Василий Сидихменов - Маньчжурские правители Китая
Вот, например, как проходила аудиенция императора Гуан-сюя с иностранными послами. Император восседал в Павильоне цветов литературы (Вэньхуа дянь) на троне, перед которым стоял покрытый желтым шелком столик. Позади трона размещались императорские атрибуты: зонтик и высокое опахало из павлиньих перьев. Рядом с троном стоял на коленях великий князь Гун или великий князь Цин. По обеим боковым стенам павильона находилась гвардия, вооруженная мечами, а за ней — придворные и евнухи.
Посол со свитой подходил к трону, отвешивая по пути три низких поклона, произносил краткую речь, в которой упоминалось о данном торжественном событии. Его речь переводилась драгоманом посольства на китайский язык. Великий князь Гун или великий князь Цин переводил речь с китайского на маньчжурский язык, после чего посол передавал послание главы своего государства великому князю. Последний клал послание на столик перед императорским троном. Император кивком головы благодарил за поздравление и в нескольких словах выражал удовлетворение. Великий князь спускался с возвышения, где находился трон, и передавал слова императора по-китайски драгоману, а последний переводил их на родной язык послу. На этом аудиенция заканчивалась. Посол, отвешивая низкие поклоны, покидал императорскую приемную.
Императорский двор, насчитывавший несколько тысяч чиновников, евнухов, гвардейцев, женщин гарема и рабынь, представлял собой маленькое государство в государстве с собственным управлением, законами, судом и финансами.
Если император побаивался неба, то земля для него была настоящей вотчиной. Не существовало знаков восхищения и почитания, которые бы не оказывались Сыну неба.
Личность Сына неба считалась священной. Это был единственный в Китае человек, который никому не отдавал отчета в своих поступках. Хотя управлением страной непосредственно занимались министры и губернаторы, но воля монарха для них считалась законом и любое государственное решение могло быть приостановлено его властью.
Правителя Китая нередко сравнивали с сосудом, а народ с водой. Как вода принимает форму вмещающего ее сосуда, так и народ не раздумывая покоряется императору.
Император являлся владыкой всей земли в Китае. А поскольку символическим цветом земли был желтый, то этот цвет «принадлежал» только императору. Никто, кроме него и членов его семьи, не имел права носить одежду желтого цвета. Почти все предметы, которыми пользовался правитель Китая и которые окружали его, также были желтого цвета, в том числе и черепицы на крышах императорских дворцов. Император считался покровителем земледелия, а его супруга — покровительницей шелководства. По традиции она принимала участие в церемонии выращивания тутовых деревьев и разведения шелковичных червей.
Вступление на престол императора ознаменовывалось «всемилостивым манифестом», в котором новый Сын неба повелевал принести жертвоприношения на кладбищах, где покоились монархи, его предшественники, и на родине древнего китайского мыслителя Конфуция. Провинциальным властям предписывалось заняться ремонтом храмов, построенных в честь духов гор и рек; награждались лица, отличившиеся сыновней почтительностью, а также вдовы, сохранившие верность памяти мужей. Во всех главных городах провинций сооружались храмы долголетия. Новый император обязан был почитать своего предшественника и поклоняться его духу.
Важной датой считался день рождения императора. В этот день князья императорской крови, сановники, высшие гражданские и военные чины приглашались во дворец, где происходила церемония. Здесь находились различные старинные музыкальные инструменты и хор певчих. Под звуки музыки хор исполнял торжественный гимн. В это время по специальному сигналу, повторяемому девять раз, все присутствующие падали ниц и совершали девять земных поклонов перед императором. Так выражалось чувство благоговения и обожествения Сына неба.
День рождения императора по-китайски называется «вань-шоу» (десятитысячелетнее долголетие). В этот день чиновники в провинциях ранним утром направлялись в городской императорский храм и падали ниц перед желтой дощечкой, символизирующей собой Сына неба. На дощечке было написано «вань-суй», что означает «десять тысяч лет». По знаку руководителя церемонии все чиновники три раза падали ниц и каждый раз три раза отбивали поклоны. В течение трех дней до рождения императора и три дня после этого в присутственных местах проходили праздничные представления, которые смотрели чиновники, одетые в лучшие халаты. Места представления украшались гирляндами, сделанными из разноцветной бумаги — символа радости. Вечером рядом с местом представления развешивали фонари, на которых были написаны четыре красных иероглифа — «вань-суй у-цзян» (десятитысячелетнее безграничное долголетие).
