Бразилия. Полная история страны - Корвалью Фернандо Нуньес

Метисы с португало-индейскими корнями назывались «кабокло», что в переводе с местного наречия означало «вышедшие из леса», или же «мамелуко» (мамелюками) [19]. Индейцы относились к кабокло с презрением, да и белые их не очень-то жаловали, но все же кабокло стояли выше чистокровных индейцев, поскольку в большинстве своем были цивилизованнее. Кабокло занимали третье место в иерархии после креолов и ни при каких условиях не могли обращаться в рабство, ведь их отцами были добропорядочные христиане (союзы индейца и португалки были нонсенсом – во‑первых, в колонии наблюдался дефицит европеек, поскольку в основном сюда прибывали мужчины, а во вторых, индейца, посягнувшего на белую женщину, пусть даже и с ее согласия, убивали на месте). Многие кабокло становились бандейрос, знание индейских привычек помогало им в этой жестокой «работе». После того, как потребность в рабочей силе была полностью покрыта за счет африканских рабов, бандейрос не остались без дела – они переквалифицировались в надсмотрщиков и охотников на беглых рабов. Следует отметить, что африканцы были не совсем беспроблемными. Иногда они сбегали от своих хозяев, а, бывало, что и восставали. Первое задокументированное, то есть довольно серьезное, восстание африканских рабов, для подавления которого пришлось привлекать военных, произошло в капитанстве Баия в 1607 году. Но в целом иметь дело с африканцами, оторванными от своих корней, было спокойнее, чем с индейцами.

На четвертом месте стояли мирные индейцы (воинственных считали чем-то вроде диких животных). Пятое место делили между собой кафузо – потомки белых и чернокожих, и жагунсо – в жилах которых индейская кровь смешалась с негритянской. Эти метисы могли быть и чаще всего были рабами, но при этом стояли выше «чистокровных» негров, которых очень долго вообще не считали за людей, а называли «прÓклятым отродьем Хама» [20], которое было обречено влачить рабское существование из-за сыновней непочтительности своего праотца.

Иерархические группы делились на подгруппы, что было закономерно, ведь судью или епископа нельзя было равнять с солдатом или мелким торговцем на основании того, что все они были рождены в метрополии. Креол-фазендейро стоял много выше своего конюха-креола или какого-нибудь бандейрос. Даже среди полностью бесправных африканских рабов были существенные различия – слуги стояли выше тех, кто трудился на полях, ну а те, кто владел грамотой и арифметикой, были crème à la crème [21]. Кто в те времена мог вообразить, что настанет день, когда бразильцы начнут гордиться своими африканскими и индейскими корнями? Тем не менее этот день настал, и если раньше квартероны [22] пудрились, чтобы походить на чистокровных белых, то теперь белые обзаводятся загаром, чтобы походить на темнокожих.

Первым поселенцам земля предоставлялась в пожизненную аренду, но довольно скоро, как это бывает повсюду, пожизненное превратилось в наследуемое, ведь заполучив землю, человек сделает все возможное для того, чтобы не выпустить ее из рук. Да и вообще, земля требует серьезных вложений (и денежных, и трудовых), которые возможны лишь при понимании того, что стараешься не только для себя, но и для своих детей, внуков, правнуков и тех, кто придет за ними. Чиновников, планировавших на старости лет вернуться в метрополию, владения в колонии не интересовали, землей обзаводились лишь те, кто решил осесть здесь навечно, поэтому помещичий класс был представлен креолами. И как вы думаете, с чего началось освободительное движение в колонии? С того, что помещикам-креолам захотелось чувствовать себя полновластными хозяевами на своей земле, а чиновники-рейноес всячески этому препятствовали, поскольку считали хозяевами жизни (и всех земель) себя. Никакое богатство не могло помочь креолу занять одну из высших должностей, ни светскую, ни духовную. «Олимпийцы-небожители» прибывали из метрополии, поскольку управление колониями короли поручали только тем, кого знали лично.

Фазендейрос обладали определенной властью благодаря наличию камер [23] – выборных органов местного самоуправления. Предполагалось, что камеры будут дополнять власть генерал-губернатора, но на деле они ее существенно ограничивали, поскольку обладали не только исполнительными, но и законодательными функциями. В камерах заседали помещики из тех, кто побогаче, а небогатые креолы не могли подняться выше мелкого чиновника. Социальным лифтом служило богатство, нажитое торговлей или какими-то прибыльными предприятиями вроде удачной охоты на индейцев. Знатность происхождения в колонии не имела значения, никого не интересовали далекие предки, важны были два обстоятельства – богатство и чистота крови. Примесь индейской или негритянской крови закрывала перед человеком девять из десяти дверей. Для кабокло, кафузо или жагунсо венцом карьеры могла стать должность старшего надсмотрщика на плантации, как вариант – предводителя отряда бандейрос. Выбиться в люди могла помочь торговая удача, но выше определенной планки подняться было невозможно – крупные дела требовали крупных капиталов и членства в обществе богатых людей, доступного лишь людям с «чистой» кровью. Мастерское владение каким-либо ремеслом тоже повышало статус человека, но при этом самый мелкий чиновник стоял выше самого лучшего кузнеца, и только ювелиры, ввиду благородства их ремесла, связанного с драгоценными металлами и камнями, пользовались бÓльшим почетом, но ювелиров в старой Бразилии было очень мало, не то что сейчас.

Алонсо Санчес Коэльо. Портрет Филиппа II.1570

Генерал-губернатор, в руках которого была сосредоточена гражданская и военная власть, был главнокомандующим всех вооруженных сил колонии, однако в случае войны образовывался Генеральный совет, в который, наряду с генерал-губернатором и его подчиненными, входили представители камер. Формально, члены совета обладали совещательным голосом, а все решения губернатор принимал единолично, но на деле ему приходилось считаться с мнением общества.

С момента перехода земель из аренды в собственность появилась тенденция к укрупнению земельных владений. Богатые скупали участки у тех, кто разорился или не хотел заниматься сельским хозяйством, а также захватывали земли, на которых жили индейцы. Такие земли считались условно ничейными («условно», потому что теоретически вся земля в колониях принадлежала короне), и тот, кто ими завладел, мог на них хозяйничать. Крупные фазендейрос были похожи на средневековых феодалов. Помимо рабов, у них были закрепощенные крестьяне, попавшие в долговую кабалу, и свое войско, как регулярное, так и иррегулярное. Регулярным войском были отряды храбрых парней (тех же бандейрос), которые охраняли владения своего хозяина, ловили беглых и вообще следили за порядком. Но при необходимости фазендейрос могли вооружать всех мужчин в своих поместьях, вплоть до рабов, так что армии получались нешуточные. В случае нападения индейцев защитой владений дело не ограничивалось, непременно совершался карательный рейд, представлявший собой большую охоту на новых рабов. Со временем организованные нападения индейцев сошли на нет ввиду их полной бесперспективности, и все проблемы свелись к угонам скота. Кстати говоря, оружие, предназначенное для ополчения, фазендейрос покупали не по своему усмотрению, а в обязательном порядке, согласно установленному регламенту, что тоже напоминало отношения между средневековым сюзереном и его вассалами, строившимися по принципу: «за эту землю ты должен выставлять столько-то воинов». И точно так же, как и в европейском Средневековье, местное духовенство зависело от феодалов, поскольку именно на средства феодалов строились и поддерживались храмы. Епископ, пребывавший в городе Баия, осуществлял лишь общее руководство своей епархией, распоряжался финансами и возглавлял духовный суд, но о положении дел на местах он имел весьма отдаленное представление и довольствовался предоставляемыми отчетами.