Эрнест Лависс - Том 1. Время Наполеона. Часть первая. 1800-1815
Теснейшая связь между агрессивностью британской внешней политики в XIX веке и растущими с каждым десятилетием планами и потребностями английского экспорта была, бы читателю яснее представлена, чем это сделано в труде Лависса и Рамбо. И тогда шовинизм Пальмерстона, о котором столько говорится, получил бы реальное объяснение.
При свете новейшей литературы и документации слишком положительной и даже отчасти слащавой является и характеристика роли и личности Виктора-Эммануила, первого короля воссоединенной Италии, и его министра, «великого политика» Кавура. Все, что мы теперь знаем, — хотя бы из документов, касающихся переговоров Кавура с Наполеоном III до и после Крымской войны, до и после покушения Орсини, перед войной и после войны 1859 года, — подтверждает не воззрение французского автора, а скорее взгляд нашего Добролюбова, который в своей статье (1861) «Жизнь и смерть графа Камилло Бензо Кавура» с истинно гениальной проницательностью, не располагая еще никакими документами, дал точный и яркий портрет этого тонкого и пронырливого политика, о котором метко было сказано, что он принадлежит к тем умеренным либералам, для которых более характерна умеренность, чем либерализм.
Много уточнений в историю Италии после 1871 года внесла появившаяся в 1929 году «История современной Италии» («Histoire de Tltalie contemporaine») Бенедетто Кроче. Этот автор дает совсем отсутствующий у Лависса и Рамбо анализ эволюции, через которую прошла итальянская монархия за последнее сорокалетие XIX века. Бенедетто Кроче дает также картину нарастания милитаристских тенденций и причину этого явления. Всего этого мы не находим у Лависса и Рамбо.
Точно так же неполно характеризуется и роль Наполеона III в деле воссоединения Италии. Назвать его в данном именно случае «коронованным мечтателем», как это сделано в труде Лависса и Рамбо, значит слишком мягко и, главное, слишком лестно отозваться о политическом деятеле, который ухитрился урвать у объединяющейся Италии две провинции {Савойю и Ниццу) и вопреки обещанному дать за это лишь половину того, что обещал. Тут редакторов и авторов следует упрекнуть в том, что они не использовали капитальный труд Поля Маттера «Cavoup>, вышедший незадолго до появления нового французского издания (1923).
Крайне неясно также, какую «демократию» имеет в виду автор, когда утверждает, что «во Франции демократия не могла понять, как Наполеон III, назвавший себя сыном великой революции, продолжает охранять своими солдатами авторов подобных теорий». Речь идет о неистовом мракобесии папы Пия IX, который держался в Риме исключительно поддержкой французского гарнизона. «Демократия», если ее представителями в тот момент считать, например, В. Гюго, Здгара Кинэ или эмигрантов, вроде Ледрю-Роллена, бежавших после 2 декабря из Франции, никогда и не думала признавать Наполеона III «сыном великой революции» и нисколько не удивлялась его дружбе с Пием IX. А французская крупная буржуазия ничего против этой дружбы не имела. Все это теперь в литературе последних лет выясняется вполне отчетливо, но и в некоторых трудах, бывших в распоряжении Лависса и Рамбо, данный вопрос был уже освещен в главном: взять хотя бы книгу Буржуа и Клермона «Рим и Наполеон III» («Rome et Napoleon III»).
По целому ряду вопросов международной политики авторами и редакторами мало использован знаменитый, так долго бывший под спудом третий том «Gedanken und Erin-nerungen» Бисмарка, и это сказалось на неполном освещении истории возникновения франко-русского союза. Теперь может быть признано, что отставка Бисмарка сыграла решающую роль в ускорении этого события мирового значения.
Редакция отмечает в примечаниях те места в изложении, которые уже успели в той или иной мере устареть. А прилагаемая библиография с особенным вниманием отмечает труды, явившиеся на свет после 1925 года.
Лависс и Рамбо и их сотрудники дают советскому читателю колоссальный, научно проверенный, стройно систематизированный материал. Читатель найдет здесь не все, но очень многое, что ему совершенно необходимо знать по истории человечества в XIX столетии.
