Юрий Фельштинский - Архив Троцкого (Том 3, часть 2)
Юрий Фельштинский - Архив Троцкого (Том 3, часть 2) краткое содержание
Фельштинский Ю. Г.
Архив Троцкого
(Том 3, часть 2)
Юрий Фельштинский
Архив Троцкого
Том III часть 2
Материалы публикуются с любезного разрешения администрации
Хогтонской библиотеки Гарвардского университета и Международного института социальной истории (Амстердам)
Документы для публикации подготовлены к печати д-ром ист. наук Ю.Г.Фельштинским и д-ром ист наук Г. И. Чернявским
Редакционная коллегия:
— д-р ист. наук Юрий Георгиевич Фельштинский (Бостон, США);
— д-р ист. наук, проф. Георгий Иосифович Чернявский (Балтимор, США);
— д-р ист. наук, доц. Михаил Георгиевич Станчев (Харьков, Украина);
— канд. ист. наук, доц. Владимир Михайлович Духопельников (Харьков, Украина);
— д-р ист. наук Валерий Васильевич Лантух (Харьков, Украина);
— д-р ист. наук, проф. Аркадий Исаакович Эпштейн (Харьков, Украина);
— д-р ист. наук, проф. Любомир Найдя (Гарвардскийуниверситет, США);
— канд. ист. наук, доц. Юрий Петрович Волосник (Харьков, Украина).
Предисловие
Документы, публикуемые в четвертом томе, охватывают октябрь—декабрь 1928 г. Ими завершается публикация архивов Троцкого, связанных с деятельностью коммунистической оппозиции до высылки Л.Д.Троцкого из СССР. Том построен в соответствии с археографическими принципами и методами, сформулированными в первом, втором и третьем томах издания. Примечания третьего и четвертого томов содержат сплошную нумерацию, а именной и географический указатели к третьему и четвертому томам помещены в конце четвертого тома.
Материалы архива Троцкого хранятся в Хогтонской библиотеке Гарвардского университета (США) и публикуются с любезного разрешения администрации библиотеки.
В виде приложения в том включена брошюра Троцкого «Новый курс» (для приложения примечания и указатели не составлялись).
Ю. Г. Фельштинский
Г. И. Чернявский
М. Г. Станчев
Листовка «Позорная политика». 1 октября
Пролетарии всех стран, соединяйтесь!
Москва
1 октября 1928 года
Число сосланных большевиков-ленинцев приближается к тысяче. Верность ленинской линии оплачивается дорогой ценой. Товарищи, отдавшие свою жизнь и здоровье делу революции, старые большевики-подпольщики, герои Красной армии, участники Октября снова брошены в дебри сибирской тайги, к пустынным границам Китая и Афганистана.
ГПУ не довольствуется тем, что осуждает ленинцев на медленную физическую смерть. Непрекращающиеся издевательства, бессмысленные и бесцельные — таков удел товарищей, сохранивших верность ленинизму.
Мы не знаем и сотой доли того, что приходится переносить ссыльным товарищам. Письма не доставляются. Телеграммы протеста, в том числе и адресованные в ЦК ВКП или в прокуратуру, задерживаются местными органами ГПУ. Но и те отдельные факты, которые вам известны, говорят о неслыханном режиме ссылки, в которой находятся большевики-ленинцы (оппозиция) в СССР.
Приведем несколько примеров:
Тов. Зарге выслан в Обдорск, за полярным кругом. Выслан туда по этапу, вместе с ворами, убийцами, спекулянтами. По дороге побывал в десятке тюрем и изоляторов, причем в одном только Свердловском изоляторе провел свыше месяца, ночуя под нарами из-за недостатка места. Отобраны и не возвращены все его вещи, в том числе часы, полученные в Красной Армии, как боевая награда.
В своем заявлении, поданном в ЦК ВКП, т. Зарге пишет:
«... те, кто осуждены по 107 статье (спекулянты), при всех условиях, даже при конфискации имущества, пользуются покровительством советской тюремной и гепеусской администрации. Поездка в ссылку без конвоя, «за свой счет», получение за плату ресторанных обедов, покупка мест на нарах у «шпаны», полная обеспеченность. Шпионам, растратчикам, взяточникам разрешены частые свидания, переписка, передача денег. Оппозиционеры всего этого лишены.»
Вот к каким выводам пришел т. Зарге, понаблюдав советские тюрьмы.
Не менее возмутительна история, разыгравшаяся в селе Кудымкор (Урал). Когда к одному из сосланных туда товарищей приехала жена (член партии), то ей предложили немедленно уехать. Товарищу даже не позволили проводить ее до станции, хотя такое разрешение было выдано одной участнице взрыва партийного клуба в Ленинграде.
