Маремьяна Голубкова - Мать Печора (Трилогия)
- Могу!
Выделил бригадир людей к Анне Егоровне. Оленька было запросилась в Мишино звено.
- Ты, девушка, комсомолка, - осек ее Матвей, - знаешь, что всем в одной лодке не ехать. Любовь в эту пору на берегу оставить надо. Будешь под началом у Анны Егоровны ходить.
Оленька смутилась, рыбаки заулыбались.
- Ну, не пора ли, братцы, с берегов сниматься? - закончил беседу Матвей. - Что сказано, надо помнить, что поручено - думать, что намечено выполнять.
4
Весело взялись за работу светлозерцы.
Звеньевые покрикивают:
- Сетки на берег!
- Веревки в лодки!
- Оленька, тащи матицу**, - кричит Анна Егоровна.
Стаскали рыбаки сетки к лодкам, разобрали их из тюков, расстелили по берегу, одна к одной, как половики в избе. Каждое звено свой неводок шьет: тетивы узлами, ячею к ячее шпагатом шьют.
- За большими неводами не гонитесь, - учит Матвей. - Тридцать пять сеток на звено - как раз по силе будет.
Сетка у нас десять метров, невод - на триста пятьдесят метров и невелик, да на семь человек при весенней воде - самая мера.
Анна Егоровна у своего невода за работой смотрит. Сама она только примеривает сетки одну к другой да вяжет узлами тетиву с тетивой, чтобы перекоса не было. Ловкими руками прямой узел завернет, нижнюю тетиву с верхней сверит да примерит, а там на руки рыбакам отдаст - сетку с сеткой сшивать.
- Смотри да учись, - говорит она Оленьке.
А Оленька давно в оба глаза глядит да своей звеньевой помогает. Две-три тетивы связала, а там Анна Егоровна ее вместо себя оставляет.
- Вяжи да глаз востро держи. В одном узле ошибешься - весь невод наперекос пойдет.
А сама к веревкам: отмеривает, сколько их с берега пустить, сколько к берегу, чтобы хватило доехать, сколько про запас накинуть. Связала она из веревок береговые и речные уши, к неводу их прихватила - и делу конец. Забирают рыбаки готовый невод в лодку да посматривают на Мишино звено.
У Миши незадача. Помогал ему Степан Петрович узлы вязать, да, видно, где-то неровно вымерил. Перекосило у них невод, а где - не знают. Вот и возятся, ищут, где Степан промахнулся.
Непривычному человеку никогда бы не доискаться, в каком месте узел неправильно связан: узлы для него все одинаковы. А приметливый рыбак только взглянет - сразу узнает, чьи руки делали. Нашел Миша узел, от которого перекос пошел, позвал Степана и говорит:
- Ну?
- Вот ведь беда-то! - качает головой Степан.
- Эх, Степан Петрович, - вздыхает Матвей, - дела-то ты и больше Мишиного видал, а понимаешь-то меньше. Выходит, что и молодой мастер старше старого подмастерья. Руки дремливые - и дело дремлет...
Той порой звено Анны Егоровны все в порядок привело, и сама она с Оленькой уже у Мишиного невода, помогают сети в лодку бросить. А когда оба звена за весла взялись, Матвей их спрашивает.
- Вы куда отправились-то?
- Как это куда?! Рыбу ловить, - оба в голос отвечают звеньевые.
- А далеко?
- Берег-то везде рыбный...
- А бригадира спросить надо? - поднял голову Матвей. - Вам бы только на тоню выскочить да неводом воду процеживать.
Вернул он рыбаков из лодок.
- Во-первых, - говорит, не поевши на тоню не ездят: отправитесь ловить без обеда, так с ловли торопиться будете. А во-других, на ловлю выезжать нужно с большим смыслом.
Повел Матвей всех к готовому обеду, а за столом говорит:
- Посмотрели вы: на прибыль вода идет али на убыль?
- В прибыль, - отвечает колхозник Николай Богданов.
- Коли вода на прибыль идет, надо на Шубницу ехать: там в это время и невод на руки идет, и рыба к берегу. А сунетесь вы на какую-нибудь подводную отмель - вас на прибылой воде самих оттуда тащить надо будет и всю рыбу размутит. Везде нужна сноровка. За временем по часам следите. Что приметите, запоминайте.
Выслушали рыбаки и отправились. Со звеном Анны Егоровны поехала и я.
Едут лодки по Глубокому, одна другую догоняет да перегоняет, от весел гром гремит, на воде шум шумит. Оленька гребет с прискоком, а сама поет, да так, чтобы в Мишиной лодке слышно было:
Тише, тише, тишина!
Едет лодка Мишина.
Едет рядом дорогой,
Только в лодочке другой.
Далеко по реке летит полнозвучный Олин голос. Где-то у берега будто в ответ крякнули утки. Слышит Миша песню, любо ему, что Оленька перед всей бригадой, перед солнцем и небом, землей и водой поет о своей любви. А не хочет подать виду упрямый парень, отвел глаза в сторону: пусть губы смеются - брови хмурятся. А Оленька заводит новые частушки:
Русы волосы до пояса,
Кудерышки до глаз.
