Коллектив авторов - Профессия: разведчик. Джордж Блейк, Клаус Фукс, Ким Филби, Хайнц Фельфе
Но вскоре все изменилось в лучшую сторону. Осенью 1970 года Ким встретил русскую женщину, благодаря которой жизнь вновь приобрела утраченные, казалось бы, краски. Умная, интеллигентная, обладающая необыкновенной душевной чуткостью, она сумела создать тот очаг, ту атмосферу тепла и заботы, которые были так необходимы Киму. По его словам, семнадцать лет, прожитые совместно с Руфиной Ивановной, были самыми счастливыми в жизни Кима.
Последние два-три года Ким часто и подолгу болел. Физические и нервные перегрузки все ощутимее давали о себе знать. Ким не любил распространяться о своих болезнях и при встречах лишь шутливо говорил, что старость — неизлечимый недуг. Последний раз я видел Кима в апреле 1988 года. Он был, как всегда, бодр, энергичен, полон интереса к жизни. Ничто не предвещало печального конца. Но вскоре ему пришлось лечь в госпиталь. 11 мая 1988 года его не стало.
Так оборвалась жизнь выдающегося советского разведчика, само имя которого теперь ассоциируется с его многотрудной и опасной профессией.
Хайнц Фельфе
В. Егоров
ПОД БОКОМ У ГЕЛЕНА
Секретные агенты — бесценное сокровище государства.
Сунь-Цзы. Из трактата «О военном искусстве/)Гул затих. Я вышел на подмостки.
Прислонясь к дверному косяку,
Я ловлю в далеком отголоске,
Что случится на моем веку.
«В ДЕТСТВЕ У МЕНЯ БЫЛО ДЕТСТВО»
Хайнц Фельфе родился в 1918 году в Дрездене. Этот год ознаменовался рядом событий, которые захватили в свой бурный водоворот немецкий народ. В Компьенском лесу Германия признала свое поражение в мировой войне. В стране вспыхнула революция. Она смела с трона кайзера, а заодно и монархический строй. 9 ноября 1918 года К. Либкнехт, выступая на митинге, объявил с балкона бывшего императорского дворца: «…я провозглашаю Германию свободной социалистической республикой, в которой не будет больше рабов». Но «свободной социалистической» республика так и не стала. Набрав силы, реакция пулями и штыками приступила к усмирению революционных масс. Были злодейски убиты пламенные вожди революции К. Либкнехт и Р. Люксембург. Революция была обезглавлена.
Родители маленького Хайнца жили дружно, радуясь своему единственному малышу. И никто не мог знать, что Германии и ему самому предстоят суровые и тяжкие испытания. Жизнь шла своим чередом.
Отец служил в полиции Дрездена в отделе наблюдения за нравами. Честный, требовательный, но в тоже время мягкий человек, он любил Германию, гордился ее наследием в мировой культуре, видя свой долг в том, чтобы верно служить отечеству. Дисциплина, порядок и прилежание были для него главными критериями — залогом существования здорового гражданина и общества. Эти качества он стремился привить и сыну. Когда Хайнцу было десять лет, он вышел на пенсию и большую часть своего свободного времени уделял воспитанию ребенка. Часто посещал с мальчиком театр, кино, выезжал на прогулки за город или в Баутцен к родственникам матери, где проживали, сохраняя веками свой неповторимый яркий колорит, сорбы[23]. И еще отец Хайнца очень любил читать книги. Эта страсть вскоре передалась сыну. Каждую субботу мальчик получал в подарок от отца интересную книгу и сразу же просил ее прочитать.
Дарили их родственники и знакомые, зная, что книги доставляют ребенку особое удовольствие и он предпочитает их любым другим подаркам. Так незаметно дома сформировалась большая интересная библиотека, ставшая гордостью подростка.
Мать Хайнца вела домашнее хозяйство и не работала. Молодая, энергичная женщина, человек настроения, она, в отличие от мужа, была со своим сыном сдержанна, а порой и строга. И только много позже, в самый тяжелый период жизни Фельфе, ее горячее сердце и материнская любовь открылись сыну, стали для него опорой, поддержкой и утешением.
Среднее неполное образование Хайнц получил в школе им. А. Дюрера. Это было не совсем обычное учебное заведение. Оно отличалось особой системой образования, учебной программой и отношением к учащимся. В школе не ставились отметки, а знания оценивались, в основном, по умению мыслить самостоятельно, делать выводы. Считалось, что любое мнение ученика, если оно высказывается продуманно и обоснованно, заслуживает внимания. Опытные преподаватели сумели привить мальчику интерес к учебе, особенно к гуманитарным предметам — истории, политике, социологии. Музыка была необходимым элементом программы, и маленький Хайнц учился игре на фортепиано и виолончели.
