Артур Конан-Дойль - Сэр Найджел
- Что скажешь, Джон? - с улыбкой воскликнул принц, сняв железную рукавицу и утирая ладонью покрытое испариной лицо. - Как ты?
- Цел и невредим, милорд, только руку немного покалечил да получил укол копья в плечо. Но как ты, государь? Ты не ранен?
- Право, Джон, что могло со мной случиться, раз я ехал между тобой и Одли? Но боюсь, сэр Джеймс тяжко ранен.
Доблестный лорд Одли лежал на земле, и из всех щелей его доспехов сочилась кровь. Его смелые оруженосцы - Даттои из Даттона, Делвс из Доддингтона, Фаулхерст из Кру и Хокстон из Уэйнхилла, - сами раненные и измученные, думали только о том, как помочь своему господину, и, сняв с него шлем, обтирали мокрой тряпицей его белое окровавленное лицо.
Он устремил на принца горящие глаза.
- Благодарю тебя, государь, за то, что ты удостоил вниманием такого жалкого рыцаря, как я! - промолвил он слабым голосом.
Принц спешился и наклонился к нему.
- Я не могу воздать тебе достаточно чести, Джеймс, - сказал он, - ибо своей отвагой ты нынче заслужил больше славы, чем все мы, и подвигами доказал, какой ты несравненный рыцарь.
- Милорд, - прошептал раненый, - в твоей воле говорить так, но если бы сие было правдой!
- Джеймс, - продолжал принц, - я беру тебя в свою свиту и назначаю тебе годовой доход в пятьсот марок с моих английских поместий.
- Государь, - ответил рыцарь, - да сделает меня Господь достойным чести, которую ты мне оказываешь. Твоим рыцарем я останусь до гроба, деньги же дозволь мне поделить между моими четырьмя оруженосцами, ведь если я что-то и совершил нынче, то лишь благодаря им... - Тут его голова упала на траву, и он застыл в неподвижности.
- Принесите воды! - приказал принц. - Пусть его осмотрит королевский лекарь. Лучше мне лишиться целого отряда, чем доброго сэра Джеймса. Ха, Чандос, кто это?
Поперек тропы лежал рыцарь, чей шлем был вбит ему в плечи. На сюрко и щите у него алел грифон.
- Роберт де Дюра, соглядатай, - ответил Чандос.
- Его счастье, что смерть сама нашла его, - гневно Молвил принц. Хьюберт, пусть четверо лучников поднимут его на щит, отнесут в монастырь и положат у ног кардинала. Ты скажешь, что это привет, который я ему посылаю. Утверди мой флаг вон над тем высоким кустом, Уолтер, и пусть там поставят мою палатку, чтобы друзья знали, где меня искать.
Преследуемые и преследователи умчались уже очень далеко, и поле битвы совсем опустело, если не считать, возвращающихся усталых всадников, перед которыми, спотыкаясь, брели их пленники. Лучники рассеялись по всей равнине, роясь в седельных сумках павших и снимая с них доспехи или разыскивая свои стрелы.
Внезапно, когда принц уже направился к кусту, где приказал поставить свою палатку, у него за спиной послышались сердитые голоса, и к нему устремилась группа рыцарей и оруженосцев, которые во всю глотку пререкались, поносили друг друга и сыпали проклятиями по-английски и по-французски. В середине этой компании прихрамывал дородный невысокий человек в доспехах с золотой насечкой. Видимо, он и был яблоком раздора - то один из спорящих хватал его за руку и тянул к себе, то другой, словно они намеревались разорвать его на части.
- Полегче, полегче, благородные господа, не ссорьтесь, прошу вас! повторял он умоляющим голосом. - Хватит на всех, и вам незачем обходиться со мной столь неучтиво.
Но свара разгоралась все сильнее, сверкнули извлеченные из ножен мечи, и спорящие обменивались разъяренными взглядами. Глаза принца обратились на низенького пленника, и он даже попятился с возгласом изумления.
- Король Иоанн! - вскричал он. Вокруг него раздались ликующие клики.
- Король Франции! Король Франции взят в плен! - повторяли рыцари, вне себя от восторга.
- Нет, нет, благородные господа! Умерьте свою радость. Ни единого слова, которое удручило бы его душу! - И, подбежав к французскому королю, принц приветственно сжал обе руки его.
- Добро пожаловать, государь! - воскликнул он. - Поистине, для нас великое счастье, что столь доблестный рыцарь снизошел погостить у нас, раз уж так решила судьба. Эй, вина! Подайте вина королю!
Однако Иоанн был красен от гнева. Шлем с него сорвали без всяких церемоний, и на щеке запеклась кровь. Вокруг шумно толпились те, кто привел его сюда, не спуская с него алчущих глаз, словно охотничьи псы, которых оттащили от добычи. Среди них были гасконцы и англичане, рыцари, оруженосцы и лучники, и все они отталкивали друг друга, стремясь встать поближе к нему.
- Прошу тебя, благородный принц, прогони этих грубых мужланов, - сказал король Иоанн. - Право, они меня совсем замучили. Клянусь святым Денисом, мне чуть не оторвали руку!
- Так чего же вы хотите? - осведомился принц, гневно оборачиваясь к расшумевшейся толпе.
