Лев Троцкий - Преступления Сталина
Наблюдение за немецкими военными концессиями велось через нынешнего подсудимого Розенгольца как представителя главы военного ведомства. Ввиду опасности внедрения военного шпионажа Дзержинский, начальник ГПУ, в сотрудничестве с тем же Розенгольцем вел за концессиями наблюдение со своей стороны.
В секретных архивах военного ведомства и ГПУ должны были, несомненно, сохраняться документы, в которых о сотрудничестве с Рейхсвером говорится в очень осторожных и конспиративных терминах. За исключением Сталина, Молотова, Бухарина, Рыкова, Раковского, Розенгольца, Ягоды и еще десятка лиц содержание этих документов может показаться "загадочным" не только прокурору Вышинскому, который в тот период находился в лагере белых, но и некоторым членам нынешнего Политбюро. Не положит ли обвинитель кое-какие из этих документов на стол вещественных доказательств, чтобы потрясти воображение дружественных иностранных журналистов? Весь ма возможно, что наша гипотеза подвергнется открытой проверке прежде, чем эти строки дойдут до читателя.
3 марта 1938 г., 8 часов вечера, Койоакан
ВНИМАНИЮ МЫСЛЯЩИХ ЛЮДЕЙ299
Три дня тому назад я через телеграфное агентство предупреждал общественное мнение Соединенных Штатов в следующих словах: "В новом процессе можно ждать некоторых усовершенствований по сравнению с предшествовавшими. Моно-тонность покаяний подсудимых на первых двух процессах производила удручающее впечатление даже на патентованных "друзей СССР". Возможно, поэтому, что на этот раз мы увидим и таких подсудимых, которые, в порядке своей роли, будут отрицать свою виновность, чтобы затем перед перекрестным доп
росом признать себя побежденными. Можно, однако, предсказать заранее, что ни один из подсудимых не причинит никаких затруднений прокурору Вышинскому".
На первом заседании суда подсудимый Крестинский кате горически отвергал показания, данные им на предварительном следствии и отрицал свою виновность. Он казался столь взволнованным, что принимал успокоительные пилюли. Я заявил по этому поводу в мексиканской печати: "Нужно быть очень осторожным в прогнозе... Что скажет Крестинский завтра, если узнает, что его жена и дочь могут стать первыми жертвами его смелости". Последние телеграммы говорят, что на следующем заседании Крестинский поспешил признать свою "виновность". Вчера я условно допускал возможность того, что возмущение Крестинского было неподдельным. До доказательства противного я не считал себя в праве утверждать о несчастном пленни-ке ГПУ, что он ломает комедию по заказу. Сегодня в этом не может быть никакого сомнения. Крестинский принадлежит к числу именно тех подсудимых, о которых я писал за три дня до суда: "в порядке свой роли они будут отрицать свою виновность, чтоб затем под перекрестным допросом признать себя побежденными Можно, однако, предсказать заранее, что ни один из подсудимых не причинит никаких трудностей прокурору Вышинскому". Позволю себе прибавить, что и успокоительные пилюли были приготовлены ГПУ заранее.
Господин прокурор утверждает, что я нахожусь в тайных сношениях с разными штабами империалистических стран. Никто, однако, не скажет, что я нахожусь в тайных сношениях с самим Вышинским. Откуда же я знаю его секреты? Хотя мыс лящие люди найдут разгадку и сами, но я все же поясню: механика московского подлога так груба, творческое воображение Сталина, Вышинского и Ежова так скудно, что при самом слабом усилии мысли можно почти всегда предвидеть, к какой фальсификации они прибегнут завтра.
3 марта 1938 г , 3 часа дня.
ЗАЯВЛЕНИЕ В "ГЕРАЛЬД ТРИБЮН"
Заявление, которое я дал вчера для "Геральд Трибюн" по поводу моего мнимого свидания с обвиняемым Крестинским, бывшим послом в Берлине, нуждается, как я и предполагал, в очень важном дополнении. В телеграммах мексиканских газет назван был только год моего мнимого свидания с Крестинским: 1933; не назван был месяц: октябрь. Между тем эта последняя дата, которую друзья сообщают мне из Нью-Йорка по телеграфу, имеет решающее значение. Природа всяких фальсификаций
такова, что точность убивает их. Октябрь 1933 г. есть один из тех месяцев жизни во Франции, которые уже освещены с исчерпывающей полнотой в связи с предшествующими процессами. С 25 июля по 9 октября 1933 г. я прожил в Сан-Ралай, возле курорта Ройан, на берегу Атлантического океана, под наблюдением врачей, друзей и полиции. 9 октября мои друзья, опять таки с ведома французской полиции, перевезли меня в качестве больного в Баньер-де-Бигор, в Пиренейских горах, где я оставался до 1 ноября. Высшие чиновники Сюрте Насиональ, т. е. французской секретной полиции, как и префекты соответственных департаментов, были совершенно точно осведомлены о моих передвижениях как и о месте моего пребывания. Если, французские власти по дипломатическим соображениям не сочтут возможным опубликовать свои сведения, то они не откажут, разумеется, дать необходимую официальную оправку советскому правительству. Можно, однако, не сомневаться, что г. Вышинский не обратится за такой справкой; так как она оказалась бы фатальной для показаний Бессонова и Крестин ского.