Но, конечно, если овладеть материалом, усвоить фактическое содержание этих томов — значит положить прочное начало серьезному знакомству с историей XIX века, — то это вовсе не означает, что Лависсом и Рамбо можно свое историческое образование и закончить. Читателю захочется ознакомиться с историей тех стран и народов (большей частью внеевропейских), о которых у Лависса и Рамбо говорится слишком мало и бегло. Читатель пожелает узнать также подробности именно о тех узловых моментах социальной борьбы XIX века, о которых, как замечено выше, авторы этого труда говорят также слишком мало и бегло, а часто неправильно.
Наконец, советский читатель, любознательность которого именно и будет возбуждена обилием и яркостью предложенных его вниманию исторических фактов, пожелает изучить суждения классиков марксизма-ленинизма, так много, как известно, писавших именно по поводу событий XIX столетия. Кроме этих законнейших пожеланий, с которыми читатель вправе обратиться к редакции русского издания Лависса и Рамбо, есть еще одно не менее основательное требование: читатель должен получить указание хотя бы на самые главные труды по истории XIX века, вышедшие уже после появления последнего издания Лависса и Рамбо, как на Западе, так и у нас.
Словом, читатель, изучая Лависса и Рамбо, в этих же восьми томах найдет и указатель соответствующих каждой главе высказываний классиков марксизма-ленинизма и обстоятельнейшие библиографические указания главнейших произведений исторической литературы, касающейся XIX века, я при этом особое внимание обращено на новейшие труды, как на иностранных, так и на русском языках, с указанием не только на книги, но и на наиболее значительные статьи, появившиеся в наших журналах после революции. Наконец, новое издание пополнено указанием на вышедшие в России материалы, неизвестные Лависсу и Рамбо, на имеющиеся первоисточники. Библиографический отдел пополнен указаниями на книжные и брошюрные сокровища, касающиеся России и русской истории в XIX веке и хранящиеся в единственной в мире по своему богатству коллекции Ленинградской публичной библиотеки, носящей специальное латинское название «Россика».
Снабженное такими указаниями русское издание Лависса и Рамбо облегчит читателю необходимую работу пополнения всего того, отсутствие чего является недостатком монументального французского труда и с идеологической точки зрения и с точки зрения обстоятельности некоторых глав. Читатель, желающий получить серьезное историческое образование, начинающий научно работать студент или аспирант, преподаватель средней школы — все они должны найти в русском издании Лависса и Рамбо не только сокровищницу фактического материала, но и точные указания на то, как, отправляясь от Лависса и Рамбо, продолжать углублять свои знания по истории XIX века, обращаясь к классикам марксизма-ленинизма, к монографической литературе и, наконец, — при выборе истории как научной специальности, — к первоисточникам. В особенности важно было дать возможно полные указания именно к главам, относящимся к истории России в XIX веке. Написанные знатоком новой русской истории Альфредом Рамбо, они тем не менее покажутся, конечно, нашему читателю во многом наивными, неполнымиг однобокими, даже прямо неверными. Французский ученый, республиканец, буржуазный демократ, «постепеновец» и противник революции, Рамбо очень многого, явственно, не знает и очень многого не понимает и не учитывает при описании борьбы народных масс с самодержавным правительством, хотя вполне неодобрительно относится к русской реакции.
Вот почему внимание составителей библиографического обзора особенно было направлено именно на литературуг относящуюся к главам, где речь идет о России в XIX веке. Тут-то, между прочим, и пригодилась наша ценнейшая ленинградская коллекция «Россика», о которой только что было упомянуто. Библиография по русской истории доведена с особой полнотой и тщательностью вплоть до 1938 года. Эти библиографические указания помогут читателю пополнить свои сведения теми материалами, которых он не найдет у Лависса и Рамбо.
Редактор и издательство считали себя обязанными в ряде случаев дать свои примечания. Не забудем, что ведь дело не только в научных и политических воззрениях редакторов и авторов, но и в том, что наука успела шагнуть вперед за те годы, которые прошли со времени появления последнего французского издания (1924–1926) труда Лависса и Рамбо, и кое о чем мы имеем гораздо более обильные и точные сведения, чем те, которыми располагали авторы и редакторы этого коллективного труда, а поэтому примечания, конечно, были необходимы. Но слишком испещрять примечаниями русский перевод нам показалось совершенно излишним: довольно помнить о буржуазно-либеральном мировоззрении редакторов и авторов этого коллективного труда. Наш читатель сам сделает в ряде случаев необходимые мысленные поправки.
