Галина Ершова - Древняя Америка: полет во времени и пространстве. Северная Америка. Южная Америка
Нарушение же норм сексуального поведения обычными жителями каралось исключительно жестоко. «И он [Инка] особо приказал, чтобы с великим старанием они выследили бы содомитов и на общественной площади сожгли бы живыми тех, кого обнаружат, [и] не только виновных, но и подозреваемых в преступлении, сколь незначительным ни было бы [подозрение]; точно так же следовало сжечь их дома, и стереть их с земли, и сжечь деревья из их владений, вырвав их с корнями, чтобы никоим образом не сохранилась бы память о столь мерзком деле…»
Вот так.
Во что верили инки?
Нетрудно предположить, что инки унаследовали от своих предшественников не только технические приемы и навыки хозяйственной деятельности, но и религиозно-духовные представления, приспособив их для собственных идеологических задач.
Вселенная инков, по свидетельствам уже колониального периода, представляла собой единое целое, состоявшее из отдельных взаимосвязанных миров. Верхний, или Звездный, мир считался посмертным прибежищем безгрешных. Нижний мир представал обителью греха и соблазна. Был еще Внутренний мир, заключенный в сердцевину земли, куда якобы уходят после своей смерти дурные люди.
В эпоху империи главными считались три божества: творец Вселенной с большим количеством воплощений, наиболее известным из которых был Виракоча; бог Солнца Инти; Ильяпа — бог-громовержец (илья — «молния»). В качестве основного женского божества почиталась Мама Килья — жена бога Солнца. Самое забавное, что на языке кечуа слово мама означает почти то же, что и в русском: «мать», а также и «сестра матери». При этом Мама Килья сама почиталась как богиня Луны (килья — «Луна»). Нетрудно догадаться, что Сапа-Инка выступал как земное воплощение Солнца, а его жена – как земное воплощение Луны. Титул царицы был маманчик, что означало «наша мать».
Одним из культовых понятий для инков было уже упоминавшееся слово уака. Уака является общим термином для обозначения какого-либо человека, места или вещи, обладающего священным или сверхъестественным значением. Отсюда, заметим, в современном испанском языке возникло слово уакерос, что означает «грабители святынь».
Уака назывались и священные места, где находились естественные мумии, считавшиеся у некоторых андских народов божествами, способствующими плодородию. Живые, связывавшие свое происхождение с уаками, содержали эти мумии божественных предков одетыми и снабжали их едой. Да и сами инки с большой пышностью выставляли мумифицированные тела своих правителей во время религиозных церемоний.
В основе религиозных воззрений инков лежала идея реинкарнации, или возвращения душ умерших, которая проявлялась соответственно в «культе предков». Именно поэтому потомки очень трепетно относились к своим умершим родичам, а их тела считались священными объектами. По всей видимости, бальзамировщики стремились придать умершим вид живых. Во всяком случае, Инка Гарсиласо так пишет о неком Титу Инку Римачи: «Его тело забальзамировали, каким я смог его потом увидеть в 1559 году; тогда он казался совсем живым». С мумиями дедушек и бабушек советовались по всяким важным вопросам, что, по всей видимости, делали еще чинчоррцы. Но поскольку контакты с покойниками всегда считались делом исключительно деликатным, существовали особые люди, которые не только «общались» с мумиями и получали от них ответы на интересующие живых вопросы, но и умели правильно интерпретировать эту информацию «с того света».
Вера в реинкарнацию не являлась чем-то абстрактным, лишь условно связанным с реальностью. Согласно описаниям Франсиско Лопеса де Гомары, для древних перуанцев разорение испанцами могил было чудовищным актом, поскольку нарушалась целостность костных останков, что, в свою очередь, делало невозможным возрождение умерших: «Когда испанцы открывали эти гробницы и разгребали кости, индейцы умоляли их не делать этого, чтобы они находились бы все вместе в момент воскрешения…»
Сами перуанцы также применяли подобную тактику уничтожения нежелательных людей «навсегда». Сохранилась история, повествующая о том, как некие селяне расправлялись с «отравителями». По приказу руководства они заживо сжигали всех, кто обвинялся в этом тяжком преступлении, делая так, «чтобы от них не осталось бы даже памяти». Как пишет Гарсиласо, «этот приказ короля оказался настолько приятен местным жителям той провинции, что они сами провели расследование и исполнили приговор; они заживо сожгли преступников и все то, что находилось в их домах… чтобы там царило опустошение и никто не смог бы унаследовать зло их прежних владельцев».
