Маргарита Альбедиль - Индия: беспредельная мудрость
А оно присутствует во многих описаниях города, подобных приведенному выше. Порой даже складывается впечатление, что город создан не для людей, а для бога-разрушителя Шивы, которого почитали и в ипостаси божества «Великого времени», Махакалы: «Есть в стране Аванти прославившийся по всей земле город Удджаини – жилище Махакалы, сверкающее беломраморными дворцами, подобными вершинам Кайласы, собравшимися для поклонения Великому Богу. Город подобен беспредельному океану, и, когда сотни арий вступали в него, казались они реками, впадающими в тот океан, а водой в нем был Истинный Повелитель, окруженный дружественными ему царями».
Немало прочувствованных строк посвятил городу Удджайн знаменитый современник Чандра Гупты II поэт Калидаса в поэме «Облако-вестник». В ней повествуется о том, как якша, божество из разряда хранителей царства бога богатств Куберы, «отторгнутый от милой гневным приговором властелина» за ослушание своего господина Куберы, живя в уединении и тоскуя по своей возлюбленной, обращается к облаку, плывущему в сторону Гималаев, где расположен град Куберы, и просит его доставить весть о своей печальной участи изгнанника и придать ей силы, в которых она, теперь одинокая, тоже нуждается. А чтобы облако не сбилось с пути и не потеряло бы весть, якша подробно описывает его путь и рассказывает о красотах, которые облако увидит. Очарования, связанные с этими красотами Удджаини, так велики, что якша забывает о своих интересах и просит облако не проходить мимо них:Тебе хоть и придется уклониться от пути на север,
Но не минуй Удджаини с ее террасами, дворцами,
И будешь ты разочарован, если не поддашься чарам
Очей сверкающих, как молньи, у прекрасных горожанок.
В Аванти, где в селеньях старцы повествуют о деяньях
Удаяны, в столицу славную Удджаини отправься.
Как будто для блаженных за заслуги мало царства Индры!
И на земле еще для них есть уголок блаженный: там он!
(Пер. В.Г. Эрмана)
Многочисленные описания Удджаини, подобные этому, свидетельствуют о том, что в восприятии индийцев город имел не только земную, но и связанную с ним небесную, священную топографию, и потому его постоянно связывают с жилищем богов: «Есть город под названием Удджаини, обильный всевозможным добром, превосходящий своими красотами жилище Пурандары», то есть Индры, властелина небесного царства. И не случайно, согласно мифопоэтическим свидетельствам, при возникшей необходимости решить спор Индра по совету мудреца Нарады посылает своего возничего-вестника Матали в Удджаини за царем Викрамой и доставляет его в небесную столицу Индры Амаравати.
Другим примером священного города, также магически связанного с центром мира, является Варанаси, больше известный на Западе под названием Бенарес, – для индусов он то же самое, что Мекка для мусульман, Иерусалим для христиан или Лхасса для буддистов. Один из древнейших городов Индии с богатым историческим прошлым, который был некогда столицей царства Каши и носил это же имя, в пригородном «Оленьем парке» которого Будда произнес свою первую проповедь, и сейчас сохраняет значение не только священного города индуизма, но и признанного центра научных исследований в области индийской традиционной культуры и религии.
Наш соотечественник, географ и этнограф А.Е. Снесарев, побывавший в этом удивительно красочном городе в излучине Ганга в самом конце XIX в., оставил его замечательное описание: «Побывать в Индии и не видеть Бенареса, ее древнейшего и священнейшего города, считается у туристов большим упущением!.. Если смотреть на него с реки, он представляет собой панораму дворцов, храмов и мечетей, увенчанных крышами, башенками, минаретами. Эта сказочная панорама тянется по хребту на протяжении пяти верст. От нее к реке спускаются каменные лестницы (гаты), прерываемые широкими площадками, на которых построены изящные индусские часовни, купальни и кафедры для проповедников. Длинные мостики проложены в реку, на них лежат больные, поддерживаемые родственниками и готовые погрузиться в целебные воды священной реки… Гаты, площадки и мостики кишат пилигримами, пришедшими со всех углов Индии; обычно они разбросаны отдельными группами: одни сидят под огромным соломенным зонтиком, другие жмутся к ногам проповедника, ловя открытыми ртами каждый звук его проповеди; по лестницам непрерывное топтание вверх и вниз; одни купаются в реке, другие сохнут на лестницах, полуприкрытые лохмотьями… Среди богомольцев шныряют аскеты разных видов или стоят в каких-либо окаменелых позах, благоговейно рассматриваемые богомольцами; тут же лениво протискиваются сквозь толпу жирные быки, набалованное животное сует свою морду в лавку фруктовщика, в корзину с зеленью, бесцеремонно толкает прохожих, и горе тому безбожнику, который обидит священное животное Шивы: его могут растерзать. Над головами причудливой и пестрой толпы кружатся вороны, ястребы, голуби и попугаи…»
Разумеется, ни одно сколько угодно талантливое описание не передаст яркого и красочного колорита этого священного города: «Нужно побывать лично в Бенаресе, чтобы понять и прочувствовать его интимную и болезненно-нервную физиономию. Для книжного изложения она неуловима», – пишет А.Е. Снесарев. И признается: «Я скоро понял, что постичь Бенарес в целом для меня не представлялось возможным, и не по одному только условию времени…» Таков обобщенный образ священного индийского города, в пространстве которого протекала жизнь людей.
