Джалал Баргушад - Обнаженный меч
Все переливалось цветами в глазах Бабека. Легкий ветерок ерошил изумрудные и золотистые травы. Воздух Базза ласкал золотистую бороду Бабека, наполнял радостью его вздымающуюся грудь. Бабеку хотелось вобрать в себя весь воздух, обнять все, что открывалось взору. И даже откликнуться стрекозам, оглашавшим весь белый свет.
Вдруг между скал раздался цокот конских копыт. Это хамаданские и джебельские воины поспешали к Бабеку. И правитель Маранда, Исмет аль Курди, прислал Бабеку более тысячи всадников. Приспели и "белые дивы" табаристанского правителя. Бабек воспрял, руки его налились новой силой. Друзья подоспели к Бабеку в самую тяжелую минуту. Только владетель шекинской крепости Сахль ибн Сумбат не прислал даже щенка. Он известил Бабека, что окажет помощь. Бабек думал: "Видимо, он из страха перед Афшином не решился перейти Аракс". Оружие, посланное с караваном Шибла Бабеку тавризцем Мухаммедом ибн Равазом, перехватили люди Афшина. Продолжать войну было бессмысленно.
Бабек с обнаженным мечом вышагивал вокруг костра. "Великий Ормузд, не дай нам опозориться перед лицом врага!" - молча молил он.
Афшин полагал, что хуррамиты под прикрытием ночи отдалились на порядочное расстояние от Базза. Он в своем стане тревожно размышлял, пытаясь угадать, в каком направлении скрылись беглецы.
Воины-хуррамнты, усадив своих женщин и стариков на коней, разослали их по окрестным селам. А сами неожиданно нагрянули на неприятельский стан. Это внезапное нападение привело вражеское войско в смятение. Смешались боевые кличи и растерянные вопли:
- О боже, откуда явились эти черти!
- Спасайтесь, это - Бабек, он погубит нас. Снова поле битвы обагрилось кровью. Разносился боевой рык Бабека:
- Во имя великого Ормузда, рубите этих собак!
Он рокотал подобно грому небесному. Пригнувшись к гриве Гарагашги, крошил растерянных врагов. Войско Афшина никак не могло опомниться от неожиданного натиска. Если бы не подоспел Большой Буга, хуррамиты здесь никого не оставили бы в живых. Все бились отважно, особенно - курды, пришедшие на помощь Бабеку.
Последняя сеча продолжалась до захода солнца. Ряды воинов Бабека редели. На поле боя остались только он сам да Абдулла. Абдулла жалел брата, он умолял его:
- Бабек, во имя будущего нашей родины, ты должен остаться в живых. Мы же собирались в Византию...
Братья повернули коней в сторону Аракса. За ними и ветер не мог угнаться.
Весь Азербайджан был в трауре. Глаза, взирающие на израненные скалы и утесы Базза, застилали слезы. Пожар в крепости все еще не угасал.
Война прекратилась. Разрушенный Базз обезлюдел, в окрестных горах воцарилась тишина. Только в определенные часы над Баззом разносился азан:
-Аллахуакбар, аллахуакбар!
В эти дни в Самире халиф Мотасим победно восседал на золотом троне. Главному визирю велел написать указ: "Я, аббасидский халиф аль Мотасимбиллах, отдаю во власть главного военачальника халифата Афшина ибн Кавуса, победителя нечестивого Бабека Хуррамита, бывшее приданое Зубейды хатун - Азербайджан, а также соседствующую с ним Армению".
Вояки Афшина, словно волки, почуявшие кровь, кинулись по следам Бабека. Ржанье Гарагашги уже доносилось со стороны Бергушада. Бабеку с братом Абдуллой, хоть и с трудом, но удалось перейти Аракс.
ХLIII
КОНЕЦ ПРЕДАТЕЛЯ
Если бы предатель знал, что ему раз
мозжат голову, он не осмелился бы даже
ползком влезть в свою постель
После взятия крепости Базз Афшин превратился в разъяренного пара - боевого верблюда. Попадись ему Бабек, он выпил бы его кровь. Он жалел, что не смог схватить его. Он спрашивал сам себя: "Куда сбежал этот кяфир? Кто же мог его укрыть?"
Афшин со своими всадниками обшаривал заросли камыша в поймах Аракса, Бергушада и Арана147, доходил до Лесной равнины и Белой впадины. Рыскал вокруг Худаферинского моста, бродил по долинам и холмам, прилегающим к Баззу. В лесу Хартиз, в ущелье Гараун и на Карагуззе не осталось ни камешка, ни кустика, ни ямки, где бы не устраивались засады и дозоры. В изобильных виноградниках, инжировых и гранатовых садах соглядатаев и лазутчиков было больше, чем крестьян. Гончие Афшина быстрее, чем проворные голуби, доносили ему в Базз о каждом шорохе и скрипе. Однако никто не мог сказать, дескать, я видел Бабека или Абдуллу. Нельзя было мешкать. Бабеков Гарагашга стремительнее сокола. Мог всего за несколько диен доставить Бабека в Византию, к императору Феофилу.
