Нина Бодэн - Кэрри во время войны
- О чем ты говоришь, мой ягненочек? - спросила мама.
- Поскольку сахара не хватает, мистер Эванс торгует сахарином, принялась объяснять Кэрри. - В каждом пакетике должно быть сто таблеток. Иногда нам поручают считать эти таблетки. Я люблю это делать, потому что потом приятно облизать пальцы. Так вот однажды Ник пересчитал таблетки в том пакетике, который наполнял сам мистер Эванс, и там их оказалось не сто, а девяносто семь. Но может, мистер Эванс сделал это не нарочно, а просто ошибся.
Мама снова рассмеялась. Она смеялась и смеялась, как маленькая девочка, которая никак не может остановиться.
- Ну, если это самое плохое... - сказала она.
Остальную часть пути у нее был радостный вид, она говорила, как славно было им повидаться, пусть даже так недолго, обещала, как только сможет, снова приехать, но объяснила, что ехать ей далеко, что поезда переполнены солдатами и что ей пришлось отпроситься со станции "скорой помощи" на целых два дня. Теперь она не скоро сможет снова это сделать, ей и так придется за эти дни отдежурить на рождество. И хотя ей в Глазго грустно и одиноко, теперь ее будут согревать мысли о том, как весело им будет на рождество в этой глухой валлийской долине, где над вершинами гор светят звезды, а все поют, как это принято в Уэльсе, прекрасно и естественно, словно птицы.
- Я надеюсь, вы сохраните память об этом на всю жизнь, - заключила она, и Кэрри обрадовалась тому, что мама впервые за весь день стала похожа сама на себя.
Только в последнюю минуту на станции она снова погрустнела. Высунувшись из окна - дежурный по станции вот-вот должен был засвистеть, - она сказала потерянным голосом:
- Родные мои, вам здесь хорошо, правда?
И Кэрри не просто напугалась, она оледенела от ужаса, вдруг Ник скажет: "Нет, мне здесь плохо" - и мама сойдет с поезда, вернется с ними к Эвансам, соберет их вещи и увезет их с собой! И это в благодарность за то, что тетя Лу так старается для них!
Но Ник только мрачно взглянул на маму, а потом ласково улыбнулся и сказал:
- Мне здесь очень нравится. Я никогда не вернусь домой. Я очень люблю тетю Лу. Такого хорошего человека я еще не встречал в своей жизни.
4
День рождения Ника был за неделю до рождества. В этот день тетя Лу подарила ему пару кожаных перчаток на меху, а мистер Эванс - Библию в мягком красном переплете и с картинками.
- Спасибо, мистер Эванс, - очень вежливо, но без улыбки поблагодарил его Ник и, положив Библию на стол, сказал: - Какая красота! У меня за всю мою жизнь не было таких перчаток. Я буду вечно их хранить, даже когда они станут мне малы. Это перчатки моего десятилетия!
Кэрри стало жаль мистера Эванса.
- Библия тоже красивая, счастливый ты, Ник, - заметила она. А позже, когда они с Ником остались одни, добавила: - Ведь он сделал тебе подарок. Наверно, когда он был маленьким, ему больше всего на свете хотелось получить в подарок Библию, может, даже больше велосипеда. Поэтому он, наверно, решил, что тебе тоже этого хочется.
- Да не нужна мне его Библия, - заявил Ник. - Лучше бы он подарил мне нож. У него в лавке возле двери висят потрясающие ножи. И стоят они недорого. Я смотрел на них каждый день в надежде, что мне подарят нож, и он видел, как я ими любуюсь. И нарочно подарил мне эту противную Библию.
- Может, он подарит тебе нож на рождество, - пыталась утешить его Кэрри, испытывая в глубине души большие сомнения. Если мистер Эванс и вправду понял, что Нику хочется нож, то вряд ли он сделает ему такой подарок. Он считал баловством потакать людским прихотям. "Только нужда подгоняет человека", - любил говорить он.
Кэрри тяжело вздохнула. Она не любила мистера Эванса - да и как его любить? - но из-за ненависти к нему Ника ей почему-то было жаль его.
- Он обещал нам гуся на рождество, - сказала она. - Хорошо, правда? Я ни разу не ела гуся.
- Я предпочел бы индейку, - насупился Ник.
Гуся нужно было взять у старшей сестры мистера Эванса, которая жила на окраине города и держала птицу. До сих пор Ник с Кэрри ни разу о ней не слышали.
- Она не совсем здорова, - объясняла тетя Лу. - Большую часть времени лежит в постели. Бедняжка, я часто думаю о ней, но не решаюсь пойти ее навестить. Мистер Эванс этого не потерпит. Дилис сама решила свою судьбу, говорит он, она первая отвернулась от нас, когда вышла замуж за мистера Готобеда, владельца шахты. Вот и все.
Дети не совсем поняли, в чем вина миссис Готобед, но спросить не решились. Тетя Лу обычно начинала нервничать, когда ей задавали слишком много вопросов.
