Александр Невский - Новгородский государственный объединенный музей-заповедник
Деятельность Александра Ярославича развертывалась в период тягчайшей военной катастрофы Руси, связанной с татаро-монгольским нашествием 1237-1241 гг. Организуя отпор западным противникам, князь Александр осознал невозможность борьбы с монголами. Слишком неравны были силы. Напасти коснулись и семьи князя. Его отец Ярослав Всеволодович загадочно умер в 1246 г. на обратном пути из Монголии на Русь. Брат Андрей в соперничестве за великокняжеский владимирский стол в 1252 г. навлек поход ордынского царевича Неврюя. Недавно восстановленные города Владимир и Переяславль подверглись новому погрому. Пять раз был вынужден Александр Ярославич ездить на поклон к монгольским ханам. Ему пожаловали ярлыки сначала на великое княжение в Киеве и Русской земле, затем во Владимире. Во время поездки в Орду в 1262-1263 гг. Александру удалось отговорить хана Берке от мобилизации русских людей для участия в походе монгол на Иран, но в 1257-1259 гг. он не смог приостановить перепись новгородцев, что означало регулярный сбор дани баскаками.
Ценой установления чужеземного ига Александр Ярославич спас от разгрома Новгородскую и Псковскую земли и ослабил давление на Северо-восток Руси. Он напряженно искал выход из создавшегося неустойчивого, чреватого взрывами, положения. Возможно, у Александра Ярославича созрел план постепенной нейтрализации европейских противников, в дальнейшем союз с ними во имя укрепления собственной самостоятельности. Неслучайно после военных побед князь предлагал легкие для побежденных миры, а в 1250-1260 гг. заключил с немцами и литовцами союзные договоры. Едва ли не впервые в средневековой Европе Александр Ярославич выдвинул идею нерушимости границ - «жити не преетупающе в чужую часть».2
Кажется, что во второй половине жизни Александр Ярославич сделал восточный выбор, чтобы заручиться поддержкой Орды и обезопасить страну от наездов монгольской конницы. Однако, это неполная истина. Политика великого князя по своей адресности на самом деле была евразийской и заключалась в балансировании между силами Запада и Востока. На Западе приходилось выступать с оружием в руках и предложениями «мягкого мира» и союза, на Востоке - методами дипломатии, уговорами и просьбами. Организовать войну на «два фронта» было невозможно, а мир был слишком хрупким. Добиться стабильности или преимуществ оказалось невероятно трудным. В этом проявились одновременно и мудрость и трагедия Александра Невского - воина на троне и стратега, державшего в голове карту своих геополитических действий в масштабах почти всего Старого Света, пытавшегося возродить былую мощь русских земель.
Преждевременная смерть князя прервала его замыслы. Оглядываясь на его деятельность, полную храбрости, риска и компромисса, следует признать незаурядность личности Александра Невского. Вряд ли другой человек на его месте в той обстановке мог бы сделать больше. В этом отношении Руси повезло с лидером, руководившим страной в период, когда под вопрос было поставлено само выживание народа. Теперь обратимся к началу военных свершений Александра Ярославича, сразу возвысивших его, как непобедимого полководца.
Сначала речь пойдет о шведском походе 1240 г. на Северозападную Русь, который был задуман с далеко идущими захватническими целями. Словами летописи, сказанными может быть с долей преувеличения, «хотяче всприяти Ладогу, просто же реку (р. Неву - А. К) и Новгород и всю область Нов-городьскую».3 То была явная попытка отторгнуть от страны выход к Балтике, отрезать доступ к корельским и финским землям, закрыть торговые пути на запад, покорить если не всю, то жизненно важную часть Новгородской земли. В войске, кроме шведов, участвовали мурмане (норвежцы), емь и сумь, отмечены «пиекупы», что придавало нашествию крестоносный характер. Ижорский старейшина Пелгусий, которому была поручена «стража морская», устерег движение шедших морем шведов и сообщил об этом в Новгород.
Реакция новгородцев на военное вторжение была незамедлительной. Шведы успели продвинуться по Неве до устья реки Ижоры, где расположились станом «с обрытьем»,4 что примерно соответствовало одному дневному переходу гребных судов. За необычайно короткое время, вероятно, всего за один день Александр Ярославич собрал войско «поиде на них в мале дружине, не съждався с многою силою своею».5 Здесь угадывается план молодого полководца - не допустить шведов до города Ладоги, воспрепятствовать разорению прилегающих к реке Неве мест и внезапно напасть на них во время остановки в полевом лагере у устья р. Ижоры. В составе снаряженного в Новгороде войска находились воины княжеского двора и новгородские ополченцы. Войско по преимуществу было конным и дополнялось пехотой, передвигавшейся, надо думать, также на конях. Для ускоренного передвижения войска к месту сражения на Неве более предпочтительной была не речная по Волхову, а сухопутная «Водская дорога» от Новгорода через Тесово к реке Неве. Ее протяженность составляла примерно 150 км. Форсированным маршем рать могла преодолеть такое расстояние за два дня.6 К месту схватки войско подошло дополненное, по сообщению летописи, отрядом ладожан.
