Александр Шубин - Преданная демократия. СССР и неформалы (1986-1989 г.г.)
Вес идеи «российской игры», которую сначала в частных разговорах даже называли «русской», резко вырос, когда возникла угроза превращения РСФСР в оплот консервативно-патриотических сил. Угроза русского шовинизма, получающего оплот в структурах РСФСР и начавшей тогда создаваться компартии России, склонил часть либералов и окружение Ельцина к тому, что нужно баллотироваться в Россию.
Вспоминает Г. Павловский: «Осенью после многочисленных обсуждений было принято решение начинать русскую игру. Под эту задачу стала формироваться структура».
Предвыборные структуры, впрочем, стали формироваться одновременно под борьбу за все уровни власти. Кто-то шел в горсовет с надеждой начать практические преобразования хотя бы в местном масштабе, а кто-то – в российские депутаты. И здесь мотивы были разными. Кто-то задумал «русскую игру», а кто-то просто хотел повторить успех союзных депутатов, получить административный ресурс, доступ к СМИ и вообще причастность к кругу новой демократической номенклатуры, атрибутом которой стал депутатский значок.
Укреплялась и материальная база оппозиции. Откуда деньги? Их собирали прямо на мероприятиях неформалов (конференциях, лекциях, митингах, собраниях). В ходе избирательных кампаний разовые выплаты производились из фондов государственных предприятий, поддерживавших демократических кандидатов. Иногда приплачивали кооперативы, но нерегулярно и опасливо. До 1990 года занятие бизнесом и политикой совмещалось нелегко – «демократы» не могли предоставить надежную «крышу» своим предпринимателям. Помощь кооператоров в этот период была скорее организационной, чем денежной. Участвовавший в кооперативном движении с 1988 года Г. Павловский вспоминает: «В 1989 году я уже мог опираться на потенциал кооперативного движения. Съезды кооперативного движения не вырастали в самостоятельную политическую силу. Но кооперативы помогали решать вопросы по помещениям, брали неформалов на работу»[262]. Это привело к уходу части неформальных активистов в кооперативный бизнес.
Выпуск и распространение изданий стал одной из основных задач неформальных групп. Издательская деятельность формировала сеть оппозиционных организаций, позволяла находить новых сторонников и тут же загружать их работой по изданию и распространению газет и журналов со смелыми идеями. Хороший сбыт позволял расширять издательский бизнес, открывать новые издания. В России на грани 80-90-х выходило полторы сотни наименований самиздата. Такая конкуренция неподцензурной прессы заставляла и официальные издания становиться все более радикальными.
Так, анархо-синдикалисты помимо своего ведущего журнала «Община» стали выпускать еще газету «Воля» и более десяти региональных журналов. «Демократический союз» помимо газеты «Свободное слово» выпускал Бюллетень совета партии, газету «Утро России», а в Ленинграде – «Учредительное собрание». Издавались и общедемократические газеты, такие как московская «Хроника». В каждой из европейских и закавказских республик СССР выходил свой спектр изданий. Некоторые организации жили, перепродавая популярные оппозиционные газеты.
ИНТЕРНАЦИОНАЛЬНАЯ ПОМОЩЬ
ЕЩЕ ОДНИМ ИСТОЧНИКОМ материальной базы оппозиции была интернациональная помощь западных организаций. Контакты через границу устанавливались по нескольким линиям. Большую роль сыграла общественная организация «Некст стоп СССР», которая с 1989-го налаживала связи народной дипломатии – визиты единомышленников в гости друг к другу. Иностранцев использовали даже на митингах, особенно с интернациональной тематикой: в знак солидарности с демократами Китая и Восточной Европы. Пока в митинге участвовали иностранцы, их обычно не разгоняли.
Оппозиционеры в СССР и странах Восточной Европы исходили из тесной взаимосвязи событий по разные стороны границы СССР и по мере сил помогали друг другу. Возможности народной дипломатии использовала и дипломатия официальная.
Вспоминает Г. Павловский: «Создатель КОС-КОРа Адам Михник приезжал сюда, через Гефтера встретился с Черняевым и высказал предложения по компромиссу. Они были приняты здесь в ЦК и осуществлялись, пока после выборов не выяснилось, что за коммунистами в Польше вообще никого нет».
Если бы советское руководство осознало, что положение в Восточной Европе является критическим, и в любом случае придется уходить оттуда, можно было бы использовать канал народной дипломатии для продвижения встречных предложений по компромиссу, которые можно было закрепить в международных соглашениях до неизбежного краха Варшавского блока. Но осознания такой перспективы у Горбачева и тем более его консервативных коллег не было. Так что народной дипломатией воспользовалась прежде всего оппозиция в СССР.
