Александр Широкорад - Взлет и падение Османской империи
11 ноября 1914 г. Мехмед V Султанским фирманом объявил войну России, Англии и Франции. «А нам действительно нужна война?» — растерянно спросил султан у Энвера-паши. Тот ответил: «Аллах велик. Мудрость Всемогущего безгранична».
Глава 23
Планы России в отношении Турции
Прежде чем говорить о ходе боевых действий, надо разобраться с целями войны, которые ставили себе Николай II и его министры.
Начну с мнения наших «выдающихся общественных деятелей». Так, профессор князь Е.Н. Трубецкой в лекции под названием «Национальный вопрос» (Константинополь и Св. София), прочитанной в 1915 г., пытается обосновать наше право на Константинополь сложными богословско-социологическими выкладками. Храм Святой Софии — «та евангельская жемчужина, ради которой Россия должна быть готова отдать все, что имеет... Рано или поздно мы овладеем нашей святыней». Ну а профессор Г. Тельберг в лекции, прочитанной в феврале 1915 г. в Томске, сказал: «Будем благословлять судьбу за то, что она посылает нам зараз два серьезных испытания: борьбу с немцами и борьбу с турками... Давно уже Россия не была под таким счастливым созвездием относительно Восточного вопроса, как в настоящую войну». Замечу, что, между прочим, оба эти персонажа были не только знаменитыми общественными, но и государственными деятелями. Мало того, что оба — профессора казенных университетов, Трубецкой еще и член Госсовета империи, а Тельберг — лидер кадетов, будущий министр юстиции у Колчака.
Святая София. (Фото А. Широкорада)А теперь перейдем к мнению дипломатов. В ноябре 1914 г. вице-директор МИДа Н.А. Базили составил секретную записку «О наших целях в Проливах». Там говорилось:
«Стратегическое значение Проливов — контроль за прохождением судов из Средиземного моря в Черное и обратно... Проливы — прекрасная оперативная база для действий флота в Средиземном и Черном море... Обладание Проливами Турцией долго считалось для нас сравнительно удовлетворительным положением.
...Полное разрешение вопроса о Проливах возможно только путем непосредственного утверждения нашей власти на Босфоре и Дарданеллах с частью Эгейских островов и достаточным Hinterland'ом (прилегающие районы. — А.Ш.), чтобы владение ими было прочным. Только такое решение... — одно соответствует нашей великодержавности, давая нам новое средство к расширению мирового значения нашего отечества»{82}.
А вот совершенно секретная «Памятная записка начальника черноморской оперативной части морского генерального штаба капитана 2-го ранга А.В. Немитца от 1 (14) декабря 1914 г. Предварительные соображения константинопольской операции»:
«России всегда было ясно действительно жизненное для ее империи значение ее политического положения на Балканском полуострове и в Проливах, ведущих от "Царьграда" на восток и на запад. Для ее лучших государственных людей никогда не подлежало сомнению, что турки рано или поздно будут с этой "мировой" позиции согнаны, и их место должна занять власть новой великой восточной империи — государственная власть нашего отечества. Только став прочной ногой на Босфоре и Дарданеллах, Россия, действительно, сможет выполнить свое историческое призвание, которое заключается в государственном объединении, внутреннем умиротворении и даровании "европейской" культуры народам всей восточной Европы и большей части Азии...
Мы должны вернуться с войны с чем-нибудь ясно говорящим всякому русскому сердцу, и притом действительно важным для отечества, иначе эта чудовищная война родит внутри России не сплочение, а раздор»{83}.
Итак, в 1913 г. ряд соображений первостепенной важности привел к необходимости признать, что в ближайшее время в случае крупных европейских потрясений русская политика и стратегия должны упрочить за отечеством господствующее положение в Константинополе и на ведущих к нему Проливах.
Этот вывод был представлен на одобрение государя императора Министерством иностранных дел в качестве руководящей политической и военной идеи, относительно которой единомысленны министерства иностранных дел, морское и военное. Идея эта удостоилась тогда полного одобрения и утверждения его императорского величества (заключения особого совещания 8 (21) февраля 1914 г.).
Замечу, что Немитц знал, что говорит. Он был не только военным моряком, но и дипломатом, и разведчиком. В 1902 г. он выполнял «дипломатические поручения» в Турции. Ну а 6 февраля 1920 г. по указанию Ленина Немитц был назначен командующим Морскими силами Республики.