Илл. 105. Хава-и-Махал, Воздушный дворец, построил в Джайпуре Махараджа Пратап Сингх в 1799 г. для женщин своего гарема, чтобы они могли оставаться невидимыми, наблюдая за городской жизньюПодвести итог сказанному можно словами М. Элиаде, считавшего, что «несмотря на все качественное различие сакрального и профанного пространств, человек может жить только в подобного рода сакральном пространстве. И если оно не открывается ему в иерофании, человек конструирует его сам, опираясь при этом на каноны космологии и геомантии. А потому, хотя „центр" и мыслится расположенным в каком-то „далеком месте", на проникновение в которое могут рассчитывать лишь посвященные, тем не менее оказывается, что каждый дом построен в самом центре мира. Можно сказать, что одна группа традиций свидетельствует о стремлении человека без всяких усилий оказаться в „Центре Мира", другая же подчеркивает трудность, а следовательно, особую заслугу, достоинство, с которыми связан акт подобного проникновения».
В индийской культуре запечатлены обе традиции, но важно другое, а именно то, что стремление устроить центр мира в жилище человека, в его доме и городе отражает, по мнению М. Элиаде, определенную грань человеческого бытия в Космосе – то, что можно было бы назвать «тоской по раю», то есть стремление всегда, без особых усилий «пребывать в средоточии мира, реальности и сакральности, иначе говоря, естественным образом выйти за пределы человеческого существования и вернуться к божественному способу бытия». Вероятно, нет нужды говорить о том, что жизнь во времени-пространстве, ощущаемых как сакрально отмеченный центр мира, воспринималась как истинная и прочная, а не как суетная и мнимая, и это было очень важно для уверенных самоощущений горожан.
При всем богатом воображении невозможно представить себе жителя Удджаини или Бенареса, жалующегося, что у него, «слабея, жизнь проходит на задворках, холодными годами неудач», как писал Р.М. Рильке в стихотворении, начинающемся словами: «Господь, большие города обречены небесным карам». Наши современные дома и города построены отнюдь не в центре мира, а порой как раз «назло надменному соседу», и их облик, стиль и ритм жизни предрешен и подчинен ритмам бездушных машин, которые во имя научно-технического прогресса приблизили монотонный труд людей к рабскому. Наши города нередко оказываются безликими или даже суровыми и уродливыми, и мы не замечаем, как они калечат наши души. Мы привыкли к тому, что город – это мир, одетый в стекло и бетон, где под ногами не пружинит живая и теплая земля, а стелется серый и безжизненный асфальт, где перед глазами не купы деревьев, не морские дали и не линия горизонта, а железобетонные агрессивно-изломанные линии, где вместо травяных и цветочных ковров – автомобильные стоянки, а вместо ветра, напоенного влагой, – выхлопные газы, несущие удушье и болезни, и вместо ярких звезд – пелена пыли и мглы, и мелодии ветра заглушены гулом моторов. Стандартные дома, стандартная одежда, стандартные мысли…Утопическое «царство Рамы»
Наше время индийцы называют кали-югой, веком царства Кали, злой богини разрушения. Согласно индуистским установлениям, дхарма считается вечной и неизменной, но неукоснительное следование ей зависит от качества времени, а оно различается в разных югах, то есть космо-исторических эпохах. Считается, что в первую из них, крита-югу, – господствовал божественный порядок – дхарма, прочно стоящий на четырех ногах: правдивости, почитании, сострадании и приветливом обращении. Люди жили в полном довольстве и благоденствии, не зная болезней, злобы, ненависти, страха, ревности и других негодных чувств. Они получали по желанию плоды земли, и им не было необходимости что-либо выращивать, продавать и покупать.