Войско Александра Ярославича подступило к шведскому лагерю 15 июля 1240 года, а в б часу дня, то есть в полдень, началось сражение, словами летописца, «ту бысть велика сеча свеем».7 Битва, судя по источникам, отличалась упорством, отвагой и отчаянной смелостью ее новгородских участников. С самого начала битвы им принадлежала боевая инициатива. Можно думать, что ожесточенное сопротивление оказали и шведы, тем более, что их отступление было до крайности затруднено. В тылу были реки Нева и Ижора, а посадка на корабли, если она была бы спешной или панической, означала верную гибель войска.
Представить Невскую битву можно лишь в отдельных моментах, используя сведения Жития Александра Невского. Агиограф по данному поводу выразительно пишет: «Си вся слышахом от господина своего Олександра и инех, иже в то время обретошася в той сечи».8
Житие подтвеждает поотрядное боевое построение войск, названных полками. К их числу можно отнести воинские подразделения: княжеского двора, несколько новгородских (указано, в частности, что один из новгородцев - Миша - имел свою дружину) и ладожское. В Житии упомянуты двое влиятельных новгородцев Гаврила Алексич и Збыслав Якунович. Эти люди, несомненно, руководили своими дружинами. Таким образом, русское войско насчитывало не менее 5 отрядов. Разделение на тактические единицы было, видимо, присуще и шведскому войску.
Сохраненные в Житии детали позволяют считать, что сражение 1240 г. развертывалось во многом по тактическим правилам боя, принятым в средневековье. В такого рода схватках участвовали сплоченные отряды, построенные в эшелонированный боевой порядок. Под водительством своих воевод эти отряды на поле боя, если первый натиск не приводил к немедленному результату, сходились и расходились, то есть ошибки враждующих повторялись и развертывались как бы волнообразно.9 Так, видимо, происходило и во время Невской битвы, что подтверждается использованием в тексте Жития терминов: «наехал», «наеха многажды», «наскочи». Многократное участие в схватке возможно в случаях, когда тактические подразделения сохраняют боевой порядок, и, сохранив строй, способны к сближению, маневру, отходу, послушны управлению.
Битва, как обычно было принято в то время, началась с атаки конных копейщиков. Это устанавливается на основании следующей фразы Жития - «и самому королю възложи печать на лице острым своим копией».10 Эти слова буквально переводят в смысле того, что сам король был ранен в лицо. Такое понимание, думаю, неверно. «На лице» в данном случае означает передовую сторону строя шведских войск. В воинских описаниях «сташа в лице» - расположиться передней стороной или стать напротив, перед войском." «Печать на лице» можно трактовать, как знак, отметина, урон, нанесенный шведскому войску ударом конных копейщиков. Следовательно, уже, в первом соступе новгородцы причинили ущерб построению шведов.
Особую похвалу, согласно Житию, заслужили бойцы, которые в бою действовали с необычной смелостью, вне строя вступали в единоличное единоборство с врагом. Перечислены шесть храбрецов. Они рубились в середине вражеского войска, проникли до шатра командующего, прорвались к стоянке кораблей и уничтожили три из них. Все это свидетельствует о том, что во время затянувшейся рукопашной схватки ряды шведов были расстроены и прорваны, а их отдельные отряды боролись не вместе, а, возможно, были частью разъединены.
Сражение в устье реки Ижоры, по-видимому, затянулось до вечера. К ночи рати расступились. Судя по летописным замечаниям, шведское войско, несмотря на поражение, не было уничтожено. К утру неприятель не в силах продолжать борьбу, полностью очистил поле битвы, отплыв на судах. Уходу остатков шведского войска не препятствовали. Сказались ли здесь рыцарские приемы ведения боя, позволявшие во время передышки хоронить своих, или новгородцы сочли дальнейшее кровопролитие напрасным, или Александр Ярославич не хотел рисковать своим понесшим потери войском - нельзя исключить ни одно из этих объяснений. Свершилось главное - неприятель был сокрушен и затем убрался восвояси.
