Николай Борисов - Повседневная жизнь русского путешественника в эпоху бездорожья
Последнее время он был матросом на каком-то местном судне, где кроме него был только один член команды — капитан. Судно ходило от Соловков до Кеми и обратно, и он был совершенно счастлив, забрасывая канат на причал, копаясь в старом дизеле или любуясь феерическим закатом над Белым морем.
Глядя на него, соловецкие обыватели пожимали плечами и крутили пальцем у виска. А он просто жил, как хотел: на краю моря, среди простых людей и простых вещей, в мире с собой и окружающими.
Это был человек необыкновенно надежный. Он мог быть до неприличия необязателен в мелочах, даже в денежных долгах, о которых он умел как-то органично забывать, — но он был надежен как скала в том высшем смысле, где, собственно, и начинается настоящий спрос с человека. Думаю, что все, кто близко знал его, могли повторить простую и строгую формулу: «С ним я бы пошел в разведку…»
Больше всего на свете он любил дарить подарки и устраивать праздник для своих друзей или для тех, кого он по неискоренимой склонности к мифологизации реальности считал таковыми. На эти цели он радостно и стремительно тратил свои редкие гонорары.
Он, не задумываясь, готов был отдать ближнему последнюю рубашку. Но даже лучшие из нас делают это только после некоторого размышления.
«Время слуг своих поставляет», — говорили в древней Руси. Он был гордым человеком и не хотел быть в услужении у времени. За эту гордость он платил свою цену. Его обманывали, оскорбляли, обносили чашей на пиру. Даже для друзей всегда было загадкой, чем он, собственно, живет. Глядя на него, вспоминалась притча Спасителя о птицах небесных.
Родись он в другие времена, из него мог бы выйти строгий аскет, собеседник ангелов, ученик святых. Он мог бы найти себя в рамках той великой традиции, которая сводит все числители к единому знаменателю. Но век не выбирают. И потому, подобно многим людям своего уклада, он не ходил, а захаживал в храм. Как в силу своей принадлежности к атеистическому поколенью, так и по свойству беспокойной души художника, он не искал покоя за стенами монастыря.
Созданный из остатков той глины, из которой Бог создавал своих святых, он предчувствовал свой уход. И скончался во сне, словно и правда ушел куда-то по срочному вызову, оставив нам заботу о своей бренной оболочке.
Он ушел так же внезапно и необъяснимо, как и другой соловецкий романтик, его близкий друг и учитель Сергей Морозов. Вероятно, в этом есть какая-то закономерность. Можно сказать, что Соловки отравили их обоих змеиным ядом своего безвременья. А можно сказать — спасли, дали годы и годы душевного покоя и радости жизни.
С уходом таких людей возникает тоскливая пустота, заполнить которую невозможно. Нам остается только вспоминать о нем и надеяться, что там, где сойдутся все пути, мы еще увидимся и поговорим о свойствах дизельных двигателей или о палитре заката на Соловках…
Истертая монета
История Радонежа напоминает старинную монету, на которой от долгого употребления почти стерлась надпись и расплылся чеканный профиль правителя. И все же очевидно одно: это селение отмечено особой метой. Здесь жили герои, мученики и святые.
Село Радонежское упоминается уже в духовной грамоте Ивана Калиты. «Собиратель земли Русской» завещал его своей второй жене княгине Ульяне. После ее кончины (не позже 1374 года) село с округой перешло во владение серпуховского князя Владимира Храброго. Согласно завещанию куликовского героя, первым радонежским удельным князем стал его пятый сын Андрей. «А благословил есмь сына, князя Андрея, дал есмь ему Радонеж с тамгою и с мыты» (56, 46). Сбор «тамги» (торговой пошлины) указывает на хозяйственное значение Радонежа, а сбор «мыта» (пошлины с провозимых транзитом товаров) — на его важную роль в тогдашней дорожной системе.
Князь Андрей стал править в Радонеже после кончины отца в 1410 году и скончался в 1425 году. Полагают, что именно он выстроил в Радонеже крепость — «град». Тогда и возникло двойное название — «городок Радонеж».
Серпуховские князья, владельцы этих мест, были люди особого закала. Их родовые черты — доблесть и благочестие. Они высоко чтили преподобного Сергия Радонежского, способствовали его прославлению как нового святого (189, 58). Примечательно, что белый камень для строительства Троицкого собора над гробом преподобного Сергия Радонежского добывали в мячковских каменоломнях, во владениях серпуховских князей (81, 17).