- Мы взяли его в плен, пресветлый принц! Он наш! - крикнули в ответ десятка два голосов.
Сбившись в кучу, спорящие рычали друг на дружку, точно волки:
- Это был я, государь!
- Нет, я!
- Врешь, негодяй! Это был я!
Свирепые глаза метали молнии, окровавленные руки тянулись к мечам.
- Нет, сие должно быть решено немедля! - сказал принц. - Молю тебя, пресветлый государь, немного терпения. Ибо злоба будет расти, если не рассудить их без промедления. Кто этот высокий рыцарь?
- Дени де Морбекю, милорд, рыцарь из Сент-Омера, французский изгнанник, у нас на службе.
- Припоминаю. Так что же, мессир Дени? Что скажешь ты об этом деле?
- Он сдался мне, пресветлый принц. В свалке его сбросили с коня, я увидел и схватил его. Сказал ему, что я рыцарь из Артуа, и он отдал мне свою перчатку. Вот она!
- Он правду говорит, пресветлый принц! Чистую правду! - наперебой закричали французы.
- Нет, государь, не суди поспешно! - крикнул английский оруженосец, проталкиваясь вперед. - Он был у меня в руках, и он мой пленник! А с этим заговорил, потому что по его речи узнал своего земляка. Но в плен его взял я, и сто человек тому свидетели!
- Он правду говорит, пресветлый принц! Мы своими глазами все видели, так оно и было! - хором завопили англичане.
Между англичанами и французскими союзниками все время шли непрекращающиеся свары, и принц понимал, как легко эта искра может вызвать пожар, угасить который будет не так-то просто. Огонь следовало затоптать, пока он не разгорелся.
- Пресветлый государь, - сказал он королю, - я вновь должен молить тебя о терпении. Твое слово и только твое может открыть нам истину. Кому ты милостиво соизволил вручить свою царственную особу?
Король Иоанн оторвался от кувшина, который тем временем был ему подан, и вытер губы с легкой улыбкой на румяном лице.
- Не этому англичанину, - сказал он, и гасконцы разразились радостными воплями. - Но и не этому подлому французу, - добавил он. - Сдался я не им.
Воцарилась изумленная тишина.
- Так кому же, государь?
Король неторопливо посмотрел вокруг.
- Светло-рыжий скакун, - сказал он. - Сущий дьявол! Моего бедного коня он свалил, точно шар - кеглю. О его хозяине я знаю только, что у него были красные розы на серебряном поле. А! Клянусь святым Денисом, вот же он! И вот его трижды проклятый конь!
Двигаясь точно во сне, чувствуя, что голова у него идет кругом, Найджел очутился в кольце рассерженных воинов. Принц положил ему руку на плечо.
- Так это же петушок с тилфордского моста, - сказал он. - Клянусь спасением души моего отца, я всегда говорил, что ты многого добьешься! Так король твой пленник?
- Нет, пресветлый принц.
- Но ты слышал, как он сказал, что сдается тебе?
- Да, государь. Но я не знал, что он король. Мой господин лорд Чандос еще сражался, и я поспешил к нему.
- А короля оставил лежать. Значит, сдача в плен завершена не была, и, по законам войны, выкуп получит Дени де Морбекю, если он сказал правду.
- Да, - ответил король. - Вторым был он.
- Тогда выкуп твой, Дени. Но клянусь спасением души моего отца, сам я всем богатствам Франции предпочел бы честь, которую заслужил этот оруженосец.
Слушая такие слова, произносимые в присутствии благороднейших рыцарей, Найджел почувствовал, как сильно вдруг забилось его сердце, и опустился перед принцем на одно колено.
- Пресветлый государь, как я могу отблагодарить тебя? - промолвил он. Твои слова поистине дороже любого выкупа!
- Встань же, - сказал с улыбкой принц и опустил свой меч плашмя на его плечо. - Англия потеряла смелого оруженосца, но обрела доблестного рыцаря! Прошу тебя, не медли! Встань, сэр Найджел!
Глава XXVII
КАК ТРЕТИЙ ВЕСТНИК ЯВИЛСЯ В КОСФОРД
Прошло два месяца, и длинные склоны Хайндхеда порыжели от засохшего папоротника - зябнущая земля оделась мохнатой бурой шкурой. Свистя и завывая, буйный ноябрьский ветер проносится над холмами, заламывает ветви косфордских буков и стучит грубыми оконными рамами. Толстый старый Рыцарь Дупплина, ставший еще толще, сидит, как и прежде, во главе своего стола, но обрамленное белой бородой лицо выглядит краснее прежнего. Перед ним стоит оловянный поднос со всякой снедью и кружка, пенящаяся элем. По его правую руку сидит леди Мери, чье смуглое, неяркое царственное лицо несет печать долгих лет тягостного ожидания, но оно исполнено того достоинства и кроткого света, которые дарят только печаль и умение скрывать ее. Слева сидит Метью, старый священник. Золотоволосая красавица давным-давно покинула Косфорд ради Фенхерста, и молодая прелестная леди Эдит Брокас, признанная первая красавица Сассекса, цветет солнечными улыбками и весельем, хотя изредка, быть может, ее улыбки и угасают, когда на мгновение ей вспоминается страшная ночь, когда в последнюю минуту ее вырвали из жестоких когтей гнусного шалфордского коршуна.
