Сергей Куличкин - Душа и слава Порт-Артура
Вскоре пришел ответ, в котором мать высказывала радость по поводу твердости решений Романа и его хорошей учебы. Подобного рода письма прислали и братья.
Экзамены Кондратенко и его товарищи встретили хорошо подготовленными, трех-четырех дней вполне хватило для повторения курса и закрепления знаний.
Наконец наступил долгожданный день последнего экзамена. По окончании гимназии кадеты автоматически становились юнкерами и без экзаменов зачислялись в то или иное юнкерское училище. Последний экзамен означал не только конец учения, но и своеобразное посвящение в юнкера, а переодевание в юнкерское обмундирование для воспитанников превращалось в настоящий праздник.
Роман по общим итогам закончил гимназию в числе первых. На вечернем построении на правом фланге уже застыли новоиспеченные юнкера. Восемьдесят юношей в новой и несколько непривычной форме первыми под звуки оркестра проследовали в столовую, провожаемые восторженными взглядами остальных воспитанников.
На следующий день гимназия готовилась к выходу в летние лагеря, и только юнкера отправились на вокзал. Предстоял отпуск. Первый для Романа.
Отпуск пролетел незаметно, и уже 20 июля 1874 года он выехал из Тифлиса. Без приключений добрался до Поти, на другой день утром сел на пароход «Голубчик», доставивший его в Таганрог. Там юнкер Кондратенко пересел на поезд и 28 июля в полдень был в Полоцке.
8 августа выпускники в последний раз собрались в знакомой до мелочей столовой Полоцкой гимназии. На прощальном завтраке присутствовали воспитатели и учителя. С напутственным словом к окончившим обучение обратился директор гимназии. И все отправились на вокзал. Директор поцеловал каждого, сказав теплые слова на прощание и, не выдержав, прослезился. С трудом сдерживал слезы и Роман Кондратенко. Гимназия стала для него вторым домом. Здесь закончилось его детство. Здесь он мужал, набирался знаний. Здесь постиг он первые азы сложной азбуки жизни.
Глава 3
Юнкера
В начале августа 1874 года выпускники Полоцкой военной гимназии прибыли в Петербург, где их сразу же разбили на две партии: одних направили в Павловское училище, других, среди которых оказался и Роман Кондратенко, в Константиновское. Такое разделение объяснялось наличием мест для размещения кандидатов. Впоследствии ожидался приказ об окончательном зачислении юнкеров в то или иное училище. Ждал назначения в инженерное училище и Кондратенко.
Две недели, проведенные до приказа в стенах пехотного училища, тянулись как год, ибо обязательной работы не было никакой. Наконец 25 августа начальник Константиновского училища полковник В. А. Гонзоровский вызвал Кондратенко и еще шестерых человек к себе в кабинет и зачитал им приказ о зачислении в Николаевское инженерное училище. Затем он долго и путано рассуждал о призвании военного инженера, его назначении и закончил речь пожеланием стать им всем инженерами и строить железные дороги, чем вызвал невольные улыбки у юнкеров.
Николаевское инженерное училище располагалось в Инженерном замке, бывшем дворце Павла 1. Там же помешалась и Николаевская инженерная академия, но слушатели ее жили на частных квартирах и приходили только на лекции. Величественная архитектура здания, украшенного монументальными колоннами и небольшим куполом, восхитила Романа, но все же замок показался юноше мрачноватым. Что касается внутреннего убранства дворца, оно было великолепным: мраморные подоконники и колонны, красивые узорные паркетные полы, потолки с рельефными изображениями, резные тяжелые двери. В спальном помещении — выполненные по последней моде железные кровати. И везде: в столовой, классах, библиотеке — массивные, с вычурными резными ножками дубовые столы.
Осенью начались занятия. Разбитые поротно, юнкера не так быстро сходились друг с другом, как это бывало в других училищах. Слишком разношерстным был набор в инженерное училище по сравнению с пехотным. Например, в Павловском одна рота целиком состояла из выпускников Петербургской военной гимназии. Система преподавания резко отличалась от гимназической. Лекционно-семинарский метод предоставлял определенную свободу обучаемому, но в то же самое время предполагал серьезную самостоятельную работу. Вначале Роману показалось, что столичные профессора не только не превосходят полоцких учителей, но и по некоторым вопросам уступают им. Но вскоре ему стало ясно, что он ошибался в оценке преподавания. Материал лекций был гораздо сложнее. Нет, гимназией здесь и не пахло. Особенно это относилось к алгебре, геометрии, физике и истории. А фортификация, артиллерия, топография были совершенно новыми для Романа предметами.
