Кайюс Беккер - Военные дневники люфтваффе. Хроника боевых действий германских ВВС во Второй мировой войне
«Не-177» воплотил в себе принцип, заимствованный Хейнкелем у его конструктора Зигфрида Гюнтера, успешно примененный ранее в модели «Не-119»: а именно два двигателя, либо в тандеме, либо бок о бок, с одним управлением. Внешне он походил на обычный двухмоторный самолет, аэродинамические качества которого уменьшат сопротивление воздуха, а посему, как надеялись, увеличат скорость.
В сентябре 1939 года произошло событие, которого не ожидали: война с Британией. Вдруг потребовался дальний бомбардировщик, и «Не-177» стал чрезвычайно актуален. В ноябре в испытательном центре в Рехлине его впервые поднял в небо инженер Карл Франке (впоследствии «потопивший» «Ark Royal»). Ему пришлось почти тут же посадить самолет, который охватил дым: температура масла в сдвоенных двигателях подскочила выше красной отметки.
В этом было явное предупреждение, на которое в суматохе не обратили внимание, стремясь как можно быстрее довести самолет до боевых кондиций. Хейнкель получил заказ на месячный выпуск 120 машин начиная с лета 1940 года. Но вскоре контракт был аннулирован. В феврале 1940 года Геринг, обеспокоенный нехваткой сырья, ввел режим максимальной экономии. Все долгосрочные проекты и разработки были отменены, а имеющиеся запасы материалов направлены на обеспечение фронта проверенными типами самолетов «в максимально возможных количествах с максимально возможной скоростью». Тысячи инженеров и техников оказались ненужными и были забраны в войска. Любой самолет, неготовый к службе в 1940 году, снимался с производства, ибо самое позднее в следующем году война должна быть выиграна. По окончании кампании на Западе сам Удет, повышенный в звании до генерала авиации и назначенный руководителем авиационного снабжения, заявил своим коллегам: «Война закончена! Черт с ними, со всеми нашими проектами – они уже больше не потребуются!»
Но разочарование наступило быстро, как только битва за Англию обнажила слабости люфтваффе. Опять заказали производство «Не-177», и неудачи последовали одна за другой. На испытаниях обнаружилась необъяснимая вибрация. На крыльях появлялись трещины, а сдвоенный двигатель, хотя и состоявший из давно проверенных «Даймлер-Бенц DB-601», оказался совсем ненадежным. Они устанавливались слишком близко друг от друга, и в этом же пространстве помещались агрегаты гидравлической системы, поэтому протекавшее масло загоралось от раскаленных выхлопных газов. Вновь и вновь машина падала, объятая пламенем, и «Не-177» стал известен под именем «летающий фейерверк».
Всего этого можно было бы избежать, установив четыре отдельных мотора, но и Генеральный штаб, и техническое управление настаивали на сохранении пикирующего потенциала, и если 31-однотонный бомбардировщик должен был пикировать вообще, то он мог это сделать лишь при сдвоенном двигателе.
– Было полным идиотизмом ожидать от четырехмоторного самолета способности пикировать, – жаловался Геринг промышленникам 13 сентября 1942 года два года спустя, оплакивая отсутствие дальнего бомбардировщика. – Когда я думаю об этом, господа, у меня наворачиваются слезы на глазах!
Неужели он забыл, что пять лет назад сам приказал прекратить все работы над бомбардировщиком «Урал»?
После весны 1941 года Удет превратился в тень себя прежнего. Хотя он отдавался работе до предела, как начальник снабжения он стал козлом отпущения за каждую неудачу. Не только «Не-177», но и «Ме-210», намечавшийся преемником «Ме-110» и «Ju-87» «Штука», не помогли избежать назревающих проблем. Крутые повороты приводили к штопору, и даже опытные летчики-испытатели разбивались в них. Но, несмотря на опасность передачи самолета в войска с неустраненными проблемами, серийное производство началось.
Удет был особо расстроен тем, что проблемы связаны с его старым другом Мессершмиттом. «Все эти ненужные неприятности и нетерпимые потери времени, – писал он ему 25 июля 1941 года, – вынуждают меня ввести высшие стандарты контроля над Вашим новым проектом». Но он так и не заставил себя отправить это письмо. Это был слабый человек, страдавший геморроем и невыносимыми головными болями, которые с началом Русской кампании нисколько не уменьшились. Он предвидел, что недалеко время, когда он уже не сможет удерживать фронтовые поставки самолетов на требуемом уровне.
