Black Sabbath. Симптом Вселенной - Уолл Мик
— Это было ужасно, — сказал Тони.
Когда он вернулся домой к родителям без копейки денег, его мама «плакала и кричала: ты опозорил этот дом!» Билл, который, конечно, курил травку и до этого случая и собирался продолжать это делать, понял, что единственным их спасением будет тут же собрать другую группу в Бирмингеме, «чтобы продолжить то, чем мы занимались в Mythology, потому что перед тем, как все развалилось, у нас действительно начало что-то получаться».
И эти двое увидели то же самое объявление в витрине магазина, что и Гизер: Оззи Зиг, у которого Есть Свой Усилитель. Как и Гизер, они тут же пошли на Лодж-Роуд и постучались в дверь.
— Я сказал Биллу: «Я знаю одного Оззи, но это не может быть тот же самый. Это точно не он, он не поет», потому что, насколько мне известно, он действительно не пел. Мы все равно пошли к нему домой, к двери подошла его мама. «Джон! Тут кто-то к тебе пришел!» Он вышел к дверям, и я сказал Биллу: «О нет! Я знаю этого парня. Мы в одной школе учились. Ничего не получится». Я думал, что он не умеет петь, а все равно вешает объявления. Мы считали себя достаточно профессиональными, чтобы не начинать с нуля. В общем, я сказал Биллу: «забудь»…
Увидев на пороге задиру, который бил его в школе, Оззи очень обрадовался, когда Тони ушел.
— По его лицу было видно — он думал: «Да ну на хрен!»
По словам Гизера, Тони и Билл увидели объявление в тот же день, что и он.
— Оззи и Тони не очень ладили между собой в школе. Вот почему Оззи решил пойти ко мне, а не к Тони.
Впрочем, факт оставался фактом: Оззи и Гизеру нужны были для группы барабанщик и гитарист, а Тони и Биллу — певец и басист. Гизер, который помнил двух ребят из The Rest, «которые играли музыку, похожую на The Rare Breed», решил, что нужно хотя бы рассмотреть эту возможность. Оззи и Тони учились вместе пять лет назад. Это же целая жизнь, верно?
На следующий день Гизер повел очень недовольного Оззи домой к Айомми на улице Уошвуд-Хит. План был таким: он хотел, чтобы Билл Уорд стал их барабанщиком, а Айомми уже пусть сам думает, что дальше делать. Тони вспоминает:
— Билл с ними поболтал, а потом мы как-то решили, что играть будем вместе. Билл не хотел уходить от меня, а я не хотел уходить от Билла. Мы хотели работать в команде, потому что уже довольно долго играли вместе.
Гизер и Оззи остались не слишком довольны произошедшим. Для Гизера это означало, что придется отказаться от гитары и стать басистом — к тому времени они нашли еще и слайд-гитариста по имени Джимми Филлипс, так что выбор был небольшим: либо идти на вакансию басиста, либо уходить вообще, а на последнее Гизер точно бы не согласился. Для Оззи же это стало возвращением на школьную игровую площадку, которую он так ненавидел. Но опять-таки выбор был прост: либо это, либо ничего, а «ничего» Оззи уже надоело.
К тому времени как они начали репетировать, к группе прибился еще и саксофонист по имени Алан «Аккер» Кларк, и она получила новое название — The Polka Tulk Blues Band. Имя, по словам Оззи, украли «у пакистанского магазинчика в Хэндсворте».
— Мы ехали на наш первый концерт. Названия у нас еще не было, а потом мы проехали мимо этого магазина, Polka Tulk, и я сказал: «О, похоже на хорошее имя».
По дороге на этот концерт (в кемпинге неподалеку от Карлайла, куда им удалось попасть за счет старых связей Тони и Билла в Mythology) Тони был довольно мрачен.
— Я огляделся и подумал: «Господи, во что я в этот раз ввязался?» А еще я подумал, что все это долго не продержится.
Он был прав. Так и оказалось.
2. Интервал дьявола
Они чуть ли не мгновенно вцепились друг другу в глотки. Тони и Билла в Карлайле считали местными героями и хорошо помнили их по Mythology, так что Тони было очень обидно, что возвращение в Карлайл получилось настолько бесславным, среди групп второго и третьего эшелона. Он не знал, куда провалиться, увидев, как Гизер достает одолженный у кого-то бас с тремя струнами.
— У него не было денег на четвертую струну. И он приперся, одетый как хиппарь, в какой-то белой индусской фигне — словно только что тайком выкушал кислоты.
Когда явился Джимми Филлипс, «одетый, словно один из подручных Робин Гуда», Тони и Биллу, одетым в простые футболки и джинсы, стало совсем неловко.
