унсет рассказывает, как мелкие физические детали кажутся им огромными.

Судя по тому, что рассказывают о своих детских фантазиях многие и многие писательницы, психической жизнью ребенка управляет воображение. Часто авторы рассказывают, как в детстве они придумывали план, который практически тут же забывали ради следующей идеи. Но некоторые девочки проживали вымышленную жизнь параллельно с реальной (Львова, Эбнер-Эшенбах и Мальро), а другие (как Хант) строили из фантазий целые миры. У Хант, Поссе и Лютенс были воображаемые друзья. Дети способны потеряться в своих фантазиях, и, как показывают Шибер, Ноэль и Вершойле, им может быть сложно уверенно отличать реальное от нереального, особенно когда они охвачены страхом. Фен вспоминает, что у нее была фаза, когда она не могла контролировать свои мысли. Она приходила в ужас, понимая, что против собственной воли думает о «плохих» вещах. По сравнению с другими аспектами женской автобиографии детства идеи авторов о детской психологии не сильно меняются с течением времени.

Тропами историй «детства и юности» можно считать роман воспитания, картины потерянного рая и прозрения о призвании, к которым обращаются некоторые писательницы. Автора автобиографии, который использует эти классические паттерны, можно заподозрить в том, что она адаптирует свой опыт к выбранной модели, а не описывает его, как он есть. Есть ли похожие тропы в историях «только детства»? Не в том же виде. Вместо этого мы видим, как вокруг нескольких общих выводов накапливается огромное количество доказательств. Что вытекает из всех автобиографий детства в целом, их общий знаменатель – это то, что дети живут в другом мире, чем взрослые. У детей другое чувство реальности, другие приоритеты и другое ощущение времени. Им не хватает фиксированного самоощущения. Они не понимают мир взрослых и лишь постепенно и болезненно учатся соответствовать различным – в основном непредсказуемым – правилам взрослого мира. И наоборот, взрослые регулярно не понимают вещей, которые действительно важны для детей – например, как важно одеваться, как остальные сверстники. Все это так правдоподобно и подтверждается таким количеством разных и независимых доказательств, что совершенно маловероятно, чтобы авторы писали не по собственному опыту.

В 1970‑х годах женская автобиография детства пережила бум. Последние три десятилетия XX века ознаменовались взрывом публикации женских автобиографий детства. Повсеместной стала феминистская перспектива – не важно, признает ее автор или нет. То же случилось в свое время с влиянием психоанализа: поддерживали писательницы его доктрины или нет, но психоанализ оказывал влияние на их произведения. Выросла откровенность, особенно в вопросах, касающихся сексуальности. Общей темой для большинства произведений остались отношения между матерью и дочерью – смягченные ли влиянием феминизма или проблематизированные и неоднозначные. Кроме того, появились новые общие тенденции. К ним относятся: автобиографии, протагонистки которых чувствуют себя членами социального класса, этнической или другой группы, новаторские литературные эксперименты, отражающие постструктуралистский скептицизм к автобиографическому письму и идентичности, а также произведения, в которых точка зрения ребенка используется для политического высказывания. Автобиография группы, которую в конце 1960‑х годов мы видели у Энн Муди и Майи Анджелу, стала широко распространенной. Например, Максин Хонг Кингстон в книге The Woman Warrior (1976) выступает как китайско-американский ребенок иммигрантов из Китая, и это произведение вдохновило другие автобиографии такого типа. Автобиографии детства, пришедшегося на период нацизма и холокоста, в которых авторы рассматривают свой опыт, как показательный для немцев или евреев этого поколения, стали распространенными в 1970–1980‑х годах. Один из ранних примеров – реконструкция Кристы Вольф Patterns of Childhood (1976), которую автор представляет как историю о том, как вымышленная немецкая девочка Нелли Джордан была втянута в нацистскую идеологию.

Что касается литературных экспериментов, можно выделить блестящий эксперимент Максин Хонг Кингстон: в The Woman Warrior она представляет не свое детское «я», а противоречивые истории, которыми бомбардировали ее как американку китайского происхождения. Натали Саррот в Childhood [«Детство»] (1983) опубликовала собственный tour de force, представив свои детские воспоминания в виде диалогов с собеседником: воспоминания всплывают в ее сознании как бы случайно, даже когда изначально скептически настроенный собеседник противоречит ей своими аргументированными комментариями. Наконец, в 1980‑е к жанру автобиографии детства стали обращаться женщины всего мира по разнообразным, не всегда строго автобиографическим причинам. Такие писательницы, как марокканка Фатима Мернисси в Dreams of Trespass (1994), иранка Маржане Сатрапи в Persepolis (2000–2003) и Embroideries (2003) и индианка Арундати Рой в романе The God of Small Things (1997) используют детскую перспективу в качестве инструмента, фильтра, с помощью которого они могут осветить среду, в которой выросли. Цель – политическая: суть в том, чтобы показать, как запутанна ситуация, какой выглядит жизнь в той или иной культуре через наивный взгляд ребенка.

Поскольку к жанру продолжают приходить женщины из разных культур, будет интересно посмотреть, какие формы он примет в будущем. Будут ли женщины использовать его так же творчески и новаторски, как их предшественницы? Привнесут ли они свежие откровения о детстве? Углубят ли они наше понимание девочек и молодых женщин, даже когда они рассказывают нам о жизни в совсем иных уголках мира?