Афшин с голубями-письмоносцами разослал уведомления по всему халифату. О поражении Бабека знали все города, села и становья. Враги проклинали Бабека:
- Наконец-то этого кяфира настиг гнев божий!
Крепость Базз подверглась разграблению. И верблюжьи каравапы Шибла больше не принадлежали ему. По приказу Афшина вожатые караванов переправляли богатства Азербайджана в Самиру. Но большинство караванов следовало на родину Афшина - Исровшану. Львиную долю награбленного добра присваивал Афшин. Большой Буга был недоволен таким дележом. Афшин после Египта и Византии одержал такую важную победу в Баззе, что сам халиф Мотасим закрывал глаза на его самоуправство. В Самире для Афшина готовился дорогой подарок. Тавризские злато-кузнецы из драгоценных камней мастерили для Афшина редчайшие полководческие венец и пояс.
Халифский двор ликовал. Мотасим велел придворным поэтам воспеть доблесть Афшнна. Льстивым и корыстолюбивым виршеплетам достаточно было знака. Они поносили Бабека и восхваляли Афшина. Багдадский эмир Исхак и хорасанский наместник Абдулла, будь на то их воля, отрезали бы руки этим одописцам. После победы над Бабеком многие отшатнулись от них и примкнули к сторонникам Афшина.
Подозрения халифа Мотасима по поводу Афшина рассеялись. Хотя халиф и был доволен Афшином, однако он все еще остерегался Бабека. Опасался, что Бабек встретится с императором Феофилом и снова настроит его против халифата. Поэтому требовал от Афшина немедленно схватить Бабека и отправить в Самиру. Афшин в ответном послании успокаивал халифа, дескать, не сегодня-завтра Бабек будет во что бы то ни стало схвачен, закован и предстанет пред светочем вселенной.
Афшин денно и нощно продолжал поиски. Он разослал всем владельцам замков и крепостей письма, приказывая задержать Бабека и его брата Абдуллу в случае обнаружения их, доставить в Базз и сдать ему, Афшину. Вместе с тем, Афшин понимал, что влияние Бабека велико и схватить его не так-то просто. Афшин в погоню за Бабеком выслал свой личный отряд всадников, испытанных и надежных. Эти всадники, закованные в доспехи, и спали в седлах, не сходя с коней. На всех путях-дорогах, мостах-переходах, ведущих в Византию, были выставлены дозоры. Конники Афшина рыскали повсюду, обыскивая даже верблюжьи караваны.
Ужас охватывал подозрительное сердце Афшина. "Может, Бабек у меня под носом, прячется где-то поблизости. А не набросится ли он на меня, когда я буду спать? От Бабека всего можно ожидать. Видел, как его сын Атар оттяпал башку Мухаммеду... Нет, надо все обыскать снова. Если б он тогда поддался уговорам... Но слишком широк был его размах. Хотел сделать самостоятельным государством весь Азербайджан с Хорасаном в придачу. Надо мне придумать что-нибудь основательное. Кто может укрыть Бабека? Может, эти упрямые, не знающие страха курды дали ему прибежище в своих краях? Выдумали тоже, мол, между ними молочное родство. Может, использовать Сахля ибн Сумбата? Он хитер и очень хочет услужить мне сейчас, когда я одержал победу".
Афшин призвал к себе Сахля ибн Сумбата. Они толковали долго. Афшин сказал, что он позабыл их прежние распри. Если схватит Бабека и выдаст ему, Афшину, будет назначен правителем Армении. Это он особо выделил: "Тогда вы самостоятельно, по своему усмотрению, будете управлять своей страной".
Сахль ибн Сумбат дружил с Бабеком тогда, когда халифские кони топтали Армению вдоль и поперек. Оба даже заключили совместный договор с византийским императором Феофплом. А теперь другие дни настали. У всех на устах было имя Афшина.
Получив надлежащие указания от Афшина, Сахль ибн Сумбат возвратился в свою крепость. Армянские князья теперь желали дружить с Афшином. Они не надеялись, что Бабек воспрянет.
Сахль ибн Сумбат днем и ночью думал, как бы поскорее схватить Бабека, выдать Афшину и прославиться, получить привилегии. У него в ушах звучало назидание покойной матери: "Смотри в какую сторону дует ветер". Сахль говорил: "Если не окажу услугу, Афшин внезапно захватит Армению, отправит и меня со связанными руками-ногами в Самиру. В молодости, когда я сражался с халифами, однажды попал к ним в плен. Сколько лет пробыл в Багдаде заложником! Эти бедуины бывают злее верблюдов. Больше не хочу попасть им в лапы! Где же может быть этот Бабек? Уже зима. Перед Афшином я виноват".
Сахль словно бы иголку в Мавданской148 долине искал. Он со своими людьми, осматривал каждую пещеру. Стояла зима и все вокруг покрылось снегом. Камни и скалы словно бы изо льда были отлиты.