— Мы с Биллом переглядывались, не понимая, что вообще происходит…
Гизер и Оззи тоже были в замешательстве. Их резко выдернули из зоны комфорта, они выступали с ребятами, которые, как им казалось, уже вышли на более высокий уровень, так что на первых концертах они выступали кое-как, отчаянно стараясь дотянуться до остальных. Но именно их музыкальные недостатки стали определяющими для характерного саунда Sabbath.
Угрюмый вокал Оззи не подходил для медовых песенок блюз-роковых групп того периода вроде Traffic и Fleetwood Mac, но вот на фоне звуковых залпов, благодаря которым Black Sabbath позже завоевали свою репутацию, его голос казался тонким слоем глянца, покрывавшим угрожающую машину, склепанную из «листового металла» риффов и неистовых ритмов, — зловещим, отрешенным, неконтролируемым.
Гизер несколько дней занимался в продуваемой всеми ветрами комнатке над одним из пабов в Астоне, настроив свой Telecaster пониже, чтобы он звучал как бас-гитара. Но играл он на нем все равно как на гитаре. Вместо того чтобы идти против ритма, как в основном поступали бас-гитаристы, он в точности следовал за риффами Тони, а со временем постепенно начал добавлять к ним собственные небольшие риффы — этому трюку он научился у Джека Брюса из Cream. Поначалу это звучало как-то неуклюже, но после того, как он в совершенстве отработал такой стиль на настоящей бас-гитаре — со всеми четырьмя струнами, — это придало звучанию Black Sabbath еще бо́льшую тяжесть.
— Я следовал за риффом. И мне нравилось извлекать искусственные ноты.
Подтяжка струн, искривление разума…
Впрочем, им далеко не сразу удалось убедить Тони и Билла в том, что они хоть чего-то стоят. На тех первых концертах Оззи, одетый в выцветший кафтан, который Гизер одолжил ему еще во времена Rare Breed, настолько сильно нервничал, что прятался где-то на краю сцены, спокойно уступив ведущую роль Тони. Хотя его голоса все равно толком не было слышно — настолько катастрофический шум возникал из-за жуткой какофонии гитар, саксофона и барабанов, которые играли как им вздумается.
— Мы тогда играли двенадцатитактовый блюз, — вспоминал Гизер, — одни каверы… Dust My Blues Джона Мэйолла и Cream, вроде Spoonful.
Они специально не играли ничего, что считали очевидными попытками заигрывать с публикой. Даже Джими Хендрикс казался «немного слишком коммерческим». Уже тогда, в таком зачаточном состоянии, по словам Гизера, они «шли против всего, что было популярно».
Polka Tulk Blues Band продержалась всего два концерта: в кемпинге в Уайтхейвене и в бальном зале в Карлайле. Первый концерт закончился очень внезапно: раздосадованные дальнобойщики стали вставать и расходиться после первого же номера. Бывшие фанаты Mythology не преминули сообщить о своих задетых чувствах. «Какого хрена вы играете с этим ужасным певцом, он же безнадежен?! — вспоминал Гизер вопрос одного из поклонников, обращенный к Тони и Биллу. — А другой дебил вообще не умеет играть на басу. Верните прежних ребят!» Второй концерт тоже закончился плохо: толпа особо бдительных горожан решила, что группа пытается увести их женщин, и накинулась на них с бутылками и стульями, когда они загружали аппаратуру в микроавтобус после концерта.
— Они нас чуть не убили! — вспоминал Гизер. Вызвали полицию, и они арестовали нападавших, но их главарь — «огромный, огромный здоровяк!» — успел задушить одну из полицейских собак.
«Вот херня. Мы точно никакой работы не получим», — подумал Тони.
Едва они выехали обратно в Бирмингем, до которого было миль двести, и Тони окончательно вышел из себя. К счастью для Гизера и Оззи, его гнев был направлен только на саксофониста и второго гитариста, в которых он и до концерта не был особенно уверен, но теперь именно их ждала расплата за то, что он так опозорился перед бывшими фанатами. «Они уходят. Пусть дальше едут на велосипедах», — объявил он. Никто не спорил. Особенно Оззи, который еще в школе понял, что лучше не высовываться, когда у Тони «такое настроение». Но если из-за ухода Джимми Оззи расстроился («Я, Джимми Филлипс и чернокожий басист по имени Роско Джи, позже игравший в Traffic, одно время спали в одной кровати, потому что у нас денег не было», — позже рассказывал он), то вот Кларку, который играл исключительно Take Six, он с удовольствием сказал «скатертью дорога».
