Виктор Губарев - Лихое братство Тортуги и Ямайки
Тем же днем мы подожгли все дома в городе, чтобы наши враги не могли найти в них убежище, не напали внезапно на наших часовых и не атаковали нас внезапно среди ночи. Затем мы отступили в большую церковь, на которую они не дерзнули напасть, удовлетворившись лишь тем, что время от времени стреляли в нас из мушкетов, к тому же издалека.
Чирикита — небольшое поселение, расположенное на саванной равнине… Много малых речек течет здесь в разных местах…
10-го мы вышли с захваченными здесь пленными, надеясь дождаться выкупа за них на острове, который находится на той же реке…
16-го выкуп за наших пленных прибыл, и после того как они были отпущены, мы вернулись на борт нашего корабля, который стоял на якоре у острова Сан-Хуан (Койба. — В. Г.)».
Взятие и разграбление Чирикиты было лишь небольшим эпизодом в биографии капитана Франсуа Гронье. Гораздо большую известность приобрели его набеги на города Гранада (в Никарагуа) и Гуаякиль (в современном Эквадоре).
Захват Гранады отрядами Гронье и Туаняи
В середине марта 1686 года отряд Франсуа Гронье покинул свое убежище на острове Койба с двумя барками, взятыми у испанцев, а также с полугалерой, 10 большими пирогами и 4 каноэ. В конце того же месяца они стали на якорь в заливе Никоя, чтобы оттуда отправиться в поход на город Гранаду, расположенный на берегу озера Никарагуа Перед походом к ним присоединился отряд английского капитана Фрэнсиса Таунли.
Поскольку Равено де Люссан был непосредственным участником этой экспедиции, мы можем проследить ее ход по его дневнику:
«25-го [марта] мы отправились все вместе, французы и англичане, на наших пирогах и каноэ; мы оставили их корабль и наши две барки под прикрытием мыса Бланко, который находился в двадцати лье в наветренную сторону от того места, где мы собирались высадиться на сушу, приказав тем, кто остался стеречь их, выйти через шесть дней после нас и пройти вдоль берега на якорную стоянку в том месте, где мы собирались оставить наши каноэ.
7 апреля мы высадились на сушу на низменном берегу в количестве трехсот сорока пяти человек, ведомые весьма ловким проводником, который повел нас через лес, чтобы нас не могли обнаружить. Мы шли до девятого числа как днем, так и ночью, но, несмотря на все наши предосторожности, нас все же заметили люди из города Гранада, которые ловили рыбу на реке, расположенной на расстоянии примерно пятнадцати лье; и хотя они весьма проворно побежали предупредить испанцев о нашем движении, они не успели бы вывезти все свое имущество… если бы, к несчастью для нас, они не были предупреждены тремя неделями ранее некоторыми людьми из Эспарсы, которые видели большое количество наших каноэ, что прошли там, и догадались о наших намерениях.
Усталость, вызванная этим маршем и дополненная сильным голодом, вынудила нас остановиться 9-го вечером на ночлег на большой сахарной плантации, расположенной не далее как в четверти лье от Гранады… Она принадлежала одному рыцарю ордена Сантьяго, которого мы едва не сделали нашим пленником, когда прибыли туда, но мы не стали гнаться за ним, так как наши ноги уже отказывались служить нам. 10-го мы двинулись дальше и, находясь недалеко от города, увидели с вершины холма… два корабля на озере Никарагуа, которые, как мы позже узнали, увозили с собой все богатства Гранады на остров, расположенный в двух лье. В небольшом поселке, попавшемся нам на пути, мы взяли пленного, который рассказал нам, что жители города окопались на Оружейной площади и окружили себя стеной после того, как наш квартирмейстер, сбежавший к ним, предупредил их, что мы можем явиться туда; пленный также сказал, что место это снабжено четырнадцатью пушками и шестью камнеметами, и что, наконец, они выделили шесть рот кавалерии, чтобы атаковать наш арьергард в то время, когда наш передовой отряд ввяжется в бой, ежели так случится, что мы бросимся на них».