Когда четверо Кудымкорских ссыльных-большевиков (Вязниковцев и др.) пожаловались на неслыханную грубость и беззаконные поступки заведующего почтой (матерная ругань, отказ выдать полученные письма и пр.), то вместо того, чтобы одернуть зарвавшегося самодура, жаловавшихся т[оварищи] предали суду и приговорили к году тюремного заключения за оскорбление начальства. Пока этот неслыханный приговор был отменен по приказанию из Москвы, товарищам пришлось проделать несколько сот верст по этапу и отсидеть 2 месяца в тюрьме.
Один из организаторов московского восстания в октябре 1917 г., тов. В. М. Смирнов приговорен к тюремному заключению за 5-минутное опоздание на регистрацию в ГПУ.
Комсомолец т. Грязнов, сосланный в глухое село Тобольского округа, лишен пособия и фактически обречен на голодную смерть.
Тяжелобольных: старейшего большевика, политкаторжанина Виленского-Сибирякова, руководителя КИМа тов. Вуйовича и многих других сослали в места, где отсутствует достаточная медицинская помощь и не разрешают даже кратковременной отлучки с места ссылки (Крайний Север), для лечения.
Эти примеры бессмысленных издевательств, нелепых жестокостей и тупого бюрократизма — только малая часть того, что происходит в действительности.
Бессовестно лжет тот, кто говорит, что такая политика вызывается интересами Советской страны. Наоборот, она подрывает авторитет СССР в глазах всего мирового пролетариата. Она отталкивает рабочих, которые вместо классовой политики видят поблажки арестованным спекулянтам и жестокую расправу с рабочими-большевиками.
Нынешнее руководство помиловало шахтинских контрреволюционеров на том основании, что они-де еще принесут пользу Советской Власти, хотя совершенно непонятно, в чем проявится полезность этих предателей.
В то же время сотни большевиков, которые действительно понадобятся в тяжелый момент и партии и рабочему классу, которые, не в пример единогласно голосующим чиновникам, грудью станут защищать СССР от врагов, 90% ссыльных, либо подпольщики, либо участники гражданской войны,— эти большевики обречены на медленное умирание в далекой ссылке.
Милости — шахтинцам и расправа с большевиками-ленинцами — вот линия нынешнего руководства.
Это линия, сползающая с пролетарских позиций. Эта линия ведет к термидору. Революционный рабочий должен напрячь все силы в борьбе против этой гибельной линии.
Требуйте прекращения бессмысленных издевательств и репрессий. Требуйте возвращения ссыльных большевиков.
И.Врачев[445]. Письмо К.Радеку. 2 октября
Вологда, 2 октября 1928 г.
Дорогой Карл Бернардович!
Как писал уже в открытке тотчас по получении Вашего письма от 16/IX, я тоже смеялся, читая Ваше письмо. Да и как не смеяться. Вы объявляете меня противником реформы и сторонником... второй революции. Я уже писал Вам в открытке, что это так же основательно, как и обвинение нас с Вами в социал-демократизме. Впрочем, давайте сначала устраним то, что основано на недоразумении.
Вы пишете, будто я ссылаюсь на неизвестное Вам письмо нашего друга к Л[ьву] Д[авидови]чу, которое я определяю как «пятаковское с оттеночком сафаровщины». В конце письма Вы возвращаетесь к этому же вопросу, заявляя, что «на основе критики» нельзя «в дальнейшем болтать о подготовке пятаковщины».
Если бы Вы прочли более внимательно то, что я писал, то в Вашем письме не было бы таких строк. В самом деле. Я писал Вам: «Вы совершенно справедливо говорили о влиянии децистов в нашей среде. Верно, это есть, как есть у нас и влияние пятаковщины и даже сафаровщины. А Вы, как будто, этого не замечаете. Я допускаю, что когда Вы писали свое письмо, то Вам не все было известно по этой части. Теперь-то Вы, надеюсь, осведомлены о настроениях Ищенки, Теплова, Серебрякова, а главное, знаете наверно, что наш известный и влиятельный друг[446] прислал Л[ьву] Д[авидови]чу [Троцкому] письмо, по оценке Л.Д.[Троцкого] «совершенно предпятаковское с оттеночком сафаровщины».
Таким образом не я оцениваю письмо нашего друга как пятаковское, а Лев Дав[идович], и притом не как пятаковское, а как предпятаковское. Ввиду важности вопроса я приведу более расширенную цитату по этому вопросу; Лев Дав[идович] пишет А. Г. Белобородову: «...От нашего приятеля... получил я из Москвы неслыханное письмо, совершенно предпятаковское с оттеночком сафаровщины. Меня даже слегка стошнило...»