- Готобед - странная фамилия для этих краев, правда? - только и спросили они.
- Английская, - ответила тетя Лу. - Из-за этого мистер Эванс и разозлился с самого начала. Англичанин, да еще владелец шахты! "Она стала его женой сразу же после гибели нашего отца в забое - не успела отцовская могила травой порасти, как она уже пустилась в пляс, - сказал мистер Эванс. - Готобеды были плохими хозяевами, наш отец никогда бы не погиб, если бы на шахте заботились о безопасности шахтеров". Конечно, молодой мистер Готобед был тут ни при чем, в ту пору шахтой управлял еще его отец, но мистер Эванс считал, что все члены их семьи одним миром мазаны, думают только о доходах. Поэтому он страшно разозлился на Дилис. И даже сейчас, после смерти ее мужа, не хочет забыть прошлое и помириться с ней.
Хотя не возражал принять в подарок на рождество гуся.
- У них замечательные гуси, - словно в оправдание, сказала тетя Лу. За ними смотрит Хепзеба Грин. А уж она-то умеет обращаться с домашней птицей. И на тесто у нее легкая рука! Вот бы вам попробовать ее пирожков! Хепзеба и за Дилис ухаживает, и за домом смотрит. Долина друидов когда-то была чудесной усадьбой, хотя, с тех пор как мистер Готобед умер, а Дилис заболела, она пришла в запустение. Там нужна твердая рука, говорит мистер Эванс, но сам помочь сестре не хочет, а Дилис, естественно, не просит. Она тихонько вздохнула. - Они оба большие гордецы.
- Долина друидов... - задумчиво повторил Ник.
- Усадьба находится в долине за тисовым лесом, - объяснила тетя Лу. Помните, мы один раз собирали чернику у железной дороги и как раз перед въездом в туннель видели тропинку вниз в лес?
- Там совсем темно! - Глаза у Ника расширились.
- Темно от тисов. Хотя, по правде говоря, это место действительно необычное. Люди считают, что и сейчас с наступлением тьмы туда нельзя ходить. Одному, во всяком случае. Я-то не боюсь, а при мистере Эвансе упаси бог вести такого рода разговоры. Все это глупость и чепуха, говорит он. Тем, кто верует в бога, нечего бояться на всем белом свете.
У Кэрри разгорелось воображение. Она обожала старые сказки про привидения.
- Я бы не побоялась пойти в лес, - расхвасталась она. - Ник, может, и напугался бы, он ведь еще маленький, а я не боюсь. Можно мне пойти с вами за гусем, тетя Лу?
Но вышло так, что им с Ником пришлось идти одним. И это, пожалуй, было самым знаменательным путешествием, которое они совершили вдвоем.
Они собирались пойти в Долину друидов за два дня до рождества, но тетя Лу простудилась. Все утро она кашляла, глаза у нее покраснели и слезились. После обеда мистер Эванс вошел в кухню и увидел, как она кашляет, стоя над раковиной.
- Тебе нельзя выходить на улицу, - сказал он. - Пошли детей.
Тетя Лу все кашляла и кашляла.
- Я пойду завтра. Уже поздно. Хепзеба поймет, что я сегодня не приду. А завтра мне будет лучше.
- Завтра сочельник, и ты мне понадобишься в лавке, - возразил мистер Эванс. - Пусть дети пойдут сами. Хоть раз в жизни заработают на хлеб насущный.
- Гусь будет тяжелый, Сэмюэл.
- Ничего, понесут вдвоем.
Наступило молчание. Тетя Лу старалась не смотреть на детей.
- Они не успеют вернуться засветло, - наконец сказала она.
- Сейчас полнолуние, - возразил мистер Эванс.
Он посмотрел на детей, на искаженное страхом лицо Ника, снова на тетю Лу. Она начала медленно краснеть. Тогда тихим, но полным угрозы голосом он спросил:
- Надеюсь, ты не забивала им голову глупыми россказнями?
Тетя Лу тоже посмотрела на детей. Ее взгляд умолял не выдавать ее. Кэрри даже разозлилась: взрослый человек не должен быть таким слабохарактерным и глупым. Но в то же время ей было жаль тетю Лу. И она сказала с самым невинным видом:
- Какими россказнями, мистер Эванс? Мы с удовольствием пойдем сами, мы не боимся темноты.
- Бояться нечего, - убеждала она Ника, пока они шли вдоль полотна железной дороги. - Чего тут бояться? Старых деревьев, что ли?
Но Ник только вздохнул в ответ.
- Тетя Лу назвала это место необычным только потому, что она сама человек суеверный. Ты же знаешь, как она верит в разные приметы, считает, что нужно стучать по дереву, чтобы не сглазить чего-нибудь, что нельзя проходить под приставной лестницей, а когда рассыплешь соль, нужно взять щепотку и бросить через плечо. Я совершенно не удивляюсь, что мистер Эванс иногда на нее злится. Она так напугана, что боится собственной тени.