Многолюдный серпуховской княжеский дом был почти полностью уничтожен эпидемией чумы, свирепствовавшей на Руси в 1420-е годы. Жертвой «черной смерти» стал и радонежский князь Андрей. Под 6934 (1425/26) годом летопись сообщает: «Мор бысть велик во Пскове, и в Новегороде Великом, и в Торжьку, и во Твери, и на Волоку, и в Дмитрове, и на Москве, и въ всех градех русских и селах. Toe же осени (1425 года. — Н. Б.) преставися князь Андрей Володимеровичь и князь Семен Володимеровичь, нареченный в черньцех Сава, а положен у Троицы в Сергиеве монастыре. Toe же осени князь Ярослав Володимерович преставися, а положен в Архангеле на Москве» (141, 184).
Согласно древней традиции всех князей московского дома хоронили в Архангельском соборе Московского кремля. Погребение Андрея Радонежского в соборе Троицкого монастыря противоречило обычаю и, скорее всего, объяснялось его завещанием. Князь хотел быть погребенным у мощей преподобного Сергия, в стенах нового каменного собора, в строительстве которого он принимал участие. В правление Ивана Грозного (между 1565 и 1573 годами) останки Андрея Радонежского были перенесены из Троицкого монастыря в Архангельский собор Московского кремля (80, 27).
В начале 1411 года князь Андрей женился. Княгиня Елена Ивановна, дочь московского боярина Ивана Дмитриевича Всеволожа, после кончины мужа давала поминальные вклады в Троицкий монастырь. Впрочем, она не надолго пережила его и скончалась между 1428 и 1432 годами (122, 51). В браке с Андреем Радонежским княгиня Елена родила дочь (имя ее источники не сохранили), которая осенью 1432 года вышла замуж за галицкого мятежника князя Василия Юрьевича Косого.
«Сам князь Андрей предоставил обители щедрые податные льготы, а в конце жизни завещал три села, расположенные в непосредственной близости от монастыря — Княже, Афонасьево и Клементьево» (81, 17). Этим вкладом Андрей фактически дал монастырю независимость от удельных властей и превратил его в собственника тех земель, на которых он стоял.
* * *Городок Радонеж вошел в историю в связи с событиями московской династической смуты второй четверти XV века. В феврале 1446 года удельный князь Дмитрий Шемяка поднял мятеж и внезапным набегом захватил Москву. Он послал своего порученца князя Ивана Андреевича Можайского с отрядом в Троицкий монастырь, где находился тогда на богомолье великий князь Василий Васильевич. Предупрежденный о намерениях мятежников, но не вполне поверивший этим известиям, Василий ограничился тем, что «посла сторожи к Радонежю», то есть выслал в сторону Радонежа заставу (137, 173). Глубокие сугробы не позволяли Ивану Можайскому объехать заставу стороной. Издали заметив вооруженных людей, он приказал своим воинам спрятать оружие в санях и представить отряд обычным крестьянским обозом. Захваченные врасплох сторожа были перебиты, а мятежники внезапно нагрянули в Троицкий монастырь, где захватили в плен беспечного великого князя Василия. Он был доставлен в Москву, ослеплен и сослан в Углич…
* * *Последний серпуховской князь Василий Ярославич, верой и правдой служивший Василию Темному, в 1456 году по неизвестным причинам был взят под стражу и осужден на пожизненное заключение. Спасаясь от гнева великого князя, жена и сын опального бежали в Литву. Радонеж и округа вошли в состав владений великого князя Московского.
При Иване III «городок Радонеж» стал центром большого уезда, земли которого находились в верхнем и среднем течении реки Вори. Сюда в 1492 году Иван III перевел «торг» (ярмарку), который прежде собирался у стен Троицкого монастыря. Свидетельством расцвета Радонежа стало устройство здесь в 1530-е годы постоялого двора («яма»), где путники могли отдохнуть, а ямщики — сменить лошадей.
Менялась административно-территориальная принадлежность Радонежа. Созданный в 1470-е годы Радонежский уезд в 1560-е был включен в состав Московского уезда (213, 91).
Социально-экономический кризис, охвативший центральные уезды России в последней четверти XVI столетия, затронул и Радонеж. Торговля заглохла, а ямщики разбежались, спасаясь от нищеты. Ярмарка перебралась в село Клементьево близ Троицкого монастыря. Бедствия Смутного времени довершили упадок Радонежа.
Правительство Михаила Романова искало дружбы с влиятельным Троицким монастырем. 5 ноября 1б1б года монастырь получил жалованную грамоту, согласно которой Радонеж и прилежащие к нему земли были переданы из казны в собственность обители. Одновременно было проведено размежевание с землями соседнего казенного села Воздвиженского. Благочестивый жест имел прагматичную подоплеку: Троицкий монастырь был хорошим хозяином и мог быстро вывести из упадка радонежские земли.
