Григорий Турский - История франков
После этого королева собрала все, что принадлежало ее умершему сыну, и сожгла это, все его одежды, некоторые из них были сделаны из шелковых тканей, другие сшиты из меха, а также другие принадлежавшие ему вещи, все, что нашла. Рассказывают, что собранное составило четыре телеги. Все золотые и серебряные предметы переплавили, так что не осталось ничего, что бы напоминало о том, как она оплакивала своего мальчика.
36. Этерия, епископа Лизье, о котором я уже рассказывал вам, изгнали из епархии и затем восстановили при следующих обстоятельствах. В городе Ле-Мане жил некий священник, любитель удовольствий, хорошей еды и плотских наслаждений, а также женщин, замешанный в прелюбодеяниях и других безнравственных поступках.
Там же проживала в те времена женщина, с которой он постоянно сожительствовал. Он убедил ее коротко постричь волосы, одел ее как мужчину и отправился вместе с ней в другой город, полагая, что, если окажется среди незнакомых людей, никто не заподозрит его в аморальности. Она была свободнорожденной и происходила из добропорядочной семьи.
Прошло много времени, но наконец ее родственники поняли, что произошло, и решили отомстить за бесчестье, нанесенное их семье. Они набросились на священника, связали его и бросили в тюрьму. Женщину же сожгли заживо (по германскому обычаю. – Ред.). Однако их стремление добиться выгоды оказалось настолько неодолимым, что они даже попытались продать священника за выкуп, полагая, что найдется тот, кто захочет заплатить за него, чтобы освободить. Когда им не удалось это, они решили его убить. Известия об этом дошли до Этерия. Движимый состраданием, тот уплатил двадцать золотых, стремясь спасти священника от неминуемой смерти.
Вернувшись в мир, священник внушил Этерию, что он необычайно силен в гуманитарных науках. Он пообещал своему епископу, что если тот доверит его заботам учеников, то сделает все от него зависящее, чтобы дать им хорошие знания в области гуманитарных наук. Тот с восторгом принял его предложение.
Собрав мальчиков из Лизье, Этерий отдал их священнику, чтобы он смог обучать их, ибо городские жители высоко ценили образование, даваемое им. Епископ подарил ему надел земли с виноградником, его часто приглашали в дома родителей его учеников.
Он начал забывать о своих прежних дурных поступках, но, как некая собака, которая вернулась к своей блевотине, начал заигрывать с матерью одного из своих мальчиков, но она оказалась добродетельной женщиной и рассказала своему мужу о его намерениях. Собрались другие члены семьи, выдвинули серьезные обвинения против священника, хотели его убить.
Снова движимый состраданием, поскольку теперь священник находился на свободе, Этерий только пожурил его и затем восстановил в должности. Теперь же священник настолько укоренился в своих дурных наклонностях, что не осталось никакой надежды, что он станет себя вести иначе.
В его поведении наблюдались перемены, вскоре он начал ненавидеть того, кто дважды спас его от смерти. Он сговорился с архидьяконом Лизье, и вместе они замыслили убить своего епископа, священник даже бесстыдно замыслил себя в качестве его преемника.
Им даже удалось найти клирика, согласившегося ударить Этерия по голове топором. Сами они продолжали строить козни, перешептываясь по углам, входя в тайные сговоры и обещая награду в том случае, если Этерий умрет, а священник займет его место. Своей милостью Господь воспрепятствовал, чтобы столь подлый план осуществился, с помощью своей бесконечной любви Он быстро заблокировал жестокий замысел этих безнравственных людей.
Однажды Этерий находился в поле вместе со своими сельскохозяйственными рабочими, занятыми пахотой. Клирик, о котором я вам говорил, упорно следовал по его стопам, держа свой топор в руке. Совершенно не представляя себе, что он собирается сделать, Этерий наконец спросил у него: «Почему ты преследуешь меня повсюду и держишь наготове топор?»
Клирик запаниковал, бросился ниц перед епископом и признался во всем. «Не беспокойся, добродетельный епископ, – пробормотал он. – Ты должен узнать, что меня прислали архидьякон и твой школьный учитель, чтобы я убил тебя этим топором. Я несколько раз хотел сделать это, но, едва я поднимал свою правую руку и собирался нанести удар, мои глаза заволакивало пеленой, в ушах начинало звенеть, я дрожал и трясся.
