Уильям Аллен - История Украины. Южнорусские земли от первых киевских князей до Иосифа Сталина
Проживая в Швеции, племянник Мазепы нашел повод посетить Гамбург, где снова встретился с Кёнигсмарк. Этот свободный город считался мировым центром модного света. Здесь плелись политические интриги и велась игра по-крупному — словом, жизнь била ключом. В салоне своего старого друга Андрей встретился с английским дипломатом Маттисоном, которого он попытался заинтересовать судьбой «свободолюбивого украинского народа». Момент для этого оказался вполне подходящим, поскольку британское правительство боялось возможного нарушения баланса сил на Балтике и на Черном море из-за успехов русского оружия в Северной войне. Однако подходы Войнаровского, как и Орлика, оказались безуспешными, и племянник гетмана, потерпев неудачу, стал вынашивать планы примирения с русскими властями через посредничество Авроры Кёнигсмарк.
Петр I, узнав о приезде Войнаровского в Гамбург, приказал своему резиденту в этом городе Фридриху Бетихгеру выкрасть его. Одновременно государь потребовал от сената свободного города выдать «преступника». На помощь Бетихгеру в осуществлении этих планов отправились несколько российских офицеров. В это время войска Румянцева стояли в Мекленбурге (позже Румянцев приложил руку к «возвращению» царевича Алексея Петровича из Неаполя). Андрея заманили в засаду, схватили прямо на улице и доставили в дом Бетихгера, где его могли держать в качестве пленника благодаря экстерриториальному статусу резидента. Гамбургский магистрат выразил протест, а шведский посол потребовал освободить Войнаровского на том основании, что он является «полковником шведской королевской гвардии». Трудно сказать, чем бы закончилась вся эта история, если бы в дело не вмешалась Аврора Кёнигсмарк. Она убедила племянника Мазепы посетить русский двор в Алтоне — куда он должен был явиться 5 декабря, в день именин императрицы Екатерины, — и сдаться на милость царя. Шведский посол по неизвестным причинам тоже убеждал его сделать это. Войнаровский, к несчастью, согласился, и его немедленно отправили в Петербург, «чтобы его дело было расследовано». Племянника Мазепы бросили в Петропавловскую крепость, где он пробыл до 1723 г., а потом выслали в Якутск, в Восточную Сибирь, где он и умер в 1740 г. В Якутске с ним встречался путешественник Миллер, который писал, что он превратился в моральную и физическую развалину. Эта встреча была описана в поэме Рылеева «Войнаровский», вышедшей в свет в начале XIX в. Поэт являлся участником движения декабристов, многие из которых окончили свои дни в Сибири.
ГайдамакиДвижение гайдамаков, возникшее в 1730-х гг., достигло угрожающих размеров в 60-х гг., когда Гонта и Железняк взяли Умань. Украинские националисты идеализировали гайдамаков. К этому был склонен даже такой выдающийся историк, как профессор Антонович, который в 1876 г. издал в Киеве книгу «Исследования о гайдамачестве по актам 1700–1768 годов». Кулиш, однако, протестовал против этой идеализации, утверждая, что в движении гайдамаков наиболее ярко проявились анархические черты украинского народа. По мнению Кулиша, гайдамаки продемонстрировали такую же склонность к разрушению и уголовщине, какую проявили чуть позже участники восстания Пугачева. Автор исследования, посвященного Польской Украине XVIII в., Фр. Гавронский писал, что «гайдамацкая идея стала следствием татаро-турецкого, целиком тиранского, образования, полученного русскими людьми». Он был сторонником идеи, выдвинутой польскими политиками XIX в.: «Гуманитарные и культурные элементы среди славян начинали преобладать только там, где они вступали в контакт с католической церковью». Как бы то ни было, дикие, варварские наклонности, присущие населению Южной России, с новой силой проявились в разных условиях уже во время Гражданской войны и в налетах батьки Махно и других атаманов.
Запорожцы после уничтожения СечиПосле уничтожения Новой Сечи по приказу Екатерины II кошевой атаман Калнышевский, вместе с Павло Головатым и Глобой, был арестован и отвезен в Москву. Хотя против Калнышевского не выдвинули никаких обвинений, он подвергся суровому наказанию — ссылке в Соловецкий монастырь, где и пробыл до 1801 г. Царь Александр I предложил ему свободу, но он отказался покинуть тихую обитель монастыря и скончался в возрасте 112 лет.
