Александр Мясников - Я лечил Сталина: из секретных архивов СССР
На балконе сидела очаровательная молодая девушка с огненными волосами и синими глазами. Судя по полотенцу на ее плече, она только что пришла с моря. «Вот, – сказал я Инне, – смотри, какая красавица венецианка!» Моя жена, обычно не склонная разделять мои восторги в подобных случаях, на этот раз согласилась: «Да, действительно». Позже выяснилось, что эта мисс никакая не венецианка – вскоре подошли ее родители: тучный американец и его сухопарая супруга. В Венеции мы осматривали Дворец дожей, росписи Веронезе на его потолках, великолепные лестницы, затем подземелья, камеры, где дожи мучили своих врагов, а потом сбрасывали их в канал под мостом. Мы кормили голубей на площади Святого Марка, посетили низкую, уютную, пышную базилику (женщины должны были пригнуть голову) с ее изящными куполами индийской или арабской формы, но напоминающей вместе с тем и наши православные храмы. Осмотрели росписи Тинторетто в «Святом Рокке», академию художеств с ее мадоннами Джованни Беллини и Джорджоне, были на острове Торчелло, где осматривали старинные храмы с изумительной византийской мозаикой, относящейся к XII веку. Но все это неоднократно описывалось, и всякому культурному человеку известно из книг и репродукций. Венецианская лагуна с ее лодками под рыжими парусами постоянно меняет свои тона; большей частью они нежные серебристые, с ласковыми переливами. Кстати, с каждым годом все больше и больше Венеция погружается в лагуну.
...Венецианская лагуна с ее лодками под рыжими парусами постоянно меняет свои тона
С сожалением расстались мы с этим чудным городом и отправились во Флоренцию. Переезд сквозь сотни тоннелей, под Апеннинами; поезда мчатся здесь с молниеносной быстротой. Флоренция выступила в тумане пыльного жаркого вечера. Несмотря на конец июля, горы уже желты, в фиолетовой дымке. Первое впечатление – сухо, камень, все старое, дома, дворцы, церкви; коричневые улицы под солнцем, палящим с синего неба. Но вскоре начинаешь находить во всем этом прелесть, – тем более что город окружен цветущими рощами на невысоких холмах. Но главное – музеи, к каковым относятся и старые церкви. Самое главное – побывать в галерее Уффици. Сам вход не выделяется из уличного ряда и внимание скорее привлекает силуэт удивительного палаццо Веккьо с башней, возвышающейся над городом. Сперва вы осматриваете средневековую итальянскую живопись – типа наших икон. Затем вас привлекают образы Филиппе и Филиенило Липпи, «Благовещение» Леонардо да Винчи, далее вы стоите перед несравненным Боттичелли – его «Рождением Венеры», вы любуетесь ее милым, знакомым, простым и вместе с тем совершенным лицом с развевающимися светлыми волосами и всем ее образом – идеалом женственности. Потом вас привлекает образ задумчивой блондинки, смотрящей вниз, Рафаэля. Его мадонны – просто женщины, ничего божественного в них нет, если не считать, что в красивых женщинах и заложено божественное (особенно для нас, мужчин). В другой замечательной галерее – Питти – висит рафаэлевская «Мадонна в кресле» – очаровательная брюнетка с пухленьким ребенком на руках. Я обычно хорошо помню не только картину, но и где она находится, на какой стене от входа и т. п., и из тысячи хороших вещей, виденных мною в музеях мира, многие могу точно «локализовать». В музее Св. Марии представлен Беато Анджелико, религиозные сцены и образы; они красивы, наивны, условны. Засим вас интересует Микеланджело, для чего вы идете, прежде всего, в мрачную капеллу Медичи, в залы, сверкающие цветными мраморными плитами (пол, стены), сделанные с необычайным вкусом эпохи Возрождения. В нишах между полуколоннами вы видите статуи Лоренцо и Юлия Медичи, но более интересны фигуры у их подножия, а особенно женщина с ребенком – по человечности, выраженной в мраморе. В галерее Академии вы видите знаменитую статую Давида, он кажется вам непропорциональным, немного евнухоидного типа (длинные руки с чрезмерно крупными кистями и с маленьким половым органом). Красивее какие-то недоконченные торсы в коридоре, увешанном гобеленами. Конечно, вы посещаете также громадный кафедральный собор, купол которого, сделанный Буанфатти, возглавляет панораму города, церковь Санта-Кроче, перед которой стоит памятник Данте, и гуляете по мосту Веккьо – через р. Арно; по обоим сторонам этого средневекового моста высятся – на самой реке – ряды старых трехэтажных домов.