Мои руки не могли ничего удержать, и я не смог осуществить затеянное, но, когда я опускал руки, со мной все было в порядке. Я пришел к выводу, что Господь на твоей стороне и я бессилен причинить тебе какой-либо вред». Услышав все это, Этерий заплакал. Он поклялся клирику сохранить все в тайне и затем отправился домой ужинать. После еды он прилег ненадолго на своей кровати. Вокруг его собственной постели располагались кровати его священников.
Заговорщики поняли, что их дорогой клирик не смог выполнить их замысел, и начали строить новые планы, чтобы осуществить свой замысел самостоятельно, без всякой помощи с его стороны. Так они разработали новый план, как уничтожить Этерия или, по крайней мере, выдвинуть против него новое обвинение, которое оказалось бы насколько бесспорным, что ему пришлось бы покинуть свой пост епископа.
Примерно в полночь, когда все глубоко заснули, они ворвались в спальню епископа и начали кричать так громко, как только могли, что видели, как из двери выходила женщина. Они попытались поймать ее, но ей удалось скрыться. Только дьявол мог надоумить их выдвинуть подобное обвинение против епископа, поскольку ему было почти семьдесят лет!
Явно не дав себе труда задуматься о том, что делают, они призвали того же самого клирика, что помогал им ранее. Вот как получилось, что епископа сковали цепями руки того самого священника, чью шею он уже несколько раз спасал. Затем Этерия поместили в темницу под усиленной охраной, а заключил его под стражу тот самый человек, которого Этерий не раз спасал от заключения.
Когда же Этерий увидел, что его враги превосходят его своей численностью и его надежно заковали в цепи, он расплакался и начать просить Господа нашего о помощи. Когда тюремная стража уснула, то с помощью Господа оковы чудесным образом распались, и епископ освободился.
Он, безгрешный, тот, кто так часто освобождал греховных, теперь спасся из темницы, ему удалось проскользнуть незамеченным, и он направился в царство короля Гунтрамна. Как только он исчез, заговорщики, теперь ничем не удерживаемые, ринулись к королю Хильперику, чтобы попросить у него епископство.
Они обвинили Этерия во всех мыслимых и немыслимых грехах, завершив следующим обвинением: «Ты можешь увидеть, что мы правы, на основании того факта, самый славный из всех правителей, что, опасаясь за свою жизнь, он бежал в царство твоего брата, осознавая тяжесть совершенных им преступлений». Но Хильперик не поверил им и велел отправиться обратно в Лизье.
Тем временем, потеряв своего пастыря, горожане впали в уныние. Они были совершенно уверены в том, что случившееся стало результатом зависти и жадности. Применив силу по отношению к архидьякону и священнику, его собрату по заговору, они устроили им хорошую порку. Затем они обратились к королю Хильперику, чтобы тот выслал к ним обратно их епископа.
Король отправил представителей к своему брату, заявляя, что никогда не находил ничего, что заставило бы его жаловаться на поведение Этерия. Поэтому король Гунтрамн, проявляя, как всегда, свой добрый нрав и скорый на проявление жалости, одарил епископа подарками. Одновременно он написал письмо всем епископам своего собственного королевства, веля им ради любви к Господу сделать все, что они могут, для Этерия, находящегося в ссылке.
Этерий оставался в их городах, переходя из одного в другой, ему подарили такое количество ценных вещей, что он с трудом мог унести домой все, что получил. Так исполнились слова апостола: «Притом знаем, что любящим Бога, призванным по Его изволению, все содействует ко благу» (Рим., 8: 28).
Из своих странствий Этерий вернулся богатым человеком, сильно увеличив свое состояние. Наконец, когда он добрался до своего города, народ встретил его с большими почестями. Все плакали от радости и возносили к Господу слова благодарности за то, что Он в конце концов вернул обратно в церковь их достойного епископа.
37. Королева Брунгильда призвала ко двору Лупенция, аббата церкви Святого Мученика Привата в Жаволе. Говорят, что Иннокентий, граф того города, обвинил его в клевете на королеву. Обсудив его дело, признали, что он невиновен, и велели ему отправляться домой.
Во время возвращения граф Иннокентий схватил его и силой привез в поместье Понтион, где обращался с ним заслуживающим сожаления способом. Затем Лупенцию разрешили уйти. Когда он продолжил свой путь, то разбил свой шатер на берегу реки Эны, и там его враг снова напал на него, грубо схватил его, отрубил ему голову, положил ее в мешок, утяжелил его камнями и бросил в воду, а тело с привязанным к нему камнем утопил в омуте.
