Евгений Кукаркин - Все для будущей войны (Полигон - II)
- Вроде через неделю. Чего ты сегодня вечером планируешь делать?
- Ничего. Кино, смотреть не хочется, мы смотрели его два дня тому назад, телевизор только в столовой, танцев сегодня нет, гулять по полигону запрещено, остается одно, завалиться на койку и задрать ноги к верху.
- Есть предложение. Собраться у меня и выпить стаканчик вина...
- У тебя какой-нибудь праздник?
- Да. Мне исполнилось двадцать пять лет...
- Машка, что же ты мне раньше не сказала.
- Раньше, ты был от меня далеко, а теперь...
- Машенька, я сейчас...
Вырви Глаз ошалело смотрел на меня.
- Тебе чего, Андрюшка?
- Продай свои часы.
- Да ты что, выпил что ли?
- Нет. У моего лучшего друга день рождения, а подарить нечего...
- Девушка? Неужели Машка?
- Она. Я тебе помимо денег, свои старые часы отдам.
- Кировские?
- Ну да.
- Давай, я согласен, только рука у Машки маленькая. Знаешь что, я пару звеньев в браслете выкину. Посиди здесь немного.
У Вырви Глаза часы новенькие, только перед отъездом на полигон вместе со мной выбирал и купил в магазине. Они самозаводящиеся, с числовой и месячной индикацией. На руку их Вырви Глаз одевает, когда идет на танцы или вечеринки. Вот и сейчас он достает коробочку из чемодана и, вытащив от туда часы, начинает осторожно разбирать металлический браслет...
Маша со своей подругой Настей по жилью собрала скромный стол. Бутылка портвейна, нарезанная колбаса и батон.
- За нашу новорожденную.
Мы выпиваем крепкий суррогат алкоголя.
- Вот тебе от меня подарок.
Я протягиваю ей часы.
- Ой, Андрюшенька, они же такие большие.
- Машка, это же мечта в полосочку, - с завистью тянет Настя.
- Давай я тебе одену.
Я одеваю часы, а она прикасается щекой к моей голове.
- Спасибо, Андрюша.
В это время с грохотом двери открываются и на пороге группа парней и девчат, все институтские. Впереди Вырви Глаз.
- Это в этой комнате зажимают день рождения? Входи ребята.
Выплывает огромный букет цветов. И где они только его нашли?
- Маша, принимай.
- Ребята..., - виновница торжества, только разевает от восхищения рот.
Борька, бригадир монтажников, выставляет на стол четыре бутылки водки, а Игорь Колыванов вытаскивает из распухшей сетки свертки с селедкой, колбасой, маслом и хлебом.
- Настя, ищи стаканы.
- Где же я их найду?
- Обегай все комнаты, не может быть, чтобы спортсмены не выпивали. Наверняка в каждой по паре стаканов есть.
- У меня, - подсказываю я, - четыре стакана в столе. Сейчас их принесу. Настя пусть их вымоет.
В дверь стучат.
- Входите, не заперто, - кричит Гришка балаболка.
В комнату входит Тамара, та самая по вине которой, как ходили слухи, сгорела гостиница.
- Маша, я хочу тебя поздравить, я тебе несла телеграммы и нечаянно прочитала.
- Спасибо. Присоединяйся к нам. Ребята, у нас есть еще стаканы?
- Достанем. Кто там тебя поздравляет? Мама?
- Мама и Мира.
Девчата нарезают колбасу, чистят селедку и мы вскоре по новой отмечаем день рождения.
- Ребята, - Боря поднял наполненный стакан, - за нашу новорожденную, самую лучшую, самую красивую, самую обаятельную девушку в институте. Дай бог, ей здоровья, счастья и приличного жениха. Поехали.
Мы прогуляли до часу ночи. Я пришел к себе в комнатушку и развалился на кровати. Ну и денек. Дверь скрипнула.
- Кто здесь?
- Это я, Маша. Мы уже там все прибрали.
- Иди сюда.
Маша валится ко мне на кровать.
- Как все таки было чудесно и ребята пришли, и все были в норме.
Я поцеловал ее в щеку.
- Я сегодня останусь у тебя. Хорошо? - шепотом говорит она.
- Хорошо.
Начались горячие денечки с новым запуском. Мы опять с Мирон Ивановичем выезжаем на полигон. Хоть и здания аэровокзала нет, однако взлетное поле заполнено. Уже навезли новые самолеты и технику. По центру дорожки большой крест выведенный белой краской.
- Надеюсь, тебе ясно куда наводить?
- Ясно. Опять приедут генералы?
- Нет. Сейчас контингент поменьше. Приедут ученые и будущие офицеры.
- Курсанты?
- Они самые. Всем хочется посмотреть на свойства необычного оружия. Все ясно?
- Все.
- Тогда поехали обратно.
Мы сидим в газике и главный мне вдруг задает вопрос.
- Андрей, ты в курсе дела по поводу болезни Миры?
- Да.
