Эварт Окшотт - Археология оружия. От бронзового века до эпохи Ренессанса
Английский большой лук, который, вполне возможно, ускорил появление пластинчатых доспехов, не был чем-то новым к тому времени, как скотты почувствовали на себе его мощь; кроме того, первоначально появился он вовсе не в Англии. Тот тип оружия, который лучники использовали, к примеру, при Сенлаке, изобрели еще в доисторические времена: в датских болотных залежах встречаются экземпляры почти шести футов длиной. Однако оружие, тетива которого натягивалась к уху, а не к груди, в действительности нельзя называть термином «большой лук». В Англии, как и на континенте, «короткий лук» практически не принимали всерьез, в указе «О вооружении» Генриха И, изданной в 1181 г., о нем вообще не упоминается. Самым типичным метательным оружием в XII и XIII вв. был арбалет, переносной вариант древнеримской баллисты, точно так же, как ружье, а позднее аркебуза и мушкет были переносным вариантом пушки. Ричард I был большим поклонником этого оружия, и принц Джон среди наемников, бывших настоящим проклятием для Англии, содержал множество арбалетчиков, способных сражаться как верхом, так и пешими. Несчастливая память об этом времени увековечена в одном из разделов Великой хартии вольностей: «Чужеземные солдаты, арбалетчики и сержанты, верхом и с оружием явившиеся вредить королевству». Капитан арбалетчиков принца Джона сыграл одну из ведущих ролей в гражданской войне 1215–1217 гг.
Невозможно реально проследить происхождение большого лука, но есть достоверные свидетельства о том, что им очень часто пользовались в Южном Уэльсе во второй половине XII в. Геральд Камбренсий то и дело упоминает о том, что жители Гента и Морганга превосходили всех остальных в искусстве стрельбы из лука; кроме того, он рассказывает и о результатах их работы. При осаде Абергавенни в 1182 г. уэльские стрелы пробивали дубовую дверь четырех дюймов толщиной. Их так и оставили торчать там, как диковинку, и шестью годами позже, в 1188 г., Геральд видел эти стрелы своими собственными глазами, когда проезжал мимо замка. Железные наконечники частично высовывались с внутренней стороны двери. Рыцаря Уильяма де Браоса задела одна из этих стрел, причем она прошла сквозь рукав хауберка, рукав кольчуги, бедро, а затем, пробив кожу и дерево седла, ранила лошадь; когда воин повернулся, еще одна стрела тем же самым образом ударила его с другой стороны. «Неужели стрела, выпущенная из баллисты, могла бы сделать больше?» — спрашивает историк. Описывая луки из Гента, он говорит: «Их делают не из рога или тиса, а из древесины вяза; это уродливое, по виду незаконченное оружие, но при этом удивительно крепкое, большое и мощное, одинаково подходящее для стрельбы и на длинные, и на короткие расстояния».
В руках жителей Южного Уэльса были те же самые луки, которые использовали во время вторжения в Ирландию в 1171 г. норманны. Геральд рассказывает, как первая волна захватчиков отплыла в страну — 90 всадников в кольчугах и 300 пехотинцев-лучников «из цвета молодых людей Уэльса». В последнем отряде, под командованием Ричарда де Клера (по прозвищу Сильный Лук), было 200 верховых и тысяча пехотинцев, набранных во время марша по прибрежной дороге, начатого в Чепстоу. Этому сочетанию тяжеловооруженных всадников и лучников никто не мог противостоять. Геральд отмечает его эффективность; то же самое, только столетием позднее, сделал Эдуард I во время уэльских войн, поскольку копейщики Сноудонии дважды были побеждены конными лучниками (из Гента): в первый раз на мосту Оревин, во второй — близ Конвея, точно так же, как шотландские копейщики не смогли справиться с аналогичным противником при Фолкирке в 1298 г. Командиры Эдуарда II усовершенствовали технику боя, заставив тяжелых всадников спешиться и, соединившись с другими отрядами, держать хорошо выбранные позиции во время триумфальных шотландских кампаний 1332–1333 гг., при Дапплине и Халидон-Хилл.
Однако еще до того, как все это случилось, в истории стрельбы из лука произошел переворот благодаря указу «О вооружении», изданном Генрихом III. Там говорилось, что богатые йомены, владеющие землей ценою в тысячу шиллингов, должны являться на службу в шлеме и гамбезоне, с копьем и мечом, и далее, что «те, у кого есть земли стоимостью более сорока и менее ста шиллингов, обязаны принести меч, лук со стрелами и кинжал». Точно так же горожане, чье имущество стоило более девяти, но менее двадцати марок, обязаны были вооружиться луком со стрелами и мечом. В конце параграфа есть особое предложение, в котором говорится, что даже бедняки, которые имели менее сорока шиллингов или имущество ценою менее девяти марок, должны были, если есть, принести лук и стрелы вместо «falces, gisarmas et alia arma minuta», которые считались их обычным оружием.