Согласно древним инкским поверьям, сожжение трупа лишало умершего возможности воскресения. Эти представления нашли свое отражение в знаменитой драме инков «Апу Ольянтай», где герой Пики-Чаки пугает Ольянтай: «Он тебя казнит и тело бросить в пламя пожелает…»
Представления о смерти
Материалы о том, как инки воспринимали смерть, дошли до нас достаточно подробно благодаря уже упоминавшемуся капитальному труду Инки Гарсиласо де ла Вега. Эти собранные из самых разнообразных источников сведения подчас не находят вразумительного объяснения, поскольку оцениваются автором с христианской религиозно-идеологической позиции, пересказанной полуязычником-неофитом. Сохранились жутковатые описания практики ритуального каннибализма, сохранявшейся у «диких» народов, которых пытались «цивилизовать» инки.
Обычный погребальный обряд, судя по описаниям, выглядел довольно живописно. Так, например, Инку Манко Капака его вассалы «оплакивали с великим страданием: плач и приношения длились многие месяцы; они забальзамировали его тело, чтобы он был бы рядом и [можно было] постоянно видеть его; они поклонялись ему как богу, сыну Солнца; они приносили ему в жертву множество лам, викуний, и ягнят, и домашних кроликов, и птиц, и злаки, и овощи, признавая его господином всего того, что он оставил им».
А вот как инки заботились об усыпальнице: «После того как умирал правящий король, они как священное место заделывали внутренние покои, в которых он обычно спал, со всеми украшениями из золота и серебра, находящимися внутри, чтобы никто и никогда не вошел бы туда, и так делали во всех королевских домах королевства, в которых Инка провел одну или несколько ночей, хотя бы это случилось во время его путешествия… Заделанный покой ремонтировали чрезвычайно заботливо с внешней [стороны], чтобы он хорошо сохранялся. Вся золотая и серебряная посуда, которой касался руками король, как-то: разнообразные кувшины и вся кухонная посуда, со всем другим, что обычно используют службы в королевских домах, и все драгоценности, и одежда его особы, – все подвергалось захоронению вместе с мертвым королем, чьей собственностью являлось; и во всех домах королевства, где имелись подобные же службы, также хоронили все, словно бы отправляли к нему, чтобы он мог всем этим пользоваться в другой жизни».
Длившееся целый год поминание правителей инков, сопровождавшее подношением жертв и прочими действами, было очень торжественным, даже утомительным. Тела умерших бальзамировались так, что они казались живыми. К сожалению, техника бальзамирования с появлением испанцев была забыта. Внутренности умерших, как пишет Гарсиласо, хоронили в храме, который находился в селении под названием Тампу, расположенном менее чем в пяти лигах от города Коско вниз по течению Иукай. Здесь было построено «много огромных и величественных зданий из камня», по поводу которых существовала «весьма достоверная» легенда, пересказанная Педро де Сиесой, о том, что «в определенной части королевского дворца либо храма Солнца было обнаружено расплавленное золото, [использовавшееся] вместо скрепляющего раствора, которым вместе с битумом, который они клали, были скреплены друг с другом камни».
Илл. 111. Мумия инков, сохранивших в соответствии со своими реинкарнационными представлениями эту типичную для андского региона традицию погребения
Планировка столицы инков города Куско следовала модели восприятия пространства человеком, присущей жителям южного полушария земного шара: мир живых располагался на севере, со стороны солнца, а страна мертвых находилась на юге, там, куда солнце никогда не попадало. Именно поэтому Храм Солнца, как важный ритуальный объект, связанный с культом умерших и погребальным обрядом, располагался строго на юге от центра Куско. К нему вели три главные улицы. На площади перед храмом, где проходили ритуальные танцы и представления, следовало находиться без обуви и так, босым, заходить в храм. Именно здесь выставлялись забальзамированные тела умерших правителей, которым подносились многочисленные жертвы.
