Анна Антоновская - Время освежающего дождя (Великий Моурави - 3)
- Э, когда коршуну некого терзать, он о камень клюв ломает!
- Пусть бы лучше о несчастной Нестан вспомнил.
- Почему напали на Зураба? Он для князей соловьем поет.
- Соловьем? Не радуйтесь заранее; может черным вороном вам на голову сесть.
- Ха-ха-ха! Хи-хи-хи! Нато всегда развеселит!
Переговаривались азнауры: "Что с Зурабом?.. Ссоры с нами ищет? Видите, как тяжело на Зураба смотрит Георгий? А Русудан стала белее снега".
Гордо откинула лечаки Русудан, незаметно подала знак мествире. Он радостно схватил гуда и запел о проделках каджи в волшебном лесу. Но как ни старался мествире, как ни буйствовал тамада Квливидзе, как ни шумела молодежь, как ни поощряли княгини веселье и шутки, - празднества настоящего уже не было. Тяжелый взгляд Моурави все чаще останавливался на Зурабе.
Снова и снова обдумывал Зураб вчерашнее. Нет, он поступил правильно. Если замыслил возвыситься, необходимо показать княжеству, что Зураб Эристави Арагвский не раб Георгия Саакадзе. Шадиман прав...
Когда Зураб получил послание Шадимана с просьбой пожаловать к нему на тайный разговор, могущий обрадовать их обоих, он сначала расхохотался, выгнал гонца и хотел уже обо всем рассказать Саакадзе, но вдруг вернул марабдинца и приказал ждать.
Зураба охватило любопытство: что нужно "змеиному" князю - кровному врагу Эристави и Саакадзе? Не мешает поразведать! И он выехал из Тбилиси, но не в Ананури, как заявил, прощаясь, а в Марабду, сопровождаемый лишь верным оруженосцем.
Поразила и польстила Зурабу пышность, с которой встретил его Шадиман. Сначала вознегодовал, увидя Андукапара, - вспомнилась метехская вражда. Но путь князя от Арша до Марабды смутил Зураба: вот каким унижениям подвергается княжество.
- Да, Зураб, померкли наши знамена. Зять царя Картли, рискуя жизнью, подобно пастуху, сползает с гладкой горы и заискивает перед саакадзевскими дружинниками. Что ждет нас? Или не видишь постепенного падения владетелей? Или мы так же блистаем, как при Багратидах?
- Саакадзе не собирается быть царем! - буркнул Зураб, по-волчьи оглядывая Андукапара.
- Не собирается? Кто такому поверит? - возразил ему Андукапар. - Пример с Московии берет: там Годунов тоже не собирался, а сам так действовал, что другого выхода у бояр не было.
- Хвалю хитреца! - тепло улыбнулся Шадиман. - Греческий монах рассказывал мне, как заставил Годунов русийских князей кланяться ему до земли, принудил созвать собор, на котором выставил, как ценность государства, своих единомышленников - дворян и купцов. Конечно, эту суконную сотню не пришлось долго убеждать, сами от чистого сердца трезвонили! "Да славится наш царь Борис!" И прославился - возвысил дворян и купцов и уничтожил князей. Так утвердится и наш царь - "барс" Георгий.
- И церковь не оставила без помощи Годунова, - отозвался Андукапар. Что, эти рясы сговорились везде действовать одинаково? Только ослепшие не видят игру с венчанием на царство Кайхосро.
- Пока не венчан!
- И не будет. Саакадзе выжидает - надоест тавадам мальчику кланяться, тоже собор созовут: амкары, купцы, азнауры - ух, сколько друзей у Саакадзе! Сразу корону преподнесут. Надвинет ее ностевец на свой каменный лоб, возьмет скипетр и начнет князей крошить, как солому.
- Или, Зураб, тебя такое не тревожит? - спросил Шадиман. - Или не ты обойден "барсом"? Или князь Зураб Эристави недостоин быть правителем Картли? Разве не доблестный владетель Арагвский одерживал победы, равных которым не знала Картли? А кто беззастенчиво присвоил себе лавры? Я не ослеплен злобой. Саакадзе опытный полководец, - но разве без твоей могучей руки смог бы он победить Карчи-хана? Разве не за тобой пошли хевсуры, пшавы? Но даже правителем гор он не пожелал тебя утвердить.
Мрачно слушал Зураб. Знал - многое преувеличено злобствующими князьями, но главное - правда. Неблагодарен Саакадзе! Что он, владетель Арагви, получил после Марткоби? Кожаную рукавицу, чтобы удобнее было за хвост Джамбаза держаться!
- А вы что предлагаете мне за помощь вытянуть вас из тины, куда попали, держать за хвост "льва Ирана"?
Шадиман подсел ближе и дотронулся до плеча Зураба:
- Мы предлагаем тебе силу для осуществления давно тобой задуманного.
Зураб вздрогнул и замер: откуда Шадиман узнал о его стремлении к престолу?
Зорко следили Андукапар и Шадиман за Эристави Арагвским, погруженным в раздумье. Шадиман прошелся по мягкому ковру и остановился против Зураба.