С середины 1989-го новых политических лидеров приглашали в страны Запада с выступлениями. Эти поездки мало что меняли во взглядах идеологов оппозиции. К 1990 году, когда поездки стали распространенным явлением, лидеры основных идейных течений уже сделали ставки. Либералов эти визиты убеждали в преимуществах капитализма, социалисты выискивали (и вполне успешно) язвы западного общества. Европейские партнеры оказывали помощь своим единомышленникам в России (христианские демократы – христианским демократам, социалдемократы – социал-демократам, анархисты – анархистам).
Зарубежные друзья жертвовали валюту на благое дело борьбы с коммунизмом. Оппозиционеры везли из-за границы горы тамиздата, компьютеры, принтеры и другую оргтехнику. Мне довелось наблюдать даже переправку в СССР небольшой типографии – формально закупленной кооперативом, где работали неформалы. На этой типографии были отпечатаны два тиража оппозиционного журнала, но затем выяснилось: чтобы окупить расходные материалы, типография должна выполнять коммерческие работы. Вскоре кооператив переключил типографию только на нужды самоокупаемости, а обиженные неформалы стали печатать тиражи этого журнала на более выгодных условиях в Белоруссии. Этот эпизод показывает, что техническая поддержка Запада играла второстепенную роль – с ней было легче, но можно было обойтись и без нее. Благодаря этой помощи с конца 1989 года издатели самиздата смогли макетировать свои газеты и журналы качественнее и быстрее.
Значительную помощь «демократам» на выборах 1989—1990 годов оказал Д. Сорос. Вероятно, это было крупнейшее вливание, по некоторым данным миллион долларов. Сегодня за такие деньги какой-нибудь капиталист может разве что зарегистрировать партию, не более того. Но в 1989—1990 годах обстановка была иной – подавляющее большинство актива работало бесплатно.
С согласия Горбачева Сорос создал в СССР фонд «Культурная инициатива», который по замыслу Сороса должен был выстраивать экстерриториальный сектор «открытого общества» внутри советского общества. Таких прав в СССР Соросу не дали, но он заручился поддержкой в Фонде культуры в лице его замдиректора В. Аксенова. Аксенов «пробивал» создание фонда «Культурная инициатива», которое де-юре осуществил к 1989 году.
Диссидентов и неформалов к Соросу сначала не подпускали. Но в 1989-м ситуация изменилась, так как оппозиционеры получили депутатский статус, и Сорос смог установить с ними рабочий контакт. Через статусных «либералов» Сорос вышел на «демперестройщиков» и их союзников.
Вспоминает Г. Павловский: «Мы обсуждали тему выборов с Румянцевым и Соросом. Ему понравилась идея „русской игры“. Удалось договориться о выделении средств на программу „Гражданское общество“. Я, Пельман и Игрунов были сделаны его директорами. Деньги Сороса были нарезаны на гранты, которые позволили оснастить гражданские группы компьютерами, факсами, ксероксами и другим офисным оборудованием. Издавался бюллетень „Выборы-90“. Почти все средства ушли на оргтехнику».
Вспоминает оргсекретарь фонда Л. Глазычев: «Когда я пришел в фонд, там было 5 тыс. нерассмотренных заявок. Я отдавал себе отчет и считал это полезным, что многие из них преследуют цель поддержки не только культурных, но и культурно-политических проектов. Прежде всего мы предоставляли компьютеры и множительную технику, и было понятно, что на ней будут печатать не только высокохудожественные тексты. Гранты выделялись и на охрану памятников, и на экологическое движение, и на „мемориальскую“ историческую работу, и на педагогические эксперименты, но никакого контроля за тем, что эти люди печатают, дальше уже не было. Наличных денег было немного. Люди запрашивали деньги на работу, а не для самих себя.
Джордж тоже не был щедрым дядюшкой, и его представители считали каждую копейку. Никакого перекорма не было, и приходилось драться с ними за увеличение финансирования по тем или иным проектам. Это, кстати, иногда приводило меня к интересным открытиям. Так, мне пришлось заняться проблемой качества компьютеров. Большинство наших людей видели компьютер впервые, но все же было и некоторое количество опытных «юзеров». И они стали направлять «рекламации» о несоответствии документации и качества техники. Я, как наивный человек, задался этим вопросом и, будучи в штаб-квартире в Нью-Йорке, отправился по адресу, где должны были комплектовать компьютеры для нас. Там я обнаружил магазин, где продавались пылесосы, кухонные комбайны и компьютеры. Место было совсем непрофессиональным. Когда я имел неосторожность предъявить эту проблему по начальству, то нечаянно разворошил гнездо блата и откатных схем, только не наших, а американских. Но все осталось, как есть.
