Петр Шелест - Да не судимы будете. Дневники и воспоминания члена политбюро ЦК КПСС
Вот и наступил юбилейный год Великого Октября! Хотелось бы, чтобы 1967 год принес народу больше радости и материального благополучия. Наш народ заслужил гораздо большего, чем он имеет и мы ему даем. Международные дела очень сложны, экономика нашей страны напряжена до предела, много не решено важных вопросов, а еще больше путаницы, разных шараханий. Очень плохо, что многие жгучие проблемы мы не решаем, а загоняем вглубь. Создаем мнимое благополучие, мало относимся критически к реальным жизненным вопросам. Надо надеяться, что 1967 год будет лучшим во всех отношениях.
5 января состоялся партийный актив города и области. Доклад и выступления прошли неплохо, и все же что-то тревожит. Нет должной организованности, порядка и дисциплины, хватки, присущей, как это подобает, столичной партийной организации. Надо с городом и областью работать еще очень много и настойчиво. В этот же день в 19.00 поездом выехал в Донецк на партийный актив, где Л. Брежнев должен выступить с докладом.
6 января встретил его, и через несколько часов после прибытия поехали с ним в Горловку и Енакиево. Здесь были встречи с металлургами, шахтерами, машиностроителями, химиками. Везде свои проблемы. Не хватает жилья, социально-бытовых, культурных учреждений, не очень обильно и с продуктами питания. Большие жалобы на общественное питание и торговлю. Все эти и другие вопросы надо решать. От них призывами вроде «надо лучше работать» не отделаешься.
Донецкий партийный актив состоялся 7 января. Брежнева принимали неплохо, но вместе с тем с каким-то оттенком холодности. Он этим был несколько обеспокоен и все время спрашивал меня: «Ну как прошел доклад? Какое он произвел впечатление?» Я «успокаивал» его, говорил, что все идет хорошо. Хотя, откровенно говоря, его рисовка, артистические приемы, никому не нужное заигрывание с шахтерами, металлургами, машиностроителями, химиками и учеными Донецкого края были встречены партийным активом неодобрительно.
После актива смотрели концерт самодеятельности — отличный концерт. Получили большое удовольствие, прикоснулись к народному творчеству. В резиденции Брежнева с руководством области продолжили разговор за ужином, возникло много вопросов — дончаки больше обращались по всем вопросам ко мне. Брежневу это не нравилось, и пришлось «нивелировать», хотя это и было противно моим взглядам, духу, истине.
Вместе с Л. Брежневым посетили завод имени Ильича, рабочий поселок Сартана.
Из Донецка Л. Брежнев уехал в Москву в 19.00. Поздно ночью выехал и я в Киев.
9—19 января. Из Москвы мне позвонил Н. Подгорный. Он подробно интересовался всем ходом пребывания Брежнева в Донецке. Я его обо всем проинформировал, сказал, что он выехал в Москву. Каждый раз, когда они допрашивали друг о друге, что кто делает, с кем встречается и разговаривает, мне казалось, что они не могут жить друг без друга, а больше закрадывалась мысль, что они в чем-то друг другу не доверяют.
На металлургическом заводе имени Орджоникидзе над мартеновским цехом № 3 обрушилась крыша — погибло 8 человек. Очень жалко людей. Назначена специальная комиссия для расследования причин и виновников катастрофы, принятия мер по ликвидации аварии. По предварительным расчетам, мартеновский цех не будет работать 8—10 дней — большая потеря в выплавке стали. Дано указание Совмину республики оказать помощь семьям погибших рабочих. Об аварии и человеческих жертвах, принимаемых мерах по ликвидации аварии шифровкой доложил в Москву.
Был в Харькове три дня, выступал с докладом по итогам Пленума ЦК КПСС на областном и городском активе, а также присутствовал на военном гарнизонном партийном активе. Харьковскому политехническому институту вручил орден Ленина. В институте посетил и ознакомился с лабораториями, встречался с профессорско-преподавательским коллективом института, со студентами. Посетил студенческое общежитие «Гигант», где были интересные встречи и разговоры. Вспомнил свои студенческие годы в этом общежитии, хорошее было время, жалко, что быстро и давно прошло.
За время отсутствия моего в Киеве накопилось много почты, разных неотложных вопросов. Обратил внимание товарищей по работе, что некоторые поручения выполняются плохо и не в установленные сроки и что надо усилить контроль и исполнение.
20–28 января. Отметили день рождения старшему внуку Пете, ему 6 лет. Хороший, с характером мальчик. Очень хочется знать, как сложится у него жизнь, что из него выйдет. Очень хотелось бы, чтобы он был здоровым, волевым, сильным, умным, добрым, честным человеком. Будем надеяться, что все так и будет.