После окончания Гражданской войны всех бывших царских офицеров начали убирать с военных постов. И с 1924 г. Немитц преподавал в Военно-морской академии, состоял «для особых поручений» в РВСР. С 17 февраля 1936 г. — флагман 1 -го ранга, а с 25 мая 1941 г. — вице-адмирал.
Немитц не хочет расстраивать высокое начальство, но осторожно намекает: «В подготовке нашей военной кампании, которая будет иметь целью овладение Константинополем и Проливами, в подготовке, к которой необходимо приступать немедленно, первым шагом должно быть установление определенного решения, в какой именно конкретной форме и в каких пределах мы хотим утвердить господство России в Константинополе, Босфоре, Дарданеллах и других, соприкасающихся с этим, районах... Громадные интересы "мирового" значения с давних пор находят себе место и чрезвычайно сложно и тонко сплелись в Константинополе (в древней Византии, во "втором" Риме) — в "мировом" городе, который все равно никогда и ни при каких условиях не станет городом какой-либо одной национальности. В Константинополе, как в центре соприкосновения западной Европы с передней Азией, живут и деятельно взаимодействуют мировые силы: 1) религиозные — католическая церковь с громадной сетью ее учреждений, греко-православный патриархат, религиозный центр всемирного магометанства и проч.; 2) экономические — колоссальный капитал во всевозможных формах, вложенный в турецкие и другие предприятия французами, англичанами и другими нациями; 3) политические — интересы великих держав на Ближнем Востоке и различные стремления балканских народов и проч.».
Далее Немитц говорит о том, что перед страной, овладевшей Проливами, станет дилемма. Или ей придется сотрудничать с «мировыми силами», то есть выполнять указания западных правительств, и тогда власть России в Проливах «окажется такой же фиктивной, как и власть турецкого султана в Константинополе, или она станет со всеми или с некоторыми из них бороться, и тогда то государство, которое она собою представляет, очень скоро окажется в тяжелых острых и затяжных конфликтах со многими великими европейскими державами и, в конце концов, или будет вынуждено склониться перед волей европейской коалиции, или силою оружия будет принуждено отступить с "мировой" константинопольской позиции, подобно тому, как на наших глазах к этому принуждается Турция...
Царьград не может быть губернским городом России, ибо в нем сталкиваются мировые интересы, и взаимно разграничивать эти интересы не сможет простой администратор. Здесь понадобится особый представитель государя императора и особая форма обладания городом...
...Константинополь же, как город, нам совершенно не нужен, ибо он не даст нам никакой реальной выгоды, а грозит крупнейшими политическими осложнениями...»{84}.
Попробуем сделать резюме из всех приведенных высказываний. Дипломаты и военные полагали, что контроля за одними берегами Дарданелл для свободного выхода русского флота в Средиземное море недостаточно, и требуется захват целого ряда островов Эгейского моря и «хинтерланда» на обоих берегах пролива. Но и это не гарантирует свободный выход. Нужен был флот, способный господствовать на Черном море.
Пролив Босфор и береговые батареи. 1 — Килия; 2 — Киречь-Кени; 3 — Телли-Табия; 4 — Румели-Кавак; 5 — Сары-Таш; 6 — Беюк-Лиман; 7 — Анатоли-Кавак; 8 — Маджар-Кале; 9 — Филь-БурунНу а, по мнению Немитца, захватив Проливы, Россия должна была управлять ими по указанию Запада или вести войну со всей Европой.
Увы, никому из дипломатов или военных в 1896 г. или в 1910 г. не приходила в голову простая формула — предложить Османской империи суверенитет и сохранение территориального статуса-кво в обмен на русскую базу в Босфоре.
Мощные укрепления в Босфоре могли предотвратить вторжение любого флота мира в Черное море.
Второй Кронштадт в Босфоре мог в самом худшем случае продержаться год или два против любого противника (с учетом беспрепятственного подвоза продовольствия, боеприпасов и подкреплений по Черному морю).
Гарантом свободы русского судоходства в Средиземноморье, равно как и безопасности границ Турции, могла являться мощная русская армия — достаточный аргумент для Австро-Венгрии и Франции. Ну а для удаленных государств с сильной зависимостью от морской торговли, типа Англии или Италии, аргументом должны были стать десятки океанских крейсеров, дополненных при необходимости пароходами Добровольного флота. Безопасность русских судов в Средиземном море гораздо легче было обеспечить не захватом островов в Эгейском море, а строительством мощных военно-морских баз на Кольском полуострове и Камчатке. Базируясь на них, наши корабли могли в любой момент начать беспощадную крейсерскую войну в мировом океане. Ну а позже к ним присоединились бы подводные лодки и авиация.