20 июня 1941 года Геринг предоставил фельдмаршалу Мильху все полномочия для того, чтобы производство «во всей области авиационных вооружений возросло в четыре раза в максимально короткие сроки». Это означало, что Мильх будет только вмешиваться в дела управления Удета, хотя тот еще не смещен со своего поста. При такой организации вряд ли можно было работать.
9 августа Удет полетел в Восточную Пруссию к Герингу для представления новой программы выпуска самолетов – уже шестнадцатой с начала военных действий. Когда об этом узнал Мильх, он в разговоре по телефону раздраженно приказал Удету немедленно вернуться. Удет пожаловался Герингу, который послал Мильху сердитую телеграмму. Но в то же время он посоветовал Удету взять длительный отпуск по состоянию здоровья. И тот 25-го, на грани физического срыва, отправился на лечение в Бюлерхох. Спустя два дня он получает от Геринга сердечную телеграмму, которую расценивает как свидетельство доверия. Ему не суждено было узнать, что ее сочинили друзья, чтобы поднять его дух, а сам Геринг об этом и не ведал.
3 сентября Мильх начал политику «новой метлы» в управлении Удета. Он обвинил инженеров в саботаже его распоряжений и в течение шести дней уволил начальника отдела планирования инженера генерала Щерсича. Когда 26-го вернулся Удет, он уже не смог предотвратить такой же участи для своего давнего начальника штаба генерал-майора Плоха. В октябре в управлении сформировалось совершенно новое командное звено, и Удету вряд ли было возможно удержаться на месте.
В субботу 15 ноября к нему приехал Плох и рассказал о расстрелах евреев на Востоке. Чаша терпения Удета была переполнена. В девять часов утра 17 ноября фрау Инге Блейль пригласила госсекретаря Кернера и адъютанта Удета, полковника Макса Пенделе, в дом Удета на берлинской Геерштрассе. Удет был мертв. Перед тем как застрелиться, он написал красными чернилами фразу на изголовье своей кровати: «Рейхсмаршал, почему Вы меня оставили?»
Пенделе стер эту надпись, а потом пожалел об этом. Кернер позвонил главе персонала люфтваффе генералу Кастнеру, который в свою очередь известил Геринга. «Надо обставить это как несчастный случай» – такова была категоричная реакция последнего. И в официальной прессе появился релиз: «При испытании нового оружия генерал-полковник Эрнст Удет был тяжело ранен и впоследствии скончался».
После этого Геринг показал свои истинные чувства, попытавшись отдать Удета под трибунал посмертно. Четырем судьям высокого ранга было приказано расследовать причины, приведшие его к самоубийству. В конце концов, собрав за несколько месяцев в техническом управлении доказательства, они представили свой отчет осенью 1942 года с рекомендацией не принимать никаких мер. Иначе слишком многое могло всплыть на свет.
– Я могу только радоваться, – заявил Верховный командующий люфтваффе, – что Удет сам разобрался в своих делах. В ином случае я был бы обязан лично заняться им. – Пока он произносил это, «праведные» слезы стояли у него в глазах.
Операция «Барбаросса»: выводы и заключение1. Летом и осенью 1941 года две трети всех сил люфтваффе были задействованы против России. Оставшаяся треть распределялась между Средиземным морем и фронтом на Английском канале против Англии. И как бы ни были велики успехи на Востоке, потери в технике опережали их восполнение, и мощь истребительной и бомбардировочной авиации сокращалась в тревожных размерах. Военная цель «разгромить Россию в одной короткой кампании» не была достигнута до того, как вмешались грязь и наступившие морозы.
2. Не были проведены изменения в организации, необходимые для того, чтобы приспособить люфтваффе к войне на нескольких фронтах и на огромных восточных просторах. Были проигнорированы предложения объединить все соединения бомбардировщиков в единое стратегическое командование, возложив задачу поддержки армии на ряд тактических групп, оснащенных самолетами-разведчиками и штурмовиками, и зенитные войска.
3. В связи с этим воздушные корпуса оказались в роли вспомогательных сил при армейских наземных операциях, и практически никаких стратегических воздушных налетов не было проведено. Хотя одной из причин для этого было отсутствие подходящего дальнего бомбардировщика. Даже соединения средних бомбардировщиков, вместо того чтобы действовать объединенной силой против таких важных стратегических объектов, как танковые и авиационные заводы, были рассредоточены по всему фронту.
4. Поэтому советская авиационная индустрия не понесла ущерба, а ее производство резко возросло. Потери, какими бы тяжелыми они ни были, непрерывно восполнялись. То же самое применимо и в отношении производства танков, например в Горьком, где они сходили с конвейера практически без помех со стороны люфтваффе, которое было, главным образом, занято прямой поддержкой армии.