На заводе «Реле-автоматика» 150 человек — вся смена сборочного — не приступили к работе. Это вызвано было тем, что неправильно, с большим нарушением была проведена работа по пересмотру норм выработки. По существу, это забастовка — политический и экономический эксцесс, и тут рабочие правы. Но почему горком, обком партии два дня скрывали этот инцидент от ЦК КПУ? Пожурил партийное руководство обкома и горкома, профсоюзных деятелей, партийное и хозяйственное руководство завода. Поручил разобраться, виновных в происшедшем строго наказать. Категорически предупредил: к рабочим никаких «санкций» не применять.
Мой день рождения 14 февраля — вот и «стукнуло» 59; все, что было за эти годы, кажется, было вчера. Получил много поздравлений, телеграмм, писем, звонков — это хорошо и приятно, когда о твоем существовании помнят. За огромным объемом работы личная жизнь ушла далеко на задний план. Поработать можно еще хорошо и плодотворно, было бы здоровье. День рождения отметили в узком семейном кругу. Иринка все предусмотрела, все приготовила, как полагается отличной хозяйке дома. Все прошло хорошо, на каком-то подъеме, с человеческой теплотой, а это придает силы, энергию для нелегкой работы.
Работа очень объемная и разнохарактерная. Приходится рассматривать все вопросы, вплоть до взаимоотношений партийных, советских, хозяйственных, работников культуры, науки «высокого» ранга. Вот и сейчас первый секретарь Днепродзержинского горкома партии Добрик написал заявление в ЦК КПУ на первого секретаря Днепропетровского обкома партии Ватченко. Кроме того, Добрик звонил лично мне и просил защиты от хамского обращения с ним. Добрик в своем заявлении обвиняет Ватченко в грубости, нетактичности, вопиющей бескультурности. Так, к сожалению, оно и есть. На него много поступает жалоб, что он груб, со всеми в области обращается некультурно, к народу относится пренебрежительно, высокомерно. Интеллигенция его просто ненавидит и прозвала его метко «унтер Пришибеев». И держится такой «руководитель» в своем кресле под теплым крылом Л. Брежнева (земляки ведь!). Пришлось «разъяснить» Ватченко, как-то примирить их с Добриком, и он даже извинился перед Добриком.
С 19 февраля отдыхали под Ленинградом в поселке Запорожье у Ладожского озера. Разместились в домике лесничего, так что по утрам во двор приходил олень за своим пайком — куском хлеба. Он был совсем ручным. В. С. Толстиков, первый секретарь Ленинградского обкома партии, все отлично организовал для отдыха.
Побывал в Ленинграде, посетил завод, на котором я был директором. Руководство и коллектив завода хорошо встретили, состоялась задушевная беседа.
В Ленинграде посмотрели много достопримечательностей и исторических мест, в том числе Музей обороны Ленинграда, Пискаревское кладбище, Домик Петра I, Эрмитаж, Монетный двор, были на «Авроре», в Петропавловской крепости и других исторических местах. В «Запорожье» все было организовано хорошо: рыбная ловля, охота на лосей, поездка на санях, катание на лыжах; на Ладоге — подледный лов рыбы. Я заметил, что между Толстиковым и Романовым[94], секретарем Ленинградского гор кома партии, были какие-то нелады. Я объективно занимал сторону Толстикова. Поблагодарил ленинградцев за хорошую ор ганизацию отдыха и внимание. 5 марта поездом из Ленинграда выехал в Киев. После отпуска, 6 марта, приступил к работе, чувствую, что отдохнул хорошо, немного отвлекся от повседневных забот и трудностей.
Позвонил в Москву, разговаривал с М. Сусловым и Н. Подгорным, особых новостей нет. Но в разговоре Подгорный дал мне понять, чтобы я с Л. Брежневым был настороже, ибо у него большая «ревнивая реакция» на мою активную деятельность, прямые и открытые высказывания и «предложения». Он болезненно переживает, когда ко мне хорошо и с уважением относятся партийный актив, крупные советские и хозяйственные работники — это все его просто переворачивает. Я поблагодарил Николая Викторовича за «сигнал». И подумал: самое недостойное и позорное явление для руководителя, тем более такого ранга, когда он с завистью и подозрением относится к активной деятельности работника, члена ЦК КПСС — тем более члена политбюро ЦК. Ну что же, посмотрим, что будет дальше, я своей активности и деятельности в работе снижать не намерен, работаю ведь не на «босса».