Мой миленочек задористый,
В работушке не сдаст.
Оттолкнусь веслом еловым
От крутого бережка,
Не отстану я в работе
От сердечного дружка.
Миша теперь смотрит в нашу лодку, улыбается, будто говорит: "А это еще посмотрим, не отстанете ли".
Мишины гребцы нажали посердитей на весла и обогнали нашу лодку. За кормой волна, как от парохода, раскачнулась.
- Наша молодая! - перегоняя, кричит нам, по рыбацкому обычаю, какой-то пожилой колхозник.
- Вы веслом в воду или шаньгой в кринку макаете? - кричит на гребцов Анна. - Ты, Оленька, в песнях-то обещать мастерица: "Не отстану". А сама отстаешь и догонять не умеешь.
Приналегли наши гребцы на весла, и к берегу мы подошли вместе с Мишиной лодкой.
Вышли рыбаки на берег. Анна Егоровна и Миша тычками уровень отметили. Минут через пятнадцать вода покрыла тычки.
- Прибылая, - говорят звеньевые.
Уехал Миша на свой замет. Аннино звено решило метать невод там, где стояли.
- В добрый час! - махнула рукой Анна Егоровна.
Оттолкнула Оленька от берега лодку. Бережник Николай Богданов взял веревку покрепче в руки, накинул на плечо лямку и стоит - ждет. Вот кончилась в лодке веревка, метнула Анна Егоровна неводные уши и махнула веслом. Это значит, что невод в воду пошел.
Началась весенняя путина.
5
Трудна у кормщика работа! Всю душу ему надо вложить, чтобы правильно выметать невод.
За двоих работают у него руки: правой он держит руль, левой - мечет верхнюю тетиву.
За пятерых глядят у него глаза. Надо смотреть за себя и за напарника, чтобы в порядке шел в воду невод. Что глаз заметит - руки сделают. Надо глядеть, чтобы лодка шла по правильному курсу: у гребцов на спине глаз нет. Надо видеть бережников, чтобы дать им команду, когда начинать тянуть. Надо не упускать из виду невод, чтобы вовремя завернуть лодку и выехать на берег с концом веревки в руках.
За все звено в ответе. Не успела лодка от берега отплыть, а уж кормщик начеку. Обмерит он умом водное поле, охватит глазом берег, а в голове уж и план готов: куда курс держать, до какого места выезжать. И за все время, пока идет выметка невода, кормщик только за тем и следит, чтобы все звено одной душой жило, чтобы каждый занос весла был ни долог, ни короток, а ровно таков, какой ему, кормщику, нужен.
Вот и сейчас - ведет тоню Анна Егоровна, и все дело у нее в руках, весь план в уме. Выруливает она лодку по верному курсу: глаз у кормщика должен быть правильней компаса. Выметывает она невод на пару с Юрой, а сама не столько ушами, сколько сердцем слушает лодку.
В склад да в лад поют на веслах молодые руки. Плещут весла да курлыкают уключины, как птицы, да шумит под носом лодки вода. Не вытерпел, прихватился к веселой трудовой песне запасной гребец-удалец, шестидесятилетний Трифон Окулович. В три весла гребут, в три души поют, в три сердца радуются светлозерцы и прислушиваются: что-то скажет про их трудовую песню Анна Егоровна, верный их кормщик, главный их запевала?
А у нее руки работают, а душа отдыхает. Выметала Анна Егоровна половину невода, подтянула к рукам матицу. Метнула ее кормщица, будто платком махнула, и к береговой стороне, наискосок, лодку повела.
Брови у Анны Егоровны сдвинуты, губы сжаты, глаз навострён, а в голосе железо зазвенело:
- Подергивай! Нечего весла плавить!
Прогремела, а сама последним броском конец невода в воду метнула.
- Юра, в весло!
Две пары весел, как две пары крыльев, подхватили лодку. Анна Егоровна правит на берег, а сама следит глазом, как идет из лодки веревка: подойдет буек - она выбросит.
Кончились буйки. Лодка набежала на берег, а впереди себя привела широкую шумную волну.
Лодка в берег - веревка в руки. Выскочила Анна Егоровна, а в руках у ней самый конец веревки. Женки помогают ей веревку тянуть, а Трифон Окулович что-то в лодке замешкался. Звеньевая к нему со строгостью:
- Ты что там, молодость ищешь, что ли?
- Да я еще не терял ее, - отвечает Трифон Окулович, а сам из лодки, как ошпаренный, выскочил.
Впрягся он в лямку рядом со звеньевой и ворчит:
- На меня так еще не крикивали. Я небось годами-то побольше тебя...
- Больше, да не старше, - отрезала Анна Егоровна.
До невода осталось еще полсотни метров, а бережники с речниками сошлись.
- Смело ты взяла на первый раз, - говорит Николай Богданов, - широко размахнулась. Как у вас веревки-то хватило?