Наконец, мы приехали в Рим. Громадный тяжеловесный вокзал в эклектическом стиле начала века. Сразу нас обдало 40-градусным жаром. В скромной гостинице жарища дополняется духотой, но хорошо еще, что нас двое и дали номер с ванной. Вечером идем по Via Nationale, не чувствуя энтузиазма. Правда, утром, проехав мимо памятника Гарибальди, мы с восхищением рассматриваем с горы общий вид города, вспоминая эмоции, возникавшие в подобных же условиях у наших великих предшественников – Гоголя, Александра Иванова и мн. др. Далее идет осмотр темного Пантеона с огромной дырой в куполе для света (говорят, очень смелое и блестящее решение древних зодчих), Капитолия – куда на холм мы поднимаемся по великолепной, но бесконечной и потому трудной лестнице. Восхищает больше Колизей, вернее, его остатки – дивные аркады циркульного здания – сразу видишь гений Рима, по крайней мере, архитектурный. Впечатление дополняют и остатки римского форума – храма Сатурна, арки Трояна. Помпезный современный памятник Виктору Эммануилу нам, конечно, не понравился (а если кому-нибудь из группы он импонирует, то тот все равно не выдает, так как знает, что такую безвкусицу хвалить не полагается). Мост и замок Святого Ангела – пожалуй, наиболее романтичная часть старого Рима. Я и потом (во время второй поездки) был в замке Святого Ангела – там был один из приемов членов кардиологического конгресса. Мы осмотрели мрачные покои, а с крыши любовались на вечерний Рим. Кстати, в один из дней пребывания в первый раз в Риме мы с Инной были на гастролях миланского театра Ла Скала – давали «Тоску» на открытой сцене (на развалинах Каракаллы). Очень было интересно вечером в опере переживать впечатления дневного посещения замка Святого Ангела. Мы ведь как бы видели то место, где был убит герой.
Что касается Ватикана, то посещение его было каким-то утомительным. Очевидно, столь значительное скопление памятников искусства трудно для восприятия. К тому же всюду снует толпа. В переполненной Сикстинской капелле вы бы могли поохать и поахать, загибая до отказа голову в попытках рассмотреть знаменитый Страшный суд Микеланджело (но это не живопись, это все же скорее скульптура, хотя сделано красками) – но вам даже голову запрокинуть мешает толкающаяся публика. А потом загнутая голова не располагает к тому радостному чувству, с которым надо подходить к искусству. Лучше воспринимаются стансы Рафаэля, но они уж очень программны, а я не люблю живопись, в которой слишком много литературы.
...Восхищает больше Колизей, вернее, его остатки
На площади собора Св. Павла папа (не помню, как он именовался) выходил на балкон, говорил речь, благословлял толпу – мы продолжали стоять, а все прочие упали на колени, было довольно глупо. Замечательна колоннада собора (сделанная в XVII столетии Бернини).
Собрание картин в вилле Боргезе богатое, и если бы эта галерея была не в Италии, я бы не преминул восхищенно ее вспоминать. Но после Уффици и Питти во Флоренции она уже не производит большого впечатления. Зато замечателен портрет папы Иннокентия X в галерее Дория, писанный Веласкесом; я считаю его лучшим творением великого испанца; этот удивительный взгляд – проницательный, сверкающий, умный, подозрительный и злой (известно, что этот папа был жесток – например, за неповиновение жителей г. Кастро он повелел его разрушить до основания, пройтись плугом по территории бывшего города, сровнять с землей и поставить столб с надписью: «Здесь был г. Кастро»). Уж очень хороши красно-розово-белые тона и тонкость и разнообразие мазков.
В другой галерее – во дворце Барберини, принадлежащем теперь Римскому муниципалитету, скрывается прелестная «Форнарина» Рафаэля (веселая возлюбленная художника).
Религиозный Рим (все эти катакомбы, святая лестница и т. п.) мне не понравился. Гнетущая жара во время 1-й поездки – до 45° Цельсия – мешала, конечно. Но все же мы съездили и в Тиволи, и на так называемую виллу Андриана (собственно, в то, что от нее осталось). В конце концов, стоит ли любоваться развалинами?
На обратном пути домой мы посетили Милан, очень большой город с небоскребами (умеренной степени), центр промышленной жизни Италии. Миланский собор – это архитектурная симфония – и я не понимаю, как могут его умалять противопоставлениями с чудными маленькими церковками, сохранившимися в Италии, России и т. д. Хорошо и то, и другое в своем роде. Посмотрели «Тайную вечерю» в галерее Брера – опять ранний Рафаэль, и понравились мне вещи Кривели, Луини. Вообще есть изящные произведения у так называемых маньеристов, и я не вижу тут никакого декаданса, просто новое направление, другие вкусы – и даже более близкие нашим. Женщина ведь не только мать (тем более с младенцем у груди), но и любовница – объект любви мужчины, и прелесть ее как женщины еще до материнства (и независимо от него) едва ли не больший стимул жизни, поэзии, творчества, музыки. Наконец, мы сделали приятное путешествие на озеро Комо и озеро Маджифе (это уже на границе со Швейцарией), даже купались, а тем временем пекло в Милане довело кое-кого из жителей до солнечного удара.
