Александр Иванченко - Путями Великого Россиянина
Став наследницей Эллады и Римской империи, вместе взятых,
Византия ту и другую цивилизации перемолола в жерновах доведённого до фанатизма христианства, фактически поставив церковь над государством и тем самым заведомо предопределив свою неизбежную гибель, ибо там, где господствует та или иная теология, невозможно нормальное развитие научной мысли, от которой одной только и зависит главным образом жизнеспособность любого государства. И в то же время Византия вполне унаследовала многое из того эллинского, о чём очень хорошо, на мой взгляд, сказал Славомысл:
Средь прочих варваров жрец Клио греческой персам изумлялся:
Отчего у тех сын отца иль мать свою зарезать не дерзнёт,
Коль оттого выгода ему прямая: хитона пурпур и подвластных сладкозвучна лесть?
Да отчего персы столь глупы, что смертью только за обман карают,
И презирают тех, кто долг отдать не может, но злато в долг берёт?
Мы реку нашу Непрой нарекли, чтоб на её брегах на прю никто не стал,
Погибелью не осквернив лазурь, что нивам хлебным жизнь дала.
Но Непру грек по-своему назвал, в его понятьи Борисфен она –
Река борьбы. Парсу поклоняясь, он вожделением томим,
Чтоб Непра кровью налилась и нивы слов'янина запылали кровавым сполохом огня.
Для грека скифы мы - так наше «Честь тебе!» он начертал,
Иль смысл слов'янского привета не поняв, иль в Слове имя не признав.
Вернее же всего, в чём нет сомненья, здесь грека суть видна и что его влечёт.
Не может поделиться честью тот, кому она чужда,
Иль в толк ему не взять, отчего пред путником душа щедра,
Коль он тебе незнанный и саква скарба у него,
А слов'янин, не зарясь, – честь тебе и в сердце радость!
Притом оружный сам и грива у коня дугой.
Греку диво то, иная гложет его страсть.
Природою своей он плут и жаден, но правде должное отдам: в битвах лют,
И если друг ему ты, другу не откажет, добро и зло разделит пополам.
Однако пифий имена из Дельфий борисфенские, смерть за лучшее приняв, не изречёт.
Не дщери россичей, гекзаметра стихом играючи, –
Олимпа жрицы Оракула сужденья возвещают.
Загадка та сложнее мирозданья, в сокрытом не понять, где чёт, а где нечёт.
Скифы – варвары, но девы скифов, затворенные в храмах, к стопам, омытых Непрой, Элладу повергают.
В постиженьи таинств прорицанья эллину мнится бездна роковая –
Ужасна пропасть и где-то там в бездонье - темень гробовая.
Не ведающий страха пред острием меча, эллин, рассудок потеряв, от края бездны той отпрянет.
Но волхвов с Непры призовут и уж в эллинов рядят: Всеслава вещего Анахарсисом прозвали,
Любомудр же, россич из Голуни, - эфесский Гераклит... Слов'янская порода плодовита,
Любомудры, Светозары да Всеславы – не редкость на Руси
И матери рожать не перестанут на Непре и Роси.
Соседям утешенье, что ж, – русам не потеря.
Но зачем Сократа, своего природного эллина, испить цикуту обрекли?
Познавший семь начал, он в Слове всех семерых открыл начало.
Ему ж за то – не потому ль, что свой? – цикуту!
Сравнить со зверями эллинов в сём нельзя, напраслиной было бы то на зверя.
Многочуден лик эллина, как басни Геродотовы о скифах...
В том интервью журналу «Огонёк», которое я уже цитировал, академик Д. С. Лихачёв, кроме всего прочего, сказал: «Тогда Василий II (император Византии. – А. И.) отдал свою сестру за Владимира I, и в династическом плане Русь поднялась на невиданную высоту. И Владимир Мономах был потомком византийских императоров...»
Мне не хотелось бы и дальше продолжать полемику с нашим академиком, но уж больно его утверждения противоречат исторической правде, хотя обычно часть правды в них есть, но, к сожалению, лишь часть, а не правда и только правда. Это вдвойне огорчительно, что, будучи в отличие от академика Б. А. Рыбакова действительно специалистом по истории и литературе Древней Руси, Дмитрий Сергеевич, конечно же, знает, что ставить в один ряд Владимира I и Владимира Мономаха никак невозможно, поскольку по своему отношению к Руси эти личности прямо противоположные. Как и то, что династические связи с Византией были важны для Владимира I, но вовсе не для Мономаха.