В начале декабря 1874 года училище посетили великий князь Николай Николаевич, военный министр Д. А. Милютин и генерал Э. И. Тотлебен. Роман с волнением ожидал встречи с героем Севастополя, легендарным человеком, автором книги, подтолкнувшей его вступить на саперное поприще. Гостей встречало все училище в парадном строю, с развернутыми знаменами. Грянул встречный марш. Высокий, импозантно выглядевший в гвардейской форме брат царя затмевал всю свиту, в том числе и невзрачного на вид военного министра, и изрядно постаревшего севастопольского инженера. Разглядеть внимательно своего кумира Роман смог только на торжественном молебне. Старый генерал, заметно погрузневший, стоял по левую руку от великого князя, опустив на грудь большую полысевшую голову. Прикрыв глаза, он тихо молился, едва шевеля пушистыми моржовыми усами, истово крестился и не обращал ни на кого внимания.
Высокие гости обошли все помещения училища, ненадолго задержались в библиотеке, где Милютин поинтересовался наличием военной и специальной литературы, уставов и наставлений, а затем отправились на лекцию по обороне крепостей в старший класс. Визит по длительности не занял и трех часов, но впечатлений у юнкеров оставил много. Вечером в актовом зале и на следующий день во время свободного урока они обсуждали это событие, делали разные предположения о причинах посещения училища столь именитыми людьми.
Многие связывали этот визит с военной реформой. И все пришли к выводу, что роль инженерных войск повысится. Милютин пользовался у юнкеров Николаевского инженерного училища особым уважением как военачальник, придававший инженерному обеспечению войск в современном бою большое значение. По его инициативе перерабатывалось наставление по боевому применению саперных войск, справочник офицера. По-новому определялось место и роль саперных рот и батальонов в бою. Юнкера видели в этом добрые предзнаменования и для будущей своей службы, и для повышения авторитета саперных войск вообще. Относительно Тотлебена все сошлись во мнении, что старик уже себя изжил. И только Кондратенко по-прежнему считал его гением, способным еще принести пользу армии.
Примерно в это же время состоялась встреча Романа с братом Николаем, вернувшимся из Туркестанского похода глубоко разочарованным в жизни и службе. Состояние это объяснялось не только тяжестями перенесенного похода, но и непониманием большей частью общества всей сложности борьбы, которую вела Россия за окончательное присоединение территорий Средней Азии. Тогда впервые услышал Роман от брата и имя Михаила Дмитриевича Скобелева, впоследствии по праву заслужившего звание героя освободительной войны на Балканах.
Приближалось Рождество, а с ним и экзамены. Лекций было мало, но Роман занимался основательно, и свободного времени у него не оставалось. Однако он успевал читать книги, с удовольствием посещал столичные театры. Размеренная, упорядоченная жизнь, регулярные занятия гимнастикой, к которой в эту зиму Роман особенно пристрастился, подействовали на него самым благотворным образом. Он возмужал, окреп, еще шире раздался в плечах. Ухо почти не болело, хотя слышал им он по-прежнему плохо. Небольшого роста, слабый в кости, в гимнастическом зале Роман выглядел настоящим атлетом. Жизнь радовала юношу, и он с удовольствием писал домой:
«…Я по-прежнему здоров и твердо иду к избранной цели; ряд занятий по всевозможным предметам, гимнастические упражнения, сон — смотришь, суток как не бывало. И так идет изо дня в день, чрезвычайно быстро. Вообще в этом отношении военно-учебные заведения очень хороши: они всегда так ловко распределяют время, что положительно не знаешь, каким образом оно могло так скоро пройти».
Рождество Роман Кондратенко встречал в прекрасном настроении, здоровым и уверенным в себе. Домой, так же как из Полоцка, был отправлен подробный отчет с оценками за полугодие. Они вновь были отличными.
Второе полугодие ничего нового в установившийся уклад жизни не внесло. Распорядок дня почти не отличался от кадетского, оставлял мало свободного времени. Для личных дел юнкера обычно использовали так называемые свободные уроки, то есть часы самостоятельной подготовки. Выходные и праздничные дни старались проводить в городском отпуске, но и оставшиеся в училище не скучали. В училище имелся рояль, скрипки, кларнеты — музыкальные инструменты для целого симфонического оркестра. Любители музыки собрали небольшой оркестр. Любители пения объединились в хор.