Так как юг рассматривался источником небесной энергии, которой обладал император, его трон всегда был обращен на юг. Главный вход императорского дворца выходил на южную сторону. Когда император умирал, его клали на смертное ложе лицом к югу. Только во время богослужения перед алтарем Храма неба лицо императора было обращено на север.
Император редко выезжал за пределы дворцов, главным образом для совершения жертвоприношений в одном из пекинских храмов. О каждом таком выезде заранее извещалось в «Пекинском вестнике». После такого извещения местные власти приводили в приличное состояние улицы, по которым должен проехать императорский кортеж. Середину улицы посыпали желтым песком, ямы и бугры выравнивали, лавки по обеим сторонам улиц закрывались, изъяны наружных стен прикрывали большими кусками желтой материи. Закрывали все окна, выходящие на улицу, по которой прекращалось всякое движение. Если все же прохожий оказывался на пути императорского кортежа, то обязан был остановиться и повернуться к нему спиной.
При выезде императора сопровождали 700–800 телохранителей, принадлежавших к войскам Желтого знамени: они состояли исключительно из маньчжуров и были вооружены алебардами, мечами, луками и стрелами.
Выход императора из императорских дворцов обставлялся соответствующим ритуалом, который соблюдался даже в первые годы после свержения маньчжурской династии в 1912 г., когда малолетний император Пу И отрекся от престола. Приведем описание его выезда.
«Каждый день, шел ли я во дворец Юйцингун заниматься, свидетельствовал ли свое почтение императорским наложницам или оправлялся гулять в сад, за мной следовал целый „хвост“. Всякий раз, когда я ездил гулять в летний дворец Ихэюань, меня сопровождал не только кортеж из нескольких десятков автомобилей, и специально приглашенная республиканская полиция, которая стояла вдоль улиц. Все это обходилось в несколько тысяч юаней. Даже на прогулках в садике, в самом дворце сопровождающие выстраивались в таком порядке: впереди всех шел евнух, выполнявший роль автомобильного гудка. Он непрерывно кричал что-то вроде „чи-чи“, чтобы люди могли заранее отойти в сторону. За ним, на расстоянии двадцати шагов, вышагивали по бокам два главных евнуха. Шагов на десять сзади шел я. Когда я ехал в паланкине, то с обеих сторон шли два младших евнуха, готовые выполнить любое мое желание. Если же шел пешком, они поддерживали меня. Сзади еще шел евнух с большим шелковым балдахином. Следом за ним шествовала большая группа слуг и евнухов, несущих всякую утварь: кресло на тот случай, если я захочу отдохнуть, и смену одежды; некоторые несли зонты от дождя и солнца. За ними шли евнухи из императорской кухни. Они несли коробки со всякими печеньями и сладостями и, конечно, чайники с горячей водой и чайную посуду.
За ними шли евнухи из императорской аптеки, которые несли на коромысле корзины. В них находились всевозможные лекарства и аптека для оказания первой помощи. Тут же обязательно было питье, приготовленное из осоки, хризантем, корней тростника, из листьев бамбука. Летом носили пилюли, регулирующие дыхание; таблетки, успокаивающие нервную систему; освежающие пилюли, лекарство от колик, дезинфицирующие порошки и т. п. Три „бессмертных напитка“ для улучшения пищеварения брались с собой во все времена года. Завершали процессию евнухи с сосудами для испражнений. Если я шел пешком, то паланкин следовал сзади. В зависимости от сезона он был теплый или прохладный. Этот пестрый „хвост“, насчитывавший несколько десятков человек, вышагивал всегда тихо и чинно».
Особый ритуал соблюдался при принятии императором нищи. Вот что сказано об этом ритуале в книге императора Пу И «Первая половина моей жизни».
«Существовал целый набор специальных слов, которые употреблялись во время еды императора. Слово „пища“ заменялось словом „яства“, вместо „есть“ следовало говорить „вкушать“. „Подавать на стол“ заменялось словами „подносить яства“.