После разгона Сечи самые буйные из запорожцев решили «уйти за Дунай». В 1775 г. около 5 тысяч казаков отправились в Турцию. Среди них только половину составляли настоящие запорожцы, остальные являлись беглецами, которым вовсе не улыбалось попасть в руки царских властей. Все казаки, решившие стать турецкими подданными, собрались в Аккермане, откуда они отправили к султану делегацию. Правительство Порты решило принять их на службу и выделило им для поселения остров Святого Георгия, расположенный в Сулинской протоке Дунайской дельты. Им разрешили организовать здесь Новую Сечь. Позже они получили приказ отправиться на реку Буг и нести там пограничную службу, поскольку граница османских владений проходила в то время по этой реке.
Казаки, ушедшие в Турцию, получили свое знамя, на одной стороне которого был изображен золотой крест на белом фоне, а на другой — серебряный полумесяц на черном фоне. В последующие годы к ним присоединилось множество беглых крестьян из России, и их число увеличилось до 8–10 тысяч.
Потемкин, решив превратить остатки запорожского войска в черноморских казаков, отправил к ним послов с заданием уговорить их вернуться назад. Кое-кто поддался этим уговорам, поскольку жизнь в дельте Дуная оказалась весьма опасной. Здесь они вступили в конфликт с другими русскими беглецами, которые пришли раньше и захватили лучшие места для поселений и рыбной ловли. Это были донские казаки, которых по имени их первого атамана называли «некрасовцами». Последние ушли с Дона во времена Петра I после подавления восстания Булавина. Между ними и запорожцами начались ссоры, которые вскоре вылились в вооруженные столкновения, а позже и в самые настоящие битвы за обладание пастбищами, озерами и речками.
Часть запорожцев вернулась в Россию, но гораздо большее число приняло приглашение австрийского правительства и поселилось на берегах реки Тисы. Впрочем, поток беглых крестьян с Украины был так велик, что число «султанских казаков» не уменьшалось. Люди из украинских сел уходили на Дунай чуть ли не каждый день.
Во времена второй турецкой войны, которую вела Россия при Екатерине II, сложилась странная ситуация, когда старые запорожцы, поступившие по призыву Потемкина в русскую армию, воевали против своих бывших товарищей, ушедших на Дунай и пополнивших армию турок. Обе стороны старались, как могли, избегать стычек, объясняя это тем, что «брат не должен воевать против брата», но это им не всегда удавалось, особенно в 1790–1791 гг., когда Дунай стал главным театром войны. В конце концов Чапыга, атаман только что созданных Потемкиным черноморских казаков, отдал приказ не считать больше «султанских казаков» христианами и поступать с ними как с турками.
После смерти Потемкина, когда из Петербурга пришло распоряжение черноморским казакам переселиться на Кубань, около 8 тысяч человек подчинились, а остальные, примерно 4 тысячи, решили присоединиться к «султанским казакам» за Дунаем. Во время Русско-турецкой войны 1806–1811 гг. значительное число этих казаков перешло на сторону русских. В конце войны к России была присоединена Бессарабия, а турецкую границу проложили по реке Прут и дельте Дуная.
Запорожцы, оставшиеся на турецкой территории, вынуждены были начать против «некрасовцев» войну за места рыбной ловли. Фактически это оказалась война на уничтожение. Турки были сначала изумлены тем, что среди казаков началась гражданская война, но решили не вмешиваться в нее и говорили воюющим сторонам: «Если вы сильны, убейте и прогоните ваших врагов!» В конце концов украинские казаки победили «некрасовцев», и турки переселили тех, кто остался в живых, в Малую Азию. Еще в 20-х гг. XIX в., неподалеку от азиатского побережья Мраморного моря, можно было увидеть одну или две деревни донских казаков, пришедших сюда с Дуная; их жители сохранили костюмы своих предков и многие их обычаи.
В XIX в. бывших запорожцев почти не осталось, и дельта Дуная превратилась в убежище крестьян, бежавших из России. К 1820 г. здесь собралось 15–20 тысяч этих беглецов. Русско-турецкая война 1828–1829 гг. положила конец этому бегству. Когда русская армия перешла Дунай, последний атаман дунайских казаков Гладкий явился в Измаил, где в то время находился император Николай I, и стал умолять его о прощении и милосердии. Гладкого произвели в полковники, а позже — в генералы. Дунайские казаки вернулись в Россию; большинство из них уехало на Кубань и присоединилось к потомкам запорожцев.
Декабристы на УкраинеУ декабристов было много последователей из числа молодых офицеров, которые служили в полках, стоявших на Украине. Это движение не имело практически никакой поддержки у народа, но многие помещики на Украине, поляки, русские и украинцы, сочувствовали идеям создания конституционной монархии в России, либерализации власти и отмены крепостного права. Полковник Пестель, вероятно самый одаренный и настойчивый из руководителей декабристов, служил в полку, расквартированном на Украине. Во время восстания в Петербурге в небольшом городке Тульчин в Подолии вспыхнул мятеж офицеров.