- Вчера пришла телеграмма, Мира умерла в больнице. Так неожиданно вдруг. Всего то несколько дней там пролежала, а ее печень ни к черту... Как она только все время терпела эту боль.
- Не может быть?
- Все может быть. Ты никому об этом не говори. И так все эти события с военными вышли за рамки действительности.
Я потрясен и не могу вымолвить ни слова. Вспоминаю как при пожаре она обозвала меня придурком, может быть и задело... Кстати о пожаре.
- Мирон Иванович, вы обещали вместо Саши, прислать нового человека, Мария сказала, что микробы готовы, но нет упаковщика.
- Знаю. Будет. Уже выслали самолетом.
Это было юное создание с задранным от высокомерия носиком.
- Меня направили к вам, - сказала она и протянула мне документы.
- Элла Панфиловна..., - прочел я, - специалист по аэрозолям.
- Зовите меня просто, Элла.
- Хорошо. Вас определили на жилье?
- Ах вы про койку? Это мне выделили, но мне не хочется жить среди этих офицерских жен и их пищащих детей, я хочу среди своих. Вы бы не могли устроить меня с коечкой...
- Не знаю. Сейчас переговорю с девчатами. Посидите здесь.
- А эта ваша комната?
- Моя.
- Шикарно живете.
- К сожалению ее вам уступить не могу.
- А я и не претендую.
- Тогда подождите немного, я сейчас.
Затратил почти двадцать минут на уговоры, в одной из тренерских комнат, где поселились три женщины. Там раньше был ринг и места, хоть на десять человек. Те неохотно согласились. Когда вернулся обратно, Элла сидела на моей кровати и пудрила носик.
- Ну как? Вам удалось меня устроить?
- Да.
- Может я проведу эту ночь все же здесь?
- Нет. Вы проведете эту ночь в другом месте...
- Очень жаль. Пошли. Где там мой угол?
Утром обхожу все участки работ. У биологов дым коромыслом. Эллочка, мечется вдоль лабораторного стола, смешивая реактивы. Маша стоит у своих эксикаторов и скептически смотрит на эту сцену. Я подхожу к ней.
- Может ей помочь? - киваю на Эллу.
- Справиться.
- Уже сцепились?
- Ничего подобного. Она попросила ей не мешать, я не мешаю.
Хрустнуло стекло. Эллочка локтем сбила колбу. Я дернулся, но Маша схватила меня за руку.
- Не надо. Все будет в порядке. Эта женщина горы свернет, но своего добьется. Твой аэрозоль будет готов в срок.
- Тогда желаю удачи.
Маша ласково жмет мне руку.
Гостей на командном пункте набралось больше, чем в последние два запуска. В основном курсанты училищ и их наставники. Я ввожу время отсчета и все с напряжением смотрят на экраны. Дернулась ракета и пошла в небо. Вот ее огненный хвост стал сужаться в светящуюся точку и вскоре пропал из виду. Теперь все внимание на центральный экран.
- Говорит пятый, - вдруг раздался голос одного из операторов. Телеметрические показания двигательной установки ракеты резко изменились.
- Что за дьявольщина. Локаторщики как там? Где ракета?
- Не доходя до пика подъема, - бубнит в ответ динамик, - наблюдалось повышение давления в первой ступени, в результате произошел взрыв, Головка со второй ступенью сбились вправо от курса на тринадцать градусов.
- Вычислители, куда падает ракета?
- Смотрите, - крикнул кто то из зала, - на мониторе...
Теперь на центральном экране всем стала видна слабая карта земли. Головка исправно работала. Но у меня сжалось сердце от нехорошего предчувствия. Я не могу остановить автоматику головки. Взрыв с биологической начинкой наверху, еще хуже чем над землей. Карта увеличивается в размере и на встречу нам уже стремительно несутся леса, поля, селения. Только бы в ненаселенный пункт.
- Ракета падает в жилой район поселка Вахруши, в тридцати километрах от Дзержинска, - раздается голос вычислителя.
- Тревога. - вдруг раздался голос командира части, который присутствовал при запуске. - Оператор, поднять часть по тревоге. Всех военнослужащих отправить к поселку и оцепить его. Никого там не впускать, никого из него не выпускать.
Вместе с вытьем сирены в военном городке, центральный экран пыхнул и погас. Ракета распылила свою ношу. В помещении все заговорили, военные быстро убрались, кроме полковника. Он подошел к пульту управления и нажав на нем несколько кнопок, рявкнул в микрофон.
- Командующего.
Сидим в так называемых "своих номерах" и не высовываем нос. В городке тихо, всех военнослужащих бросили в оцепление пораженных районов. Я просился у Мирона Ивановича выехать вместе со всеми, но он отказал.
- Ты лучше сиди в своей комнате и не вылезай.
- Но почему?
- По кочану. Приедет комиссия и разберется кто прав, кто виноват. А пока не маячь. Высунешься со своими инициативами и все подумают, вину замаливает.