Несмотря на это, нужно обратить внимание, что во время баронских войн 1264–1265 гг. арбалету все еще отдавалось преимущество. Единственное упоминание о лучниках встречается в описании нападения уэльских запасных подразделений де Монфора на марширующие колонны воинов короля Генриха в Уилде, но есть еще один случай (о котором не говорится ни в одной хронике), который показывает, что вполне реально было очень быстро собрать много лучников довольно далеко от уэльской границы.
После победы сторонников короля при Ившеме в 1265 г. рассеянные баронские войска в некоторых местах продолжали выступать против своего законного повелителя. Среди этих проблемных участков был Эссекс и район Пяти Портов [39]; против них были отправлены войска под командованием де Лейбюрна. В мае 1266 г. он получил приказ собрать для подкрепления в Уилде 500 лучников. В списках казначейства они фигурировали как уэльсцы, лесовики и другие, что подтверждает довольно-таки очевидную теорию, предполагающую, что все обитатели лесистой местности умели пользоваться луками.
Дополнительные доказательства этому предположению можно найти в других списках казначейства, относящихся уже к 1266–1267 гг.; у Ноттингемского замка Реджинальд де Грей командовал объединенными силами из двух рыцарей с их пехотинцами, двадцати конных арбалетчиков и их капитана, десяти пеших арбалетчиков и двадцати лучников; рыцари пребывали на службе 263 дня, остальные — 436 дней, а их противником были объявленные вне закона члены баронской партии, скрывавшиеся в лесах. При этом произошло два сравнительно крупных сражения, одно из них — в самом сердце Шервудского леса. В одном-двух серьезных рассказах о Робин Гуде его называют сторонником Монфора, так что очень интересно при этом обнаружить рассказы о войске, включавшем в себя королевских лучников и расположившемся в Ноттингеме, т. е. на его территории, — они тоже несли потери от рук людей, оказавшихся вне закона.
Шестьюдесятью годами позже произошел еще один переворот в истории большого лука: браконьерам и изгоям Шервудского леса предложили полное прощение при условии, что они пойдут на службу в королевскую армию в качестве стрелков. Это было не просто всеобщее или бессмысленное помилование; здесь поименно перечислялись все люди и их преступления; факт, который ясно показывает, насколько их ценили. Преступники, как и их последователи, солдаты армии Веллингтона во время войны на полуострове [40], доказали боевую мощь английской армии; они помогли одержать знаменательную победу при Халидон-Хилл.
Эдуарду III выпало счастье полностью «собрать урожай» английских лучников, но посадил и вырастил семена его дед. Еще до первой уэльской войны (она началась в 1277 г.) он обнаруживал интерес к луку, который был очень распространен в этой стране; в 1277 г. в королевских землях существовал специальный отряд из 100 жителей Макклсфилда, исключительно лучников, сражавшихся отдельно от копейщиков. Они служили с самого первого дня войны и до самого последнего, в то время как остальные пехотинцы набирались только на короткий промежуток времени и получали практически невероятную для солдат плату в 3 пенни в день. Другие отряды, участвовавшие в этой войне и состоявшие исключительно из лучников, пришли из Гента и Крикховелла; они тоже служили дольше, чем обычно.
Таково было начало взлета английской пехоты, благодаря которому она стала могучей военной силой. Эдуард I во время своих более поздних кампаний, а также и его внук Эдуард III старались с помощью каждодневных занятий превратить англичан в настоящих специалистов по стрельбе из лука и научить действовать как регулярные войска; однако даже после победы при Дапплине и Халидон-Хилл их воинская репутация оставалась крайне низкой. Жеан ле Вель очень ясно демонстрирует, что триумф при Креси стал полнейшей неожиданностью не только для французов, но и для всей Европы.
Само по себе оружие было простым, т. е. идеально подходило для крестьянской армии (не отличалось сложностями в механизме, как арбалет, и не требовало профессиональной подготовки). Возможно, английский лучник XIV в. занимался так же мало (если, конечно, не считать стрельбы по мишеням), как и бурский фермер 1899 г., но справлялся со своим оружием так же легко и естественно, как этот самый фермер — с винтовкой.