Школьные годы пробежали, как один миг, навсегда оставив теплые воспоминания о спокойном и безоблачном времени, домашнем очаге, заботе родителей, первых друзьях, первом поцелуе — обо всем безвозвратно ушедшем куда-то далеко-далеко, почти в небытие.
Вспоминая давно ушедшее время, семидесятилетний Фельфе любил говорить в шутку: «В детстве у меня было детство».
ПРОСНИСЬ, ГЕРМАНИЯ!
Наступил 1933 год. К власти в Веймарской республике пришли фашисты. «Проснись, Германия!» — истерично взывал Гитлер. И она «проснулась». Всего лишь три года понадобилось для того, чтобы, по выражению фюрера, «вчерне» построить «коричневую империю». Всего три года — и Германию нельзя было узнать. Она превратилась в колоссальную казарму, где хозяином стал прусский ефрейтор австрийского происхождения.
Но как ему удалось добиться успеха, обрести неограниченное влияние на массы, оболванить и увлечь их за собой? «Мне представляется, главной причиной успеха Гитлера и фашистов, — говорит Фельфе, — была искусная пропагандистская обработка людей в нацистском духе. Взять хотя бы программу НСДАП. Она была как бы для всех: для крестьян, рабочих, буржуа, молодежи, капиталистов и так далее. Каждый мог в ней найти то, что просила его душа. Нацистская пропаганда чутко улавливала настроения различных социальных групп общества и оформляла их в виде броских политических лозунгов, вроде: «Одна партия — один рейх — один фюрер».
Кроме того, Гитлер умело играл на националистических чувствах немцев. Например, народ крайне отрицательно относился к Версальскому договору. Его грабительские последствия хорошо известны. А что прокламировал Гитлер? Он заявлял о решимости его партии разорвать цепи Версаля, создать экономически процветающую Германию, сильный вермахт.
В конце 20 — начале 30-х годов Германию захлестнул мощный экономический кризис. В стране резко упал жизненный уровень, подскочила безработица. В 1932 году число безработных среди молодежи превышало миллион человек. Правительство Брюнинга лишило пособий по безработице всех рабочих моложе 21 года.
Инженеры чистили обувь, чтобы как-то существовать. Быстрыми темпами шло разорение мелкобуржуазных слоев населения. И вот приходит Гитлер, который начинает осуществлять экономические военные программы, строительство дорог, реализацию проекта «Фольксваген» и многое другое, — и он дает людям работу. Ликвидация безработицы явилась чрезвычайно важным фактором в усилении авторитета Гитлера.
Не следует забывать, наконец, что на сознание и эмоции людей сильно действовали и устраиваемые нацистами театральные зрелища — гигантские и маленькие парады членов партии и военизированных отрядов СА-штурмовиков, факельные шествия, агитация различной символикой.
Да, воздействие на человеческие эмоции эффектными зрелищными мероприятиями было любимым приемом новых властителей Германии. И большинство немцев охватывала при этом какая-то гипнотическая сила, подчиняя их стадному инстинкту.
Как-то перелистывая старые номера западногерманского журнала «Штерн», я натолкнулся на воспоминания Мелиты Машман, тогда пятнадцатилетней девочки: «Вечером 30 января 1933 года в многотысячной толпе в центре Берлина я наблюдала парад членов НСДАП, штурмовиков по случаю избрания Гитлера канцлером Германии. Что-то зловещее осталось у меня от этой ночи. Дробь шагов, мрачная торжественность красных и черных знамен, завораживающий отблеск факелов на лицах и песни, которые звучали возбуждающе и сентиментально. Маршируя, проходили мимо меня колонны, и среди них группы юношей и девушек, которые вряд ли были старше меня. Их лица и фигуры излучали величественность, которая меня смущала. «За знамя мы отдадим жизнь», — пели факельщики. Речь шла о жизни и смерти. Не об одежде или еде, или о школьных сочинениях, а о самом главном — жизни и смерти. Во имя кого? В том числе и во имя меня. Меня заполнило жгучее желание быть рядом с ними, с теми, для которых речь идет о жизни и смерти».
Рассказывая об этой истории, «Штерн» отмечал то обстоятельство, что «национал-социалистическое движение вызывало искреннее восхищение у большей части немецкой молодежи. Она ощущала в его рядах чувство солидарности, которого не находила ни в семье, ни в Веймарской республике».