Можно спросить, почему ГПУ и на этот раз, как в прошлых процессах, выбрало такую злосчастную дату? Ответ не представляет затруднений. ГПУ вынуждено было приспособляться к условиям жизни Крестинского. Выбор столь злосчастной даты объясняется, по-видимому, тем, что в октябре 1933 г. Крестин-ский действительно находился в Меране, а так как передвижения посла совершались на глазах полиции заинтересованных стран, то ГПУ оказалось вынуждено мой календарь приспособить к календарю Крестинакого. Точно так же обстояло дело с пресловутым полетом Пятакова из Берлина в Осло в декабре 1935 года!
Подсудимый Розенгольц показал, будто в 1933 г. он встретился в Карлсбаде с моим недавно умершим сыном, Львом Седовым, и получил через него от меня всякого рода преступные инструкции. Показание г. Розенгольца ложно по существу и по форме. Начиная с 1926 г. Розенгольц был моим ожесточенным врагом. Лев Седов никогда не бывал в Карлсбаде и никогда не встречался с Розенгольцем. Наша переписка с Седовым имела такой интенсивный характер, что его путешествия и образ жизни могут быть установлены со всей необходимой точностью. Разумеется, он сам лучше и точнее опроверг бы новое ложное обвинение, если б ГПУ не довело его до гибели как раз накануне нового процесса. Но ложное показание Розенгольца будет все же разоблачено.
5 часов дня, 4 марта 1938 г. Койоакан
ЗАЯВЛЕНИЕ АГЕНТСТВУ "ГАВАС"300
Нынешний процесс построен по методу усиления всех сенсаций предшествующих процессов. Этот грубый прием доводит обвинения до полного абсурда во всех направлениях. Оказывается, что старая гвардия большевизма сплошь состояла на службе иностранных государств. Во главе правительства и Коминтерна стояли фашисты. В 1921 г. я, член Политбюро и глава Красной армии, стал агентом Германии, находившейся тогда на низшей точке упадка. Кто этому поверит?
По поводу антисоветских заявлений Бутенко в Риме Литвинов провозгласил: либо это самозванец, либо заявление исторгнуто пыткой. С неизмеримо большим правом можно сказать: на скамье подсудимых сидят несчастные тени бывших большевиков, все их показания исторгнуты методами инквизиции. Мнимые международные комбинации мнимых заговорщиков ретроспективно приспособлены к сегодняшней конъюнктуре. Я и мои мнимые агенты конспирировали с Германией, Японией, Польшей и Англией. Франция, которая до 1934 г. считалась главным врагом СССР, не включена в этот список, как и Соединенные Штаты: Кремль щадит "друзей". Можно с уверенностью сказать, что имя Англии было присоединено в самый последний период, в соответствии с новой ориентацией Чемберле-на301. Грубость фальсификации, столь характерная для тоталитарного режима, бросается в глаза!
Одна из важных задач процесса -- оправдать задним числом расстрел девяти генералов, потрясший мировое общественное мнение. Лживые насквозь показания Крестинского, Розен-гольца и других о моих связях с маршалом Тухачевским лишь ярче обнаруживают преступный характер обезглавления Красной армии.
Французская "Surete National" отлично знает, что я не мог встречаться с Крестинским в октябре 1933 г., ибо 9 октября с ведома полиции я в качестве больного был перевезен из St. Prats, где находился с 25 июля, в Royan, где оставался безотлучно до 1 ноября, когда переехал в Барбизон. Бесспорные документальные доказательства находятся в руках нью-йоркской комиссии Dewey.
Инсценировка новых и новых судебных подлогов показывает силу сопротивления, какую тоталитарная диктатура встречает в рядах самой бюрократии. Режим Сталина стал главной опасностью для СССР в экономическом, моральном и военном отношении.
4 марта 1938 г.
"МИЛЛИОН ДОЛЛАРОВ"302
Подсудимый Розенгольц, бывший народный комиссар внешней торговли, показал, будто через посредство его комиссариата "Троцкий получил за последние годы около миллиона долларов на свою деятельность по ниспровержению советской власти". Дальше, по словам телеграммы, Розенгольц описал те махинации, которые производились в комиссариате внешней торговли с целью сокрытия денежных сумм государства. Я вполне допускаю, что такие махинации производились и производятся в комиссариате внешней торговли, как и в других комиссариатах. Весьма вероятно, что Розенгольц был первоначально смещен именно в связи с раскрытием каких-либо крупных денежных злоупотреблений, надеюсь, без его личного участия. Бесконтрольность режима есть питательный бульон для воров и воровства. Об этом мне десятки раз приходилось писать за последние годы в русском "Бюллетене", который издавался Ливом Седовым в Париже, и в других изданиях. В этой части своих показаний Розенгольц говорил, вероятно, правду. Совсем иначе обстоит дело со второй частью его показаний, касающейся передачи мне "миллиона долларов".