Женившись на византийской царевне Анне и крестившись в крымском Корсуне в христианскую веру, Владимир I тем самым хотел, скорее всего, показать свою приверженность великой княгине Ольге и хоть этим как-то оправдать свой захват золотого стола в Киеве, так как за сына Светослава Игоревича на Руси его никто, естественно, не принимал. С другой стороны, он, сын иудейской блудницы, воспитанный среди разбойных варяжских шаек, понятное дело, нуждался в укреплении своего авторитета. Что же касается самой Руси, то никакого престижа ей этот брак не прибавлял. Имей Светослав Игоревич относительно Византии такие же намерения, как против Великой Хазарии, он без особых усилий уничтожил бы эту кичливую империю ещё во время своего первого похода на Дунай: четыре дня пути оставалось ему до Цареграда, когда синкель Феофил, ближайший советник византийского патриарха, пал перед ним на колени, запросив мира на любых условиях. И действительно Цареград платил потом дань Руси огромную.
Стало быть, не Византия, а Русь была самой могущественной державой мира. Причём нужно знать всю внутреннюю иерархию Византии, чтобы понять, в какое унизительное положение была поставлена эта империя, если перед Светославом пал на колени не простой посол, а второе лицо в государстве после патриарха. Императоры в Византии менялись, как перчатки, нередко будучи самого низкого происхождения. От патриарха зависела судьба претендентов на императорский престол, и потому он, патриарх, был самым могущественным человеком в государстве, а после него – синкель, в руках которого император был лишь послушным орудием.
А зная это, можно ли говорить, что какой-то там династический брак с византийской царевной поднял Русь «на невиданную высоту»? Кто она по сравнению с валявшимся в ногах великого князя Руси синкелем? Это только подтверждает, что с помощью одних варягов Владимир I не мог удержаться на золотом столе в Киеве. Поэтому, кроме личного престижа ему нужна была также поддержка Византии.
И ещё один важный момент, который тоже говорит очень о многом.
И в первом, и во втором походах на Дунай Светослав довольствовался всего десятью тысячами дружинников против стотысячной армии Византии. И побеждал.
Да, конечно, он был гениальным полководцем. Но, хоть мало-мальски разбираясь в военном деле, можно ли себе вообразить, чтобы десять тысяч варваров, то есть полудикарей, будь у них и сверхискусный предводитель, побеждали вдесятеро превосходившую их по численности цивилизованную армию? Никакой гений не в состоянии вести в подобной ситуации победоносную войну, если его войско не превосходит во столько же раз противника силой оружия и умения им владеть. Вот здесь и к месту припомнить фразу Прокопия Кесарийского: «Железо звонкое и такое, что наш меч может рубить, но само не зазубрится». Написано же это было за четыреста лет до Светослава. Византия знала тогда только железо, а россичи варили уже высокоуглеродистую сталь. Византиец по уровню своего интеллекта ни в VI веке, ни в X веке и понять не мог, что это такое, как наш академик Б. А. Рыбаков, публикуя в своей книге «Киевская Русь и русские княжества XII-XIII веков» фотографию мечей русов, ограничился лишь краткой подписью: «Мечи середины X в., найденные в днепровских порогах на месте гибели князя Светослава и его дружины». Очевидно, и ему, современному академику, не пришло в голову подумать, почему мечи эти пролежали в речном иле тысячу лет и не тронуты коррозией, а найденные там же сделанные из лучшей в мире, как теперь считается, рурской легированной стали штыки гитлеровцев съела ржавчина.
Вопрос между тем не пустяшный. Качество стали, которую невозможно варить кустарным способом, говорит об уровне металлургии, а уровень металлургии, в свою очередь, если иметь в виду развитие материальной культуры, более всего свидетельствует о достижениях науки, ставшей производительной силой. Там же, где наука стала производительной силой, фундаментальные познания, как нам известно, непременно должны опережать прикладные, то есть то, что уже применяется на практике. Таков непреложный закон эволюции любой цивилизации.
Академики Б. А. Рыбаков и Д. С. Лихачев могут игнорировать наши «языческие» летописи или не знать их вообще, но что в нынешних условиях мешает сделать химический анализ стали русских мечей середины X века? Ведь это как раз предметно и покажет нам, какими знаниями владела дохристианская Русь хотя бы в одной их этих областей. Но мы-то понимаем, что значит, скажем, создать и запустить на Луну один космический корабль, какая для этого нужна интеллектуальная и материальная база.
