Леонард Гендлин - Исповедь любовницы Сталина
— А. Н., я боюсь нашего наркома, как огня.
— Да, положеньице у вас незавидное. Сталин в нем души не чает. Теперь он — второй человек в государстве, даже Молотова и Жданова переплюнул.
Позвонил Берия:
— В. А., товарищ Сталин попросил предоставить вам место в моем салоне-вагоне. Если не возражаете, завтра вечером отправимся в путь. Я пришлю машину.
— Отвертеться вам не удастся, — сумрачно изрек А. Н.
— Миленький, я должна срочно увидеться с И. В.!
— Спасибо за завтрак, я сейчас еду в Кремль, постараюсь что-нибудь придумать. Вы для меня — не чужая.
Преодолев отвращение, поцеловала его в лимонноморщинистый лоб. Прощаясь, он сказал:
— Верочка, я счастлив, что вы не изменились и по-прежнему такая же красивая и элегантная. Бог вам поможет!
Вечером он соединил меня с И. В.
— Завтра отправляйтесь в Сочи, нечего устраивать идиотские капризы.
— В одном вагоне с Берия я никуда не поеду! Можете меня четвертовать!
В трубке раздался смешок.
— Почему, В. А.?
— Дорогой, скажите, женщина имеет право на маленький каприз?
Сталин засопел, тяжело задышал:
— Зачем боишься? Л. П. — неплохой человек, я его знаю лучше, чем ты. Он кавказец с горячим нравом, темперамент у него бьет через край.
Капкан затягивался все туже. Я побоялась идти наперекор желанию И. В. Он стал намного грубее. Позвонила Маленкову. Незнакомый референт стал дотошно интересоваться, почему солистка Большого театра, минуя партийную организацию и райком партии, так настойчиво добивается личной беседы с секретарем ЦК. Пришлось сказать, что я — его двоюродная сестра.
Г. М. согласился дать аудиенцию, но не в здании ЦК, а в особняке на улице Качалова.
Когда я туда приехала, меня встретил высокий старик. Тотчас узнала дядю Г. М., которого видела один раз. По деревянной лестнице поднялась на второй этаж. Очутилась в овальной, оригинально обставленной комнате. Обрадовалась работам Кустодиева, Фалька, Кончаловского, Левитана, Д. Штеренберга. Были здесь и французы, англичане, итальянцы. В низких шкафчиках с изогнутыми ножками, которые начинали входить в моду, красовалась изысканная фарфоровая посуда. Мягкие удобные кресла и по заказу сделанные торшеры придавали уют. В книжных шкафах сверкали переплеты никогда не читанных мною книг. Молча вошла пожилая женщина. Она многозначительно подняла жидкие брови.
За этой старухой я не знала ничего дурного, и тем не менее все в ней отталкивало. Мне казалось, что под ее внешним благообразием скрывается злое и враждебное существо. С оголенным, желто-блестящим черепом, остроносая и морщинистая, она выглядела хищным полусказочным существом. Кружево воротника вокруг жилистой шеи делало ее похожей на старого горного орла. Подобрав злые тонкие губы, она прошамкала:
— Кофий пить будете?
Как только вкатился шарик-Маленков, старуха тут же испуганно засеменила в свою комнату. Он позвонил, вошел угрюмый старик.
— Мы проголодались, распорядитесь насчет ужина!
Вышколенный дядя бегом удалился. Принесли шампанское, фрукты, холодные закуски, свежие овощи, рыбу. Маленков, улыбаясь, сказал, что у него выдался свободный вечер. За 4 года, что я его не видела, он заметно располнел, порыхлел. Его умные, хитроватые глаза внимательно следили за каждым моим движением.
— Г. М., надвигается новая беда, помогите ее предотвратить! Спасите меня от притязаний Берия. Товарищ Сталин распорядился, чтобы я ехала с ним в Сочи в одном вагоне.
— Постараюсь помочь. — Его взгляд заскользил по моей фигуре. — В. А., кажется, вы любите живопись, пойдемте, я кое-что вам покажу.
Пройдя коридор, мы попали в ярко освещенную 3-комнатную квартиру, которая имела отдельный вход и выход на улицу через огороженный высоким забором сад: То, что я увидела, превзошло мои ожидания — подлинные творения великих французских мастеров!
Маленков бухнулся в кресло. Он грубо схватил меня.
— Как хотите, Верочка, я больше не могу терпеть! Я хочу вас! Вспомните новогоднюю ночь, зимнюю, светлую, морозную! Я устал надеяться и, простите меня, устал годами ждать своего часа.
Он бесцеремонно поволок меня в спальню. Опять диалемма: Маленков или Берия? От низкорослого, тучного Маленкова я не ожидала такой прыти. Утром он сказал:
— Верочка, вы доставили мне огромную радость. Мы сумеем теперь часто встречаться, в этом доме нам никто не будет мешать.
— А И. В.?
— Постараюсь все уладить.
— Трудно в это поверить!
Маленков задумался:
— Неужели старик еще что-нибудь может? — спросил он с насмешкой. — Ему скоро стукнет 66 лет.
Я промолчала.