- Думаю, мой Зураб, мы друг друга поняли: князь для князя в черный день! Пятьсот марабдинцев получишь от меня в подкрепление - эти ловкие стрелометатели стоят трех тысяч обученных кизилбашей. Пройдут они в арагвинских кольчугах подземным ходом. В лесу разойдутся небольшими отрядами и так будут двигаться по ночам к замку Ананури.
- А восемьсот сабельщиков из Арша спустятся по моему способу, подхватил Андукапар. - Первая сотня истребит саакадзевскую охрану, без сомнения, увеличенную после моего веселого путешествия. Аршанской дружиной можешь распоряжаться, как личной, - она минует теснины под водительством опытных начальников и обрушится на непокорных.
Зураб, охваченный сомнением, по-волчьи ощерился:
- А вы чем рискуете, суля мне за разрыв с Саакадзе золотой оазис? Я же рискую Белой и Черной Арагви! Слова - дешевый груз! Что предложите мне в залог верности?
- Зураб, почему не воспользовался ты путешествием купца Вардана и не послал в Исфахан княгине Нестан... бывшей княгине - знак внимания?.. Не гневись, Зураб! Знаю, почему Саакадзе подсунул тебе обнищавшую княжну своей шайки, а ты сразу попал в лапы "барса". Не пристало владетелю Арагви думать о служанке шахского гарема.
- А какому черту исповедовался я? - возмутился Зураб. - Где забвение, там нет любви!
Не хотел помнить Зураб, из-за кого погибла зеленоглазая Нестан из знатного рода Орбелиани. Обо всем позабыл, помнил лишь о своем бесчестье. Он, арагвинский витязь, достойный хрустального пера Руставели, - муж гаремной служанки! Неслыханный позор! Каким мечом выкорчевать его? Какой кровью смыть?
Словно угадывая его мысли, Шадиман продолжал:
- Напрасно терзаешься, князь, наше святая церковь расторгнет твой брак, ибо христианину воспрещается иметь жену-магометанку!
- Неподобающий разговор начал ты, Шадиман. Если рассчитываешь привлечь меня, напоминая о мести шаха, то ошибаешься, - Зураб вскочил. - Даже хозяину дома не позволю переступить черту приличия!
- Я коснулся твоего сердца, дабы дружба наша воссияла от залога. Смотри!
Зураб сумрачно взглянул вниз и несказанно удивился: деревья застыли, точно окаменели в своем красочном уборе, а ему чудилось - буря несется над солнечным садом, сгибая до земли чинары и дубы и кружа ярким хороводом цветы.
Задумчиво сидела Магдана на мраморной скамье. Было ей не более пятнадцати лет. Пленительная робость еще сковывала ее гибкие руки, тугие, рудой отливающие косы ниспадали с покатых, еще детских плеч, а из-под тенистых ресниц печально и величественно смотрели лучистые глаза. Бледно-голубой шелк облекал ее тонкий стан... И Зурабу хотелось глубоко вздохнуть, но было страшно - вот-вот волшебное видение исчезнет и черный туман окутает и сад, и замок.
Смотрел Зураб и не мог насмотреться.
- Вдохновенный монах увековечил мою Магдану неувядаемыми красками, хвастал Шадиман. - Обрати, князь, свое благосклонное внимание на фреску. Княжна Магдана держит на ладони свое достояние - замок Марабду, а ноги ее обвивают змеи из жемчужных нитей. Раскрытые ларцы, как водопады, низвергают фамильные драгоценности. Но, увы, ее нежная рука не в силах удержать знамя Сабаратиано, и она призывает витязя...
- Какой витязь, Шадиман, удостоится столь высокой награды?
- Тот, кто навек объединит знамя двух княжеств и вздыбит его над вершиной могущества.
- Князь Шадиман Бараташвили, благодарю за оказанную мне честь, но... прекрасная из прекрасных княжна достойна неизмеримо большего. Я раньше завоюю горцев, а потом буду молить Магдану разделить со мной блистательный трон.
На заре Зураб с оруженосцем исчезли за железной дверью. Гулко звучал конский топот в подземном коридоре.
Потом встревоженно крикнули птицы. Кто-то сорвал с глаз всадников повязки и мгновенно скрылся. Зураб жадно вдыхал лесной воздух. Над ним круто поднимались заросшие горы.
До ночи плутали князь и слуга, пока не выбрались на тропу, приведшую их к Шавнабада.
ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ
Вспоминая теперь эту ночь, Зураб испытывал гордость. Настал час манящего простора, довольно жестких братских объятий Моурави! Собираясь в Метехи на совещание князей, Зураб чувствовал, что он вместо куладжи надевает кольчугу.
Неожиданно дверь распахнулась, и Моурави, не здороваясь, опустился на скамью:
- Говори, Зураб, чем недоволен?
- Что ты, Георгий, разве не вместе праздновали...
- Ты со мною не хитри, Зураб, прямо скажи, что тебя мучает?