Равено де Люссан заявляет, что «подобное сообщение, без сомнения, могло привести в трепет кого бы то ни было, только не флибустьеров». Не тратя даром ни минуты времени, они в два часа пополудни подошли к городу, на входе в который обнаружили баррикаду. Флибустьеры тут же пошли на штурм Через час, пишет Люссан, «мы бросились на нее с такой решимостью, что уложили на месте всех тех, кто там был, потеряв с нашей стороны лишь одного человека, и оттуда вступили в город, на входе в который остановились, чтобы дождаться ответа от некоторых наших людей, выделенных для проведения разведки окрестностей форта, который виден был в конце той улицы, на которую мы вышли. Минуту спустя вернулась группа, сообщившая нам, что форт имеет четырехугольную форму, и что за улицей, где мы находились, они заметили еще три, которые примыкали к трем другим сторонам этого форта, откуда враги могли замечать всех тех, кто попытался бы приблизиться к ним по этим улицам, находившимся под обстрелом их пушек и мушкетов».
Решив, что у них слишком мало сил для того, чтобы атаковать форт с нескольких сторон* флибустьеры сконцентрировали все силы на одном — центральном — участке. Заметив неприятеля еще издали, испанцы открыли по нему бешеный огонь из пушек, но их ядра падали на землю, не долетая до цели. Тем временем пираты, расположившись вдоль домов и заняв небольшую возвышенность, начали швырять в испанцев гранаты. В ходе этого боя была захвачена главная церковь города, стоявшая на краю Оружейной площади, а затем, увидев, что испанские солдаты в панике отступают, атакующий отряд бросился на стены форта и овладел этим укреплением. «Так мы стали хозяевами их Оружейной площади, — сообщает Равено де Люссан, — и, соответственно, города, откуда они ушли, потеряв много народа; с нашей стороны было четверо убитых и восемь раненых, из которых, честно говоря, мало кто выжил Когда мы вошли в этот форт, мы нашли его достаточно обширным, способным в ходе сражения содержать шесть тысяч человек; он был окружен стеной… с множеством амбразур, которые были хорошо обеспечены людьми и мушкетами; лицевая сторона, выходившая на улицу, по которой мы атаковали их, была снабжена двумя пушками и четырьмя камнеметами, защищавшими подступы, не считая нескольких иных отверстий, имевшихся у основания стены…»
Овладев городом, который Шарлевуа назвал «одним из самых красивых и самых богатых в Америке», французские флибустьеры-католики исполнили в главной церкви Гранады торжественный гимн Те Deum, затем выставили на колокольне четырех дозорных, а в самых прочных каменных домах на Оружейной площади устроили караульные помещения. Сюда доставляли найденные в форте и жилищах горожан военное снаряжение, вещи и провизию.
«Вечером следующего дня, — продолжает свой рассказ Люссан, — мы выделили отряд в сто пятьдесят человек, чтобы пойти отыскать женщин (с целью получения выкупа) и кое-какое добро, которое, как нам сказали, находилось с ними на сахарной плантации в одном лье от города. Но они убежали оттуда, едва явившись, поскольку не чувствовали себя там в безопасности; так что отряд вернулся ни с чем. В тот же день алы отправили одного пленного к испанцам, чтобы потребовать выкуп за город, угрожая в противном случае сжечь его; они прислали в качестве парламентера одного падре, или священника, который сказал нам, что офицеры и жители собрались на совещание, но один из наших людей, который из-за усталости отстал по пути и был захвачен в плен… заверил их, что мы не сожжем его, так как в наши планы входило возвращение спустя несколько месяцев в Северное (т. е. Карибское. — В. Г.) море через озеро (Никарагуа. — В. Г.) и взятие в этом городе припасов, необходимых для нашего перехода; что нам не удастся вернуться, если мы устроим здесь пожар, и таким вот образом этот человек их успокоил».
После такого ответа, понимая, что выкуп за город они не получат, некоторые флибустьеры решили от досады немедленно предать его огню.
15 апреля пиратский отряд покинул Гранаду, забрав с собой одну пушку и четыре камнемета. До побережья Тихого океана предстояло пройти по вражеской территории приблизительно 20 лье. На этом пути, естественно, испанцы постарались устроить несколько засад. В четверти лье от Гранады флибустьеры наткнулись на первую засаду. Поскольку засевшие там испанские солдаты не подозревали, что противник располагает артиллерией, двух выстрелов из пушки оказалось достаточно, чтобы обратить их в бегство. Одного из беглецов удалось поймать. Он признался на допросе, что в стене дома старшего счетовода Гранады были замурованы 1,5 миллиона пиастров, предназначавшиеся для выкупа города в случае его захвата неприятелем. Если бы флибустьеры проявили больше настойчивости, возможно, им удалось бы получить эти деньги. Впрочем, проверить правдивость информации пленного было уже невозможно — вернуться в город в сложившейся ситуации, когда вокруг рыскали отряды испанских солдат и ополченцев, не представлялось возможным.