Г. М. сообщил, что поедет с нами в Сочи. Берия и Маленков приехали за 5 минут до отхода поезда. У меня отдельное купе. В салон-вагоне есть все, что может пожелать человек: гостицная, спальни, ванные, радио, горячая вода, телефон, регулятор воздуха, прекрасная кухня, парикмахер, повара, официанты. Не успела переодеться, как меня пригласили в столовую. Я не заметила, как тронулся поезд. Предупредительный Берия просил лакомиться без стеснения. Одно блюдо следовало за другим. Нас обслуживали очаровательные юные создания. Потом я узнала, что зарплата у них намного выше, чем у врачей, инженеров и учителей. Вечером мы смотрели американскую кинокомедию.
— На всякий случай мы взяли с собой 50 фильмов, — похвастался Берия.
Утром приняла ванну, посвежевшая вышла в салон. Меня уже ждали. Л. П. не мог обойтись без скабрезных анекдотов, которых знал великое множество…
В Сочи Маленков отвез меня на дачу Сталина. Берия уехал навещать родственников. Я поблагодарила его за путешествие с комфортом.
— Вы перестали меня бояться? — спросил он, улыбаясь.
Я смутилась.
— Еще раз спасибо вам за все.
— Не краснейте, я вас навещу в Сочи.
Стоял теплый ясный день. Пошла к морю. Во второй половине дня блеск над водой стал острее, мельче. Сентябрьский зной ударял теперь прямо в горы. В горах чистый воздух колыхал листву на деревьях. Я одиноко бродила по берегу. Волны нехотя лизали песок и с легким шипением сбегали обратно. Облака медленно плыли по небу. Они были длинные и тощие, будто истомленные долгим странствием. Края их висели неровными темными лохмотьями, похожие на поля изношенной'шляпы. Вереницы облаков ползли, как усталые мысли, подгоняемые какой-то неведомою силой, беспорядочно цепляющиеся друг за друга. Прошелестели страшные, одичалые годы, а море осталось таким же волнующим и прекрасным. Как бы мне хотелось познать тайны морских глубин.
Вечером за мной заехал Маленков. В Сухумском городском театре выступал со своим джаз-оркестром Леонид Утесов. Вряд ли в России найдется человек, который не слыхал его имени. Утесов почти не имеет образования, но он один из самых образованнейших людей. Работал музыкальным эксцентриком и на скользящей проволоке делал удивительные сальто-мортале без предохранительных приборов под куполом цирка, играл в оперетте и мюзик-холлах, первый принес на эстраду рассказы Аркадия Аверченко, Исаака Бебеля, Михаила Зощенко. В Ленинградском драматическом театре в инсценировке романа Достоевского «Преступление и наказание» он с блеском сыграл Раскольникова. Ему принадлежит идея создания веселого комедийного фильма «Веселые ребята», который так полюбился Рузвельту, Стоковскому, Чарли Чаплину, Пабло Пикассо. В самые печальные моменты нелегкого бытия песни Утесова скрашивали нашу безрадостную жизнь. В годы Великой Отечественной войны на всех фронтах побывал некоронованный «гвардии солдат» — Леонид Осипович Утесов. Артист до самозабвения любит свой родной город Одессу. Городу детства он посвятил свои лучшие песни.
Есть город, который я вижу во сне.
О, если б вы знали, как дорог
У Черного моря открывшийся мне
В цветущих акациях город.
У Черного моря.
Утесов любил повторять эти слова поэта — одессита Семена Кирсанова. Леониду Утесову неоднократно предлагали вступить в ряды ВКП(б). В таких случаях он всегда отвечал: «В политике я боюсь напутать, а в песнях никогда не ошибаюсь. С песней на эстраде я всегда на месте».
В сухумском ресторане за мой столик сел коренастый человек с черными пронзительными глазами. Вначале я приняла его за иностранца.
— Могу пойти на пари, — сказал он, — что вы артистка, певица, живете в Москве, сюда приехали отдыхать. У вас имеется сложная, неразрешенная проблема!
— Как вы сумели это определить? Очевидно, вы тоже москвич и принадлежите к миру науки?
— Ваша проницательность удивительна. Я — телепат, психиатр, гипнотизер и немного психолог. Позвольте представиться — Вольф Григорьевич Мессинг. Выступаю с психологическими опытами.
Любопытна история этого уникального человека. Мессинг родился в Польше, по образованию врач-пси-хиатр. В годы Второй мировой войны оказался в Советском Союзе, ему удалось нелегально перейти границу. Научные круги Москвы и Ленинграда вначале приняли его за шарлатана. Для проверки была создана «авторитетная комиссия». В один из таких дней Вольф Мессинг отправился на улицу Горького. Зашел в самый большой московский гастроном — бывший Елисеевский. Кассирша выбила ему 24 чека и дала сдачу 314 рублей с копейками. Мессинг спросил, правильно ли она посчитала. Кассирша вспылила, она сказала, что работает 30 лет и никогда не ошибается. В присутствии членов высокой комиссии и директора гастронома он попросил кассиршу показать купюру, которую она только что положила в ящик кассового аппарата. Обезумевшая женщина вынула клочок обыкновенной бумаги. «Вот видите, — проговорил Мессинг, — если бы я захотел, то в один миг мог бы стать богатым человеком».